В тот день в Париже шел дождь, на Елисейских Полях было немноголюдно. Мы готовили съемку, а Делон и другие актеры «ждали команды» в одном из близлежащих домов. Вдруг оглядываемся, видим: дождь перестал, Делон стоит себе преспокойно у подъезда дома, а вокруг начинает собираться, мгновенно расти огромная толпа. Просто стоят и смотрят на Делона. И Делон просто стоит. А снимать уже невозможно! «Ну вот, — улыбнулся нам Делон. — Я же говорил. Вам придется или заменить Елисейские Поля, или… заменить актера».
Альберт Филозов — нацистский преступник Шернер
Стоявший рядом выдающийся австрийский актер Курд Юргенс, игравший адвоката Легрэна, с нарочитой серьезностью парировал:
— Надо было брать Бельмондо.
Шутки шутками, но эпизод мы все-таки сняли. Во-первых, парижане повели себя корректно, поняли, что мешают работе. Во-вторых, Делон — профессионал, он все делал четко, безукоризненно.
Вспоминается случай, когда мы были вынуждены работать в Париже без переводчика. Дело в том, что наш переводчик просто-напросто не поместился в игровую машину, внутри которой снималась большая актерская сцена. Машина и без того была переполнена сверх всякой меры: шофер, оператор с ассистентом, режиссеры, актеры — Белохвостикова и Делон. Но в кино, как известно, безвыходных ситуаций не существует. Мы решили эту проблему просто: переводчик сел в другую машину, которая должна была ехать следом за игровой и была связана с нами посредством радиопередатчиков. Таким образом наши замечания поступали по радио к переводчику, а оттуда обратно в нашу машину, уже переведенные на французский язык, к Делону. Однако этот многоступенчатый, неповоротливый способ общения возможен где угодно, только не в работе с актером. Мы убедились в этом тотчас же и перешли на язык жестов и мимики. Должен сказать, что Делон понимал нас, как говорится, с полуслова. Все наши пожелания выполнялись точно и, что самое важное, не «вообще», а с той мерой конкретности, без которой немыслимо настоящее актерское исполнение.
Наталья Белохвостикова в роли Натали и Ален Делон в роли инспектора Фоша
По две роли на каждого
Кроме Делона и Юргенса, для которого «Тегеран-43» оказался последней картиной, у нас снимались французские звезды Жорж Жере и Клод Жад. Главные роли сыграли наши звезды и профессионалы самой высокой пробы — Игорь Костолевский, Наталья Белохвостикова, Армен Джигарханян и Альберт Филозов. Все они играют два возраста. А главное, два времени! Человек 1943 года разительно отличается от нашего современника обликом, поведением, всем своим мироощущением. И актер должен, по сути, заново просуществовать на экране. Наташа сыграла фактически три роли: переводчицу Мари Луни, в возрасте двадцати с небольшим и спустя 40 лет в наши дни, и ее дочь Натали. И в каждой роли была выразительна и достоверна. Ее Мари — это сама нежность, мягкость, незащищенность, скрытая тревога женщины военных лет. В Натали — раскованность, легкость, ироничность сегодняшней парижанки. Совершенно иной контакт с миром.
Даже став стариками, Ришар и Шернер продолжают убивать
Нацистский преступник Шернер по кличке Палач (А. Филозов) и хладнокровный профессиональный киллер Макс Ришар (А. Джигарханян) — это те самые люди, которые в 1943-м готовили убийство трех лидеров в Тегеране. В 1980-м они уже старики: нищий, страдающий манией преследования Ришар, мечтает выгодно продать «тегеранские тайны» и приобщиться к Большой Истории. Осужденный за преступления против человечности Шернер 35 лет провел в тюрьме, но за неделю до окончания срока власти вынуждены его освободить по требованию террористов, захвативших самолет и превративших пассажиров в заложников. Для нас был очень важен эпизод, когда Шернер еще в тюремных наручниках говорит инспектору полиции Фошу: «Если бы до моего освобождения остался час, я бы все равно сам вышел из тюрьмы, чтобы доказать, что мы сильны». Мы — это террористы, фашисты, политические убийцы. Другим принципиально важным моментом был для нас финал картины, когда маленький плешивый человечек по фамилии Шернер выходит на парижскую улицу и через мгновение растворяется в толпе.
Юная парижанка Натали (Н. Белохвостикова) теряет мать и друга, которые стали опасны для террористов
Наши консультанты попросили переделать финал и ликвидировать Шернера, мотивируя это тем, что терроризм должен быть наказан, что зрители должны это увидеть, что именно этого они ждут. Наша позиция была принципиально иной: мы снимали фильм-предостережение, мы хотели показать, что терроризм живуч и ползуч, что он распространяется, он рядом, а мы этого не замечаем. Должен признать, что нас услышали и приняли нашу концепцию.
Александр Алов и Владимр Наумов получают главный приз Московского международного кинофестиваля за фильм «Тегеран-43». 1981 год
«Вечная любовь»
Другая важная тема фильма — любовь двух главных героев фильма: Мари в исполнении Натальи Белохвостиковой и Андрэ-Андрея Бородина, в прошлом разведчика, ныне ученого-историка, в исполнении Игоря Костолевского. Этой любви суждено погибнуть под натиском неумолимых обстоятельств, но даже хрупкая память о ней окажется сильнее зла, бесчеловечности, террора. Перекличка с «Легендой о Тиле» напрашивается сама собой: любовь вечна, она залог жизни на земле, поэтому она так ненавистна тем, кто хочет убивать, уничтожать, истреблять. Песню в фильме мы назвали «Вечная любовь», музыку написал французский композитор Жорж Гарваренц, слова — Шарль Азнавур, и он же исполнил ее в фильме. Музыку Гарваренц писал для Натальи Белохвостиковой. «Пусть Наташа стоит у рояля, — сказал Жорж, — я буду смотреть в ее голубые глаза и писать о любви». Так что этой пронзительной мелодией, чувственной и нежной, мы обязаны Наташе.
Пока звучит в фильме песня о всепобеждающей любви, на экране идут кадры войн, взрывов, разрушений, потерь, смертей… Разве убивать лучше, чем любить?! Скажете, риторический вопрос! Но нам хотелось задать его людям именно в такой, образно-символической, мелодической, рвущей сердце форме.
«Последний берег»
Последним нашим совместным фильмом стал фильм «Берег» по одноименному роману писателя-фронтовика, одного из родоначальников послевоенной «лейтенантской прозы» Юрия Бондарева. Знакомы мы были давно и все эти годы, десятилетия, встречаясь, говорили о том, что надо бы поработать вместе. Одно время Юрий Васильевич был главным редактором Объединения писателей и киноработников, которое мы с Аловым возглавляли как художественные руководители. И вот наконец сошлось, совпало: роман «Берег», впервые опубликованный еще в 1975-м, и наша потребность продолжить начатый в «Тегеране-43» разговор о войне, которая, победно завершившись почти сорок лет назад, продолжает свою разрушительную работу по сей день. В людях, в судьбах.
Независимо от времени и места действия картины, нас с Аловым всегда и прежде всего интересовал момент сопряжения человеческой судьбы с явлениями исторического масштаба, такими как революция, война. Личность в столкновении, во взаимодействии с историческим потоком — вот что в первую очередь мы увидели в романе «Берег», именно в этом для нас была его преемственность с «Бегом», с «Легендой о Тиле», особенно с «Тегераном-43». В «Береге» мы стремились осмыслить, сопоставить, столкнуть ушедшее и настоящее, с тем чтобы извлечь из этого столкновения истинный смысл событий. Действие фильма разворачивается в двух временных пластах — в последний год войны и в 1980-х, но мы хотели показать то, что особенно остро ощутили в нашем последнем совместном фильме: нет прошлого и настоящего, время едино: его скрепляет память. Кроме того, нам было важно, что роман, а вслед за ним фильм призывают к добру, к взаимопониманию между людьми и народами, между государствами. Вся наша художническая энергия была направлена на создание антифашистской и шире — антивоенной картины.
И еще «Берег» — это фильм о разрушенной войной любви. В антагонизме, в расколе миров, во враждебности и ожесточенности, которые неизбежно возникают во время войны, как сопротивление этому — казалось бы, невозможное, ничем не оправданное! — рождается любовь лейтенанта Никитина (Борис Щербаков) и юной немки Эммы (Наталья Белохвостикова). Любовь эта имеет как бы второй смысл, второе звучание, направленность — понять друг друга. Мир требует этого «ростка», который словно пробивает толщу тупого, серого, тяжелого асфальта — стену отчуждения, недоверия, страха. Росток этот очень хрупкий, и, чтобы сберечь его, сохранить любовь, человека и человечность, необходимы постоянные усилия граждан и государств.
Но если любовь и память сплетают «времен связующую нить», сообщают драматургии форму, эмоцию и смысл, то внутренний нерв фильма выражают два слова: «Не умирай!» Как «пепел Клааса», они стучат в наши сердца. «Не умирай!» — то крик, то шепот, то требование, то мольба, даже молитва, в эпизоде смерти идущего с белым платком лейтенанта Княжко, они приобретают мощь набата: «Не убивай!» И все-таки они умирают — люди и чувства. Их убивают. Убивают солдат на войне, медсестру на болоте, которую отчаянно пытается спасти лейтенант Никитин, убивают идущего с миром Андрея Княжко, умирает писатель Вадим Никитин, в сердце которого не утихает боль и печаль по тем, кто не вернулся с войны, не прожил свои жизни. Умирает под натиском враждебности любовь Эммы и Вадима. Спустя десятилетия госпожа Гербер и господин Никитин даже не попытаются склеить ее осколки, но, вглядываясь друг в друга, они будут искать ответ на невысказанный вопрос: почему мы не хотим быть милосерднее друг к другу? Почему не бережем мир, не ценим жизнь?! Есть в этом нашем всеобщем попустительстве злу какая-то скорбная обреченность.
Первый съемочный день фильма «Берег». 1982 год
В «Береге», как и в «Тегеране-43», мы активно использовали военную кинохронику и вновь попытались органически слить с ней отдельные эпизоды, как бы включив персонажей фильма в документальный ряд. Мы даже «встроили» в картину эпизод из «Мира входящему», где оглохший после контузии солдат Ямщиков (Виктор Авдюшко) вытирает лицо белой тканью, свисающей из окна в знак капитуляции. Мы хотели этим подчеркнуть, что мы все те же, что верны себе и призыв наш все тот же — мир входящему, мир живущим.