– Как? Да на оленях, конечно, – засмеялся Иван, удивляясь, как можно не знать очевидного. – На верховых оленях! У нас многие охотники на них ездят. Есть, конечно, и те, кто предпочитает пешком, но большинство все же на оленях.
– А твой отец? – Славка попытался вспомнить, видел ли он Григория на олене, и не смог.
– А он и так и этак, – пожал плечами Иван. – Олени у нас есть, но он говорит, что иногда ему просто нравится пройтись.
– Ничего себе – пройтись! – ахнули ребята, знающие, что охотник проходит сотни километров. – Маленькая пробежка для здоровья!
– Кому как! – хмыкнул Иван.
В результате и Славка, и Денис начали тренироваться в пешей ходьбе. А то придется идти по тундре с грузом – палатки там тащить, еще что-то, а как? Одно дело – по дороге. А тут будет совсем иначе, по-настоящему. И вообще, мышцы нужно накачивать! И они каждый день ходили по нескольку километров, накачивая все мышцы, какие только могли.
Илья обучал ребят обращению с разными археологическими инструментами. Особая сложность была в том, что копать придется в условиях вечной мерзлоты.
– Вот где-нибудь в жарких странах раскоп – одно удовольствие, – рассказывал Илья. – Или, по крайней мере, какой-нибудь умеренный континентальный климат. В темечко не печет, а почва вполне приятная для раскопок. И лопатой, и лопаточкой, и совочком, и кисточкой потом. А здесь? Нет, ну вы посмотрите только!
Действительно, вечная мерзлота подложила археологам крупногабаритную свинью. Можно сказать даже – слона, а то и мамонта. Землю нужно было сначала разогревать и уж затем копать. Как вариант – сверлить отверстия, таким образом вырезая куски мерзлоты, чтобы проникнуть глубже. И хорошо, если после всех этих титанических усилий найдешь что-то существенное. А то ведь зачастую пустышка!
– Валерий Вениаминович рассказывал, что как-то экспедиция выкопала из вечной мерзлоты мамонта! – Глаза Ильи засверкали. – Целого мамонта, только представьте! Они его даже попробовали…
– И как мамонтятина на вкус? – тут же спросил Славка, который, несмотря на субтильное сложение, очень любил вкусно покушать.
– Профессор сказал – редкая гадость, – засмеялся Илья. – Они чуть не два дня варили, а все равно мясо было жестким, как резиновая подошва. Собаки отказались даже пробовать. Ну а люди попробовали. Валерий Вениаминович сказал, что и живот не болел, но вкус… нечто фантастически гнусное!
– Понятно, – подвел итог Славка. – Если вдруг попадется на раскопе мамонт, есть его мы не будем.
– А я читал, что где-то на раскопках собаки объели хобот у ископаемого мамонтенка, – задумчиво сказал Иван. – В каком-то журнале, что ли, статья была.
– Может, у сырого мамонтенка и объели, – согласился Илья. – А вот от вареного мамонта отказались. И потом, смотря где хранился мамонтенок. Какие там породы, грунт, прочее. Все влияет на вкус мяса. Вот как-то в Китае мне довелось попробовать ласточкины гнезда…
Илья начал рассказывать о своих путешествиях с разными экспедициями, о кулинарии разных стран. Ребята слушали открыв рты. Им было очень интересно. Конечно, обо всем можно было прочитать в Интернете, но это же совсем другое дело! Тут – настоящий человек, который сам пробовал ласточкины гнезда и черепаховый суп или – вот удивительное дело! – запеченную в банановых листьях слоновью ногу в каком-то африканском племени, где никогда не видели айфона и понятия не имеют о компьютерах.
После таких рассказов ребята с особой охотой тренировались бороться с вечной мерзлотой. Они разогревали ее газовыми горелками, сверлили коловоротами, скребли специальными скребками до изнеможения.
– Эх, вот бы завести какую зверюшку, которая могла бы скрести вместо нас, – сказал как-то Славка, натерший мозоли на ладонях. – Кто б мог подумать, что археология – такой тяжелый труд! Я-то думал, что ученые только мозги сушат, а они вон как, оказывается!
– Оказывается, не только мозги… – вздохнул Иван, который оцарапал палец и теперь был похож на медведя, собирающегося залечь в спячку с лапой в пасти.
– Я недавно рассказ прочел, там про парня, который дрессировал лягушку. Какая-то там рогатая лягушка, – начал рассказывать Денис. – Да, так вот, парня бандиты убили. Он там многих перебил, главаря тоже, но его все равно убили, а когда его нашли, то уже только кости остались, да еще от одежды лохмотья. И вот из этих лохмотьев вылезла лягушка с ленточкой[1].
– Ни фига ж себе! – поразился Славка. – Даже с ленточкой?
– Ну, этот парень ей ленточку повязывал. Чтобы, значит, отличалась от обычных лягушек, – объяснил Денис. – Но меня вот что убило: понимаете, не собака, не кошка даже какая, а – лягушка! Ну пусть даже и рогатая. Все равно ведь лягушка. И вот не бросила хозяина.
– Наверное, она считала его не хозяином, а другом, – заметил Иван. – Потому и не бросила. Не бросают друзей.
– Может, и так, – кивнул Денис. – А у нее еще имя было такое… потрясное имя, особенно для лягушки… Во! Мьюриэл! Это ж надо так лягушку назвать!
– А что? Я вот видел, какие имена в паспортах у породистых собак, так Мьюриэл – это еще мелкий пафос, – сказал Иван. – Там имя на две-три строчки! Одно слово – дворяне, голубая кровь!
– Так то у породистых, – пожал плечами Денис. – Хотя, кто его знает, может, эта лягушка тоже была какая-нибудь породистая.
– Ну, теперь ты тоже заведешь себе лягушку и назовешь Мьюриэл, – засмеялся Славка. – Научишь ее рогами копать вечную мерзлоту. Говоришь, она рогатая была?
– Нет, я лучше собаку, – помотал головой Денис. – В нашем климате собаки как-то практичнее. А то представляешь лягушку в холода?.. Она же бо́льшую часть года будет в этом… в анабиозе валяться. А собака – шерстяная, теплая. Нет, в нашем климате собака лучше.
– Отлично, имя уже есть, осталось только присмотреть пса, – продолжал смеяться Славка.
– Точно! – ухмыльнулся Денис. – Вот съездим в гости к отцу Ивана, там на стойбище собак… ну, как собак… Можно будет и выбрать себе какого щенка.
– А что! – поддержал друга Иван. – У нас там лайки хороших кровей. А можно вообще взять щенка от вожака упряжки. Или от тех, что оленей пасут. Они умные очень, сильные, верные.
– Настоящие Мьюриэлы! – добавил Славка.
И друзья расхохотались.
Подготовка к экспедиции продолжалась, и каждый день приближал друзей к цели. Вот только одна проблема беспокоила их: координат острова по-прежнему не было.
Но в один из дней решился и этот вопрос. Илья принес ребятам на обработку очередную пачку писем, что хранились в запасниках музея, и Денис, просматривая их, нашел несколько писем того самого немца, с которого все и началось. В одном из них на уголке листка были нацарапаны координаты. Денис, увидев это, зашипел, как проколотый мяч, и от полноты чувств забегал вокруг стола.
Ребята притащили карты, разложили на столе.
– Что за чертовщина? – возмутился Славка, сверяя координаты с картой. – Нет тут никакого острова. Ни на одной карте нет!
Действительно, даже на самых подробных картах на этом месте было лишь холодное море. Серые тяжелые волны плескались там, где друзья рассчитывали найти клад времен Второй мировой войны.
– Не те координаты, – разочарованно выдохнул Славка. – Опять пустышку вытянули.
– Э нет… – задумался Иван. – Вот кажется мне, что на этот раз координаты те самые.
– Так ведь на карте пусто! – Славка постучал пальцем по тому месту, где должен был быть изображен остров.
– То-то и оно! – подмигнул Иван. – Если бы остров этот был на карте, то его бы давно уже вдоль и поперек проверили, особенно после войны. Я вот узнал, многие баловались тем, что искали старые базы. «Черные копатели» это называется. Вроде как археологи, только неофициально. Продают потом свои находки. Так вот, если бы остров на картах был, «черные копатели» уже давно бы подсуетились.
– А он слишком маленький, и его поэтому на картах нет! – Денис сморщился, чтобы не закричать от восторга. – Ваня, кажется, ты прав!
– Я прав, – кивнул Иван. – Нюхом чую!
Глава 4Планы кладоискателей
Обычно в родное стойбище Иван добирался так же, как и другие ребята, учившиеся в городе, – на специальном вертолете, который весной и осенью гордо называли «школьным», ведь он развозил на школьные каникулы детей по всей огромной области. Но в этом году Ивану исполнялось пятнадцать лет, и по традиции своего народа он становился совершеннолетним. Для его семьи это был большой праздник, и за Иваном и его друзьями прислали из стойбища оленьи упряжки.
На упряжки сбежались посмотреть даже с соседних улиц. И дело вовсе не в том, что в городке не видели оленей или такие упряжки были удивительными. Но вот чтобы из стойбища присылали празднично украшенные упряжки за подростками – этого еще не случалось. И каждому жителю городка хотелось полюбоваться оленьим убранством, потрогать пушистые меховые одеяла на санях, а то и поговорить с оленеводом, который с торжественным выражением лица стоял рядом с оленями, подавая животным то кусочек яблока, то морковку.
Но такого торжества, конечно, не случилось бы, если бы по воле случая около городка не собралось несколько стойбищ разных родов. Обычно оленеводческое стойбище – это одна-две семьи, один-два чума. Стойбище Ивана считалось очень большим, оно насчитывало целых три чума! Один из них принадлежал отцу Ивана, который не был оленеводом, а два других – его братьям. Но в тот раз мимо поселка прошли сразу десяток стойбищ. И конечно, было решено по такому поводу устроить именно в этом месте соревнования по случаю разных национальных праздников.
– Зачем собираться еще где-то, раз мы уже собрались? – усмехались оленеводы. – Мы – здесь, праздники – на календаре, так в чем же дело!
Правда, почти все стойбища, кроме одного-двух, отправили оленей дальше, иначе через пару дней вокруг была бы уничтожена вся оленья еда, так велики были стада. Но участники соревнований остались. Некоторые – со своими чумами, другие поселились в чумах оставшихся. На поле, где теперь расположилось стойбище, стоял постоянный шум: бегали и играли дети, взрослые занимались своими делами, и конечно же приходили гости – жители городка прямо лопались от любопытства, желая посмотреть поближе на жизнь оленеводов. Зимние соревнования стойбищ планировались просто грандиозными, и женщины заранее суетились, подготавливая праздничные столы.