В глазах его заплясали злые искорки — будто огоньки подожженных фитилей.
Внешне я старался выглядеть невозмутимо, но приготовился к худшему. Уж мне ли не знать, что Хануман может быть непредсказуемым, как обезьяна с гранатой. Однако в некоторых вещах он все же неизменен, и на этом можно попробовать сыграть. На его азарте и тщеславии.
— Виновен, — склонил голову я. — Мне сказали, что только с помощью древесины Вечного баньяна я смогу починить посох, подаренный мне Великим Хануманом…
Строго говоря, не подаренный, а выигранный в честном состязании один на один. Но об этом сейчас лучше не упоминать.
— Что ты сказал? — встрепенулся рыжий, перебивая меня. — Ты что, умудрился его сломать?!
Он вскочил и, отшвырнув свое лакомство, заскакал вокруг меня.
— Сломать магический посох великого Царя обезьян?! Уникальный, единственный, неповторимый, легендарный…
Ну, не такой уж уникальный. Но об этом тоже лучше промолчать.
Чуть успокоившись, Хануман требовательно протянул ладонь.
— А ну, покажи!
— Эм… Я не взял обломки с собой. Оставил у мастера, который взялся его починить…
А заодно и усовершенствовать. Но и этого при Ханумане лучше не произносить вслух.
— Ц-ц-ц! — зацокал языком Царь обезьян. — А может, все хуже? Может, ты его не сломал, а потерял?!
— Да нет же! Сломал. В бою. Его просто перерубили пополам.
— Просто?! Немного в Артаре найдется клинков, способных сделать это. И еще меньше — мастеров, способных вернуть посоху былую силу. Кроме самого Великого Ханумана, конечно. Но тут можешь даже не надеяться — второй раз ты посоха не получишь!
— Я и не прошу. Все, что мне нужно — это заготовка из зачарованной древесины Вечного баньяна.
— Ха! А ты наглец… — глаза Ханумана недобро сузились. — Или же глупец, если не понимаешь, что такое количество древесины — не меньшая ценность, чем готовый посох. А то и большая...
— Но ведь ты можешь дать мне его? Разве есть что-то невозможное для Великого Ханумана?
— Пфф! Могу ли я? — фыркнул, смешно выпятив губы, Царь обезьян. — Конечно, могу! Но с какой стати я буду передавать подобное сокровище такому выскочке, как ты? Об этом ты подумал, когда шел сюда?
Честно говоря, я-то думал срубить ветку по-тихому, а с тобой вообще не связываться. Но, раз ты настаиваешь…
— А что, если я снова брошу тебе вызов? — спросил я. — Как в прошлый раз? И пусть древесина станет призом в этом состязании.
Царь обезьян задумчиво потер подбородок, и по выражению его морды я понял, что он клюнул. Прошлая наша схватка, мягко говоря, уязвила его самолюбие, так что он наверняка ухватится за возможность реванша. Правда, выражение это мне не очень понравилось — слишком уж хитро заблестели его глаза.
— Великому Хануману нравится эта идея, — наконец широко ухмыльнулся он. — Но на этот раз вид состязания выбираю я.
— Как пожелаешь, великий.
— И ставка с твоей стороны пусть будет прежняя. Все зерна с твоей Нити пути!
Вот ч-черт… Да, в прошлый раз я пошел на такой риск, но тогда и зерен у меня было куда меньше, и сами они попроще. Да и победил я с огромным трудом. Нет, второй раз я на такое не подпишусь.
Я покачал головой.
— Моя Нить пути стоит куда дороже, чем какая-то деревяшка.
— А что, если эту деревяшку наделит силой сам Великий Хануман? Я вижу на твоей нити Зерно Необоримой силы, изготовленное из зачарованной древесины Вечного баньяна. Если такого маленького кусочка хватило на столь мощный артефакт — представляешь, что можно сотворить из такого?
Ванар провел рукой в воздухе, и из зеленоватого сияния соткался простой цилиндрический посох из зеленоватой древесины с коричневыми прожилками, больше похожей на поделочный камень. Даже не посох — заготовка. Немного толще обычного, из расчета на то, что часть материала мастер срежет, когда будет украшать посох резьбой.
Заманчивое предложение, ничего не скажешь. Однако Джанжи послал меня за простой древесиной. Зачарованием он занимается сам и обещает, что обновленный посох будет куда мощнее прежнего. Но главное — сам поединок. Если, как в прошлый раз, я сам предлагал вид состязания — еще можно было бы рискнуть. Но мало ли какую каверзу подстроит Хануман.
— Мне хватит и обычной древесины.
— Брр! — затряс головой ванар, зашлепав губами. Но настаивать не стал. — Хорошо. Тогда что ты готов поставить?
— Выбери одно из зерен.
— Половину твоих зерен!
— Одно.
— Десять зерен!
— Одно, — спокойно продолжал я.
Хануман раздраженно всплеснул руками и, вытянув губы трубочкой, произвел протяжный звук, который в обществе считается неприличным. Даже если производить его губами. Не в силах устоять на месте, он стремительно оббежал меня кругом, что-то бормоча под нос.
— Четыре! Четыре зерна! Те самые, что изготовлены из древесины четырех Великих древ Уобо. Посмотрим, достоин ли ты звания Мастера Стихии Дерева. И это последнее слово Великого Ханумана!
Он стукнул концом посоха о землю в считанных сантиметрах от моей правой ступни. Еще немного правее — и раздробил бы мне пальцы. Уж не знаю, случайно или с умыслом. Я, стараясь сохранять спокойствие, встретил его взгляд.
Так мы и замерли лицом к лицу. Хануман из-за сутулости был на добрую голову ниже меня, так что ему приходилось задирать подбородок, чтобы смотреть мне в глаза. Несколько секунд пролетели в тишине, нарушаемой лишь тихим стрекотом светлячков.
— Хорошо, я согласен. Но у меня нет времени на долгие приготовления. Давай решим все здесь и сейчас. И самое главное — состязание должно быть честным. Никакой магии! Как в прошлый раз.
Напоминание было, пожалуй, излишним. Каким бы ни был прохвостом Хануман, в прошлый раз он не жульничал. Эти состязания для него — дело чести.
Напряжение резко спало, будто переключатель повернули. Царь обезьян расслабился и вразвалочку прошелся по поляне, забросив заготовку посоха себе на плечи, будто коромысло, и небрежно опираясь на нее предплечьями.
— Здесь и сейчас, говоришь? Здесь и сейчас…
В голову ему, видимо, пришла подходящая идея — он расхохотался и запрыгал на месте, потрясая над головой посохом.
— Что ж, по рукам!
Ванар небрежно хлопнул по протянутой ладони своей волосатой лапищей и устремился к центру поляны.
— Так значит, ты пришел за новым посохом… Так попробуй возьми его!
Крутанув палку над головой, он с силой вонзил ее в землю. Мне показалось, что вокруг разошлась еле заметная, будто рябь на прозрачной воде, светящаяся волна.
— Ну же, иди сюда! Не робей, безволосый!
Я нехотя зашагал к нему. Непонятно, что задумала эта сумасшедшая обезьяна, и это здорово напрягает.
— Видишь этот круг? — спросил Хануман, пятясь от посоха.
Значит, все же не показалось. Трава в радиусе метров трех-четырех от посоха была заметно светлее, чем на краях поляны, и подрастала прямо на глазах. Вот уже доходит почти до колен…
— Стой! — предупредил ванар, едва я достиг границы этого круга.
Одним прыжком он покинул круг и остановился, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, на противоположной стороне. Нас разделяло несколько метров, и ровно посередине торчал из земли шест. Трава между тем замедлила свой рост и теперь колыхалась на уровне чуть выше моего колена.
— Это круг Танцующих со смертью. Древнее испытание народа ванаров, — торжественно произнес Хануман.
— Никогда не любил танцы, — пробормотал я. — И что нужно делать?
— Все просто. Мы вступим в круг одновременно. Посох достанется тому, кто первый возьмет его.
— Просто испытание на скорость? — недоверчиво прищурился я, прикидывая расстояние до цели.
— Может быть, — загадочно улыбнулся Царь обезьян. — А может, и совсем наоборот.
— И как прикажешь тебя понимать?
— Увидишь. Вступаем в круг!
— Хорошо. На счет «три». Один… Два…
— Три! — выпалил Хануман и дернулся вперед.
Я едва не рванул к посоху одновременно с ним, но в последний момент разгадал обманное движение. Ванар лишь сделал вид, что бросается к центру поляны — вскинул руки, подался вперед, оскалился. Но шаг сделал плавный, осторожный. Я же вступил в высокую траву стремительно, но вовремя остановился, разведя руки в стороны.
Потому что где-то на уровне моего пупка или чуть ниже замаячила, покачиваясь из стороны в сторону, треугольная змеиная голова, обрамленная кожистым капюшоном.
Я застыл, глядя в узкие желтые глаза с вертикальными зрачками.
Из травы одна за другой, будто вырастающие в ускоренной съемке цветы, вытягивались и распускали капюшоны новые кобры. Вокруг меня их образовалось с полдюжины. Еще немного — и их сородичи заполонили всю поляну, так что буквально шагу нельзя было ступить. Их тихое шипение и шорох чешуйчатых тел, скользящих в траве, сливалось в нескончаемый жутковатый шелест. Мне стоило огромных усилий воли, чтобы подавить приступ страха.
Будь как вода. Будь холоден, спокоен и чист…
— И, по-твоему, это честное испытание? — проворчал я. — Ты ведь можешь натравить на меня любую тварь из Уобо…
Хануман покачал головой и ответил так же тихо, вполголоса:
— Это священные кобры Вечного баньяна. Они не подчиняются даже мне. Это хорошее испытание, безволосый. И быстрое. Один укус — и проигравший определен.
— Но это не значит, что определен победитель.
— Тоже верно.
Он лишь улыбнулся еще шире, не сводя взгляда с торчащего в центре круга посоха. Путь ему, как и мне, преграждал добрый десяток змей, высунувшихся из травы и покачивающих сплющенными головами, чутко ловя каждое движение.
— Ну же, Мангуст! Вот и настала пора выяснить, не зря ли ты носишь свое прозвище.
Мысли мои тикали, как секундомер, просчитывая варианты. Если бы змей была парочка, то можно было бы посостязаться с ними в скорости реакции и движений. Попробовать перехватить за шею или увернуться. Прыгнуть к посоху, перекатом уйти дальше, за пределы круга…
Нет, вряд ли. Хоть одна из гадин, но успеет ужалить. Их тут полсотни, не меньше.