Передвижники действовали на свой страх и риск, они предлагали на рынок новый товар, который мог быть приобретен, а мог остаться и невостребованным со стороны покупателей. Между продавцом и покупателем был вполне определенный разрыв во времени и пространстве. Обычно подобный разрыв таит в себе потенциальную возможность кризиса. Передвижники стремились сократить этот разрыв, перемещая выставку своих произведений из одного города в другой и расширяя круг потенциальных покупателей.
Отныне не только процесс, но и результат творческой деятельности изымались из сферы компетенции власти и ее агентов. (Цензура живописных произведений появилась довольно поздно, и карательные санкции власти были единичными.) Создание живописного произведения перестало быть делом государственным и стало частным делом художника. Эмансипация передвижников от властей не могла не привести и привела к конфликту с Императорской Академией художеств. История русского изобразительного искусства второй половины XIX века может быть осмыслена как анатомия конфликта между двумя творческими организациями. Максимализм передвижников в большом и в малом, их неумение и нежелание решить проблему самообновления Товарищества, с одной стороны, и косность Академии художеств, с другой, — всё это стало питательной почвой для многолетнего изнурительного конфликта, который так и не был преодолен.
1. Императорская Академия художеств и «бунт 14‑ти».
2. Санкт-Петербургская Артель художников.
3. Товарищество передвижных художественных выставок: от восхода до заката.
4. «Мой дар убог, и голос мой не громок…» Творцы скромного дарования в истории культуры.
Тема 8. Пространство интеллектуальной истории: Преемственность и разрывы в истории творческой деятельности
Гуманитарные науки изучают место и роль личности в обществе, культуре и истории. Только философ может позволить себе роскошь общения с абстрактным человеком. «Историк и абстрактный человек друг с другом не встречаются, нигде и никогда. История живет реальностями, а не абстракциями» (Люсьен Февр). Личность не берется историком абстрактно, но рассматривается в том или ином историко-культурном контексте, что предполагает конкретное соотнесение личности с поколением, к которому она принадлежит. История гуманитарного знания есть история человеческого интеллекта в его непрерывном стремлении постичь место и роль личности в обществе, культуре и историческом процессе. История гуманитарного знания предстает перед нами как интеллектуальная история. Интеллектуальная история есть непрерывный процесс творческой деятельности, протекающий в основных формах бытия — пространстве и времени. Завершением любого вида творческой деятельности является некий результат, итог. Итог — это показатель мастерства творца и степени зрелости его таланта, ибо творческая деятельность всегда стремится к успешному завершению и направлена на получение положительного результата.
Интеллектуальная история знает несколько равноправных способов освоения Интеллектуального пространства исследователем, что порождает одновременное существование различных типов исторического повествования, которые, в конечном итоге, могут быть сведены к двум диаметрально противоположным.
Во-первых, исследователь может попытаться встать на точку зрения творца и рассмотреть творческую деятельность как нечто самодостаточное, оправданное не полученным результатом, а самим фактом своего существования. При таком подходе основное внимание уделяется прежде всего процессу творчества, т. е. подробному рассмотрению всех перипетий, связанных с эволюцией творческого замысла при создании произведения. На первый план выступает именно процесс достижения автором искомого результата, а не бытование уже созданного произведения в пространстве и времени. Исследователь вольно или невольно исходит из определенных философских и мировоззренческих предпосылок, признавая или отказываясь признать принципиальную познаваемость акта творчества. (Это признание может касаться только определенного автора или творческой истории конкретного произведения, однако вполне допустимо распространить подобное признание и на всю интеллектуальную историю в целом.) Исследователь либо стремится выявить строго определенную, однозначную логику творчества и продемонстрировать закономерный характер отторжения одних вариантов и неизбежность принятия других, либо осознанно «хитрит» с будущим читателем — и тогда под его пером интеллектуальная история предстает в своей первозданной незавершимости, непредсказуемости и многовариантности. При этом для самого исследователя не играет существенной роли степень зрелости и завершенности дошедшего до нас результата, избранного им в качестве объекта исследования. (В предельном случае исследователь может реконструировать один лишь творческий замысел, который вообще никогда не осуществлялся и, поэтому, в принципе не мог быть завершен. Таковы история многих технических изобретений и вся история «бумажной архитектуры» — история отвергнутых или не рассчитанных на реальное воплощение проектов.)
Во-вторых, исследователь способен представить всю интеллектуальную историю как историю исключительно завершенных и воплощенных замыслов: на ее страницах действуют только победители и призеры, на этих страницах есть место для тех, кто преуспел и нет места для неудачников. Это история бытования произведений, удостоенных признания современников и (или) потомков. Процесс возникновения, формирования и реализации творческого замысла угасает в полученном результате, поэтому на долю исследователя остается только бытование в пространстве и времени этого отчужденного от его создателя результата. Лишь при таком подходе возможно изучить жизнь гениальных произведений в большом времени истории.
Творческая деятельность знает не только достижения, но и утраты. Она характеризуется как созиданием, так и исчезновением: что-то отмирает, отпадает, выветривается, стирается, уничтожается, растворяется без остатка, рассеивается как дым, обращается в ничто, исчезает бесследно. Эти утраты творческой деятельности есть не что иное, как некогда завоеванное, а впоследствии потерянное интеллектуальное пространство. Более того, вся интеллектуальная история может быть переписана с точки зрения исчезновения былых достижений и ценностей: свершения нередко покоятся на утратах, только благодаря которым они получают право на существование и становятся возможными. Память об этих утратах может сохраниться в культуре и стать достоянием истории.
Творческая деятельность знает не только интеллектуальные революции, но и интеллектуальные кризисы — периоды тяжелого переходного состояния, которые заканчивались резким, крутым и, зачастую, неожиданным переломом. История военного искусства позволяет сделать вывод: любую кризисную ситуацию можно переломить в свою пользу, если имеются резервы и воля к победе.
Существует неустранимое противоречие между абсолютным характером любого творческого процесса и относительностью полученного результата. Не меняя вещную сторону исследуемого процесса, не отбрасывая и не фальсифицируя очевидные и общеизвестные факты, можно, однако, раздвинуть или сузить хронологические рамки исследования, что неизбежно изменит не только сюжет, но и интонацию будущего повествования.
1. История гуманитарного знания как интеллектуальная история.
2. Процесс или результат.
3. Успех и его критерии.
4. Феномен творческой неудачи.
5. «Гамбургский счет».
6. Время «Ч».
7. «Свой взгляд на историю».
Литература
1. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986.
2. Бестужев-Лада И. В. Ретроальтернативистика в философии истории // Вопросы философии. 1997. №8.
3. Бородкин Л. И. Компьютерное моделирование исторических процессов: еще раз о математических моделях // Круг идей: развитие исторической информатики. М., 1995.
4. Вазюлин В. А. Логика истории: Вопросы теории и методологии. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1988.
5. Волобуев П. В. О проблеме выбора путей общественного развития // Вопросы философии. 1984. №1.
6. Волобуев П. В. Выбор путей общественного развития: теория, история, современность. М., 1987.
7. Гадамер Г. Х. Истина и метод. М., 1988.
8. Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории / Под ред. Л. П. Репиной и В. И. Уколовой. Вып. 1—10. М., 1999—2003.
9. Желенина И. А. Историческая ситуация. Методология анализа. М.: Изд-во МГУ, 1987.
10. Жуков Е. М., Барг М. А., Черняк Е. Б., Павлов В. И. Теоретические проблемы всемирно-исторического процесса. М., 1979.
11. Кертман Л. Е. Законы исторических ситуаций // Вопросы истории. 1971. №1.
12. Кнабе Г. С. Материалы к лекциям по общей теории культуры и культуре античного Рима. М., 1992.
13. Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. М., 1987.
14. Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства. (XVIII — начало XIX века). СПб., 1994.
15. Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3-х тт. Таллин, 1992.
16. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М., 1992—1993.
17. Могильницкий Б. Г. Историческая альтернативность: методологический аспект // Новая и новейшая история. 1990. №3.
18. Модестов С. А. Бытие несвершившегося. М., 2000.
19. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М., 1986.
20. Реизов Б. Г. Французская романтическая историография (1815—1830). Л., 1956.
21. Роман Л. Н. Толстого «Война и мир» в русской критике: Сборник статей. Л., 1989.
22. Савельева И. М., Полетаев А. В. История и время. В поисках утраченного. М.: Языки русской культуры, 1997.
23. Теория метафоры. М., 1990.
24. Тойнби А. Если бы Александр не умер тогда… // Знание — сила. 1979. №2.