К концу XIX века знания о ледниках накапливались, понимать их стали лучше, чему немало способствовали такие исследователи, как Агассис, Тиндалл и Форбс. Но по-прежнему в исследованиях оставались определенные «серые зоны». В Люцерне, в Ледниковом саду, экспонируется сложная машина, так называемая «Ледниковая мельница». Она была создана в 1896 году с целью продемонстрировать, как происходит образование рытвин под ледником; вода каскадами стекает по поверхности скалы и переворачивает огромный камень, чье постоянное движение, как предполагалось, прокладывает в почве борозду. Хотя модель до сих пор работает, сама теория устарела. В действительности котловины образуются не одним большим валуном, а тысячами мелких камешков, которые без конца перемешиваются в теснинах подо льдом. Глубокое впечатление производит котловина в Ледниковом саду — она находится в нескольких шагах от машины, имеет девять метров в глубину и образована водой, двигавшейся со скоростью более двухсот километров в час под ледником Ройсс, который покрывал этот район в прошлый ледниковый период.
Хотя создатели Ледяной мельницы исходили из неверной теории формирования котловин, к концу XIX века другие явления, связанные с ледниками, уже понимали верно. Считалось, что эти тяжелые громоздкие массы льда настолько мощны, что за несколько последовательных ледниковых периодов они прорезали глубокие долины, такие как красивейшая долина Лаутербруннен в центральной Швейцарии, где семьдесят два водопада низвергаются с высоты тысячи метров по крутым вертикальным склонам на дно цветущей холмистой долины. Среди других так называемых U-образных долин — долина Роны, по обширному плоскому дну которой разбросаны городки наподобие Мартиньи и Сьона, а по крутым склонам извиваются дороги, ведущие к горнолыжным курортам, таким как Кран-Монтана. Скальные обнажения на дне долин, к примеру возле Сьона, превратились в опорные пункты обороны с замками, а по центру долины катит свои серо-зеленые воды Рона, вытекая из того, что в настоящее время осталось от ледника, находящегося милями выше в долине у Глетча (1759 м). (Ронский ледник, как и остальные, сократился с окончанием последнего ледникового периода, и его фронт таяния отступил из долины, которую он для себя пробороздил; вдобавок в последние десятилетия площади большинства альпийских ледников еще больше уменьшились, поскольку из-за глобального потепления повысилась среднемировая температура.) В самых высоких районах гор движущийся лед срезал горы под различными углами, сформировав удивительные пики в виде пирамид, такие как Маттерхорн (4478 м), чей характерный профиль высится над курортным Церматтом. Этот монарх «слишком выделяется своим оригинальным видом и необыкновенной крутизной. Подобно колоссальному клину врезается он в небо... — так писал Марк Твен о знаменитом пике. — А Маттерхорн один возвышается среди них черный, голый, неприветливый, только слегка припущенный снегом, белеющим на нем пятнами в некоторых местах. Его склоны слишком круты, так что снег не может зацепиться за них. Его странная форма, одинокое величие и выделяющая его обособленность делают его как бы Наполеоном горного мира. “Великий, мрачный, одинокий” — вот эпитеты, подходящие к нему так же, как и к знаменитому полководцу».
В низинных районах, где ледник двигался с гор на плоские равнины, например в долину реки По в Северной Италии (которая в ледниковый период была закована в ледяной панцирь в сотни метров толщиной), выдолбленные перемещающимся льдом впадины позже заполнила вода, и они превратились в характерные для предгорий Альп озера — узкие, вытянутые и изогнутые. Самое крупное из них — Женевское озеро, имеющее очертания рогалика, его объем — восемьдесят девять триллионов литров; по расчетам, воде требуется семнадцать лет, чтобы пройти путь от Вильнева на одном конце озера до Женевы на другом, откуда она дальше течет по руслу Роны через Францию в Средиземное море. Более сотни семей по-прежнему добывают себе пропитание ловлей рыбы — в озере водятся окунь, форель, щука, но в прочих отношениях озеро отдано на откуп туризму: каждый день десятки лодок и катеров пересекают его в разных направлениях, курсируя между различными курортами — Лозанной, Веве, Монтре, Эвианом и самой Женевой. Озеро Блед, расположенное на краю Юлийских Альп, на другой оконечности горного района, является одним из самых популярных в Словении туристических уголков — благодаря безмятежному сказочному виду с островом и замком и очаровательному пейзажу с очертаниями увенчанных снежными шапками гор.
Лаутербруннен — долина водопадов. Водопад Штауббах.
Фото О. Королевой
Тем не менее больше мы наслышаны о тех альпийских озерах, что расположены на южных отрогах гор, таких как Лаго Маджоре, Комо, Лугано и Гарда, они образуют область, известную как «итальянский Озерный край». В XIX веке эта местность приобрела громадную популярность у туристов из Северной Европы, и «Туристический справочник» Мюррея тех лет описывал ее природу как «мягкую и приятную; благословенные южным климатом, тут произрастают рощи апельсиновых, оливковых, миртовых и гранатовых деревьев; а местные жилища — виллы и дворцы».
Ледники, торившие свой путь по Альпам, также породили целый ряд менее масштабных достопримечательностей и характерных особенностей ландшафта. Некоторые отличаются весьма причудливым обликом, как, например, Пирамиды д’Озэнь возле Сьона; местные скальные образования представляют собой голые и иззубренные, остроконечные скалы, на макушках которых будто бы балансируют закругленные валуны; в действительности эти валуны — куски покрывающей породы, устоявшей перед выветриванием, тверже лежащих под ними скал. Схожи с ними Пирамиды Эрозионе возле Чизлано, восточнее озера Изео в Итальянских Альпах, и, подобно образованиям у Сьона, они пользуются значительной популярностью среди туристов. В люцернском Ледниковом саду есть скала, чья поверхность изобилует царапинами и щербинами, свидетельствующими, что по ней некогда прошелся ледник. Марк Твен писал в очерках «Пешком по Европе», что эти борозды и царапины — «протертый и промытый след, сделанный древним ледником при своем медленном и продолжительном передвижении». (На самом деле гляциологам эти особенности известны под терминами «бороздчатость» или «полосы скольжения»; их оставляют вмерзшие в толщу льда заостренные обломки породы, процарапывая поверхность скалы, поверх которой движется ледник.) Ледники также занесли в самые необычные места громадные валуны, носящие название эрратических; один из них — Папский камень, глыба весом 8500 тонн, находится рядом с деревней Джинезе, что возле озера Лаго Маджоре. Скопление эрратических валунов есть во Французских Альпах — это Пьер-Грос на подъезде к Коль-Аньель. Некогда считалось, что подобные особенности ландшафта возникли после библейского Всемирного потопа, который каким-то образом переместил громадные валуны на сотни миль; однако в действительности их оставили после себя тающие ледники, и эти валуны являются еще одним примером того, что движение ледников в минувшие эпохи едва ли не всецело определило сегодняшний альпийский ландшафт.
Когда десять тысяч лет назад ледники отступили из долин и низин, то постоянно покрытыми снегом остались только самые высокие области гор. Растительная жизнь вновь восстановила свои позиции ниже снеговой границы и уцелевших глетчеров, а вскоре там появились и животные, находившие себе корм среди деревьев и цветов, сумевших закрепиться на скалистых склонах.
Многие из характерных для Альп цветов можно обнаружить только в высокогорных районах. Луга возле Флимерштайна в долине Лаутербруннен покрыты генцианами — они относятся к виду лилий и их лепестки славятся таким насыщенным синим цветом, который только можно вообразить. В стихотворении «Баварские генцианы» Д. Г. Лоуренс так описывал здешние генцианы: «Большие и темные, сугубо темные, темнящие день, подобные факелам дымной синевы Плутонова царства»[3]. На большой высоте замечательно себя
чувствует и другое растение — альпийская роза, кустарник, ветки которого, каждое лето усыпанные розовыми и красными цветками, оживляют верхние части горных склонов яркими красками. Однако из всех альпийских цветов наибольшей известностью пользуется эдельвейс, особенно ему нравятся известняковые участки выше отметки 3400 м; он высоко ценится благодаря своей редкости, и чаще всего его можно обнаружить произрастающим на незащищенных травянистых обрывах над долинами, где лежит ледник. Культ «уродливого швейцарского любимца» Твен воспел в отчасти насмешливом, отчасти трогательном плане в своей сатирической книге «Пешком по Европе», в которой рассказывал о путешествии по Альпам: «Название цветка указывает на то, что это благородный цветок и что он белого цвета. Может быть, он и благороден, но не красив и не бел. Это мохнатое, сероватое, как пепел плохой сигары, кажется, сделанное из дешевого плюша растение. У него исключительно благородная манера забираться на самые высокие места, но это, вероятно, вследствие того, что он осознает свое безобразие... Каждый альпиец считает своим долгом носить цветок эдельвейса на своей шляпе. В таком же почете эдельвейс и у туристов». Отыскать эдельвейс можно даже и на высоте 1700 м, в районах, для которых характерными являются обширные травянистые луга (именно их и понимали под словом «Alps», что значило «горные пастбища», — постепенно это слово превратилось в общепринятое название самих гор).
Ниже зоны лугов тепла достаточно для того, чтобы там произрастали густые леса. В большинстве своем они хвойные: в центральной части Альп господствуют ели и пихты, в наиболее теплых районах, дальше к югу, — сосны, последние постепенно уступают каменным дубам и алеппским соснам, а также фисташковым деревьям и оливковым рощам, где летом слышно хорошо знакомое для всего Средиземноморья гудение цикад. В южных Французских Альпах также нередко встречается garrigue