— Мастер Эн придёт посмотреть на то, как упражняются младшие ученики! — шепнула девчонка. — Я должна постараться, я должна очень хорошо себя показать! Вот бы в старшую группу перейти, он бы это оценил. Надо подготовиться, позаниматься дополнительно… ты не будешь?
— Я только что с тренировки, силы кончились, прости. Попроси кого-нибудь из ребят, они не откажут.
— Да, пожалуй, так и сделаю, — едва достигнув верха, развернулась Джоанна, и поскакала вниз в том же шустром темпе. А что, может, настоятель Хенсок прав в том, что говорил Диэйту и другим? Любовь скорее помогает. Ещё вчера Джоанна не видела смысла в тренировках, а сегодня, за один благосклонный взгляд любимого мастера, она готова вывернуться наизнанку, лишь бы показать себя в лучшем свете. В конце концов, какая разница, к чему человек стремится, помощи ближним, славе или чьей-то любви, если при этом делает хорошие дела и развивается? Если цель не оправдывает средства, то средства, я думаю, способны оправдать многие цели.
До ужина я с трудом доползла, потому что на вечерних спаррингах мастер Хонбин гонял нас так, что мне до этого и не снилось. К сожалению, не было возможности посмотреть в деле на него самого, но даже по его движениям, объясняющим и показывающим, как надо делать, чувствовался многолетний опыт, точность, отлаженность. Его голос звучал повелительно, и что-то в нём, не терпящее возражений, заставляло превозмогать себя и совершать кульбиты, ранее не поддающиеся телу. Усилия прикладывались в двойном размере. Ученики постарше сказали, что в своей манере преподавания он похож на покойного Хана — такой же суровый, требовательный и беспристрастный. Его желание вымуштровать непревзойдённых воинов отозвалось в каждой моей мышце, в каждом суставе, о существовании которых я до этого не подозревала. Ребята сказали, что Лео и Эн тренируют мягче, и чересчур гоняют только по мере необходимости.
Встав в пару с Диэйтом, мы неплохо посражались, и я, вкладывая все свои силы и сноровку, могла бы выйти с ним на равных, но всё-таки он уложил меня на один раз больше, похвалив, в качестве поощрения, что со мной дрался вовсе не чувствуя, что я девушка.
Взяв свою порцию в столовой, я на автопилоте приземлилась за женский столик, и сразу же услышала за спиной возмущение Вернона:
— Эй, ты обиделась что ли? — Я обернулась, и то не до конца, ощущая, как ноет шея:
— Нет, этот столик был ближе, а у меня ноги еле ходят.
— Да-а, — протянул Ямада, — поиздевался над нами мастер Хонбин.
— Да ладно, наоборот, здорово, — оценил методику Диэйт. — Когда мы выйдем отсюда, никто не будет спрашивать, есть у нас ещё силы, устали ли мы, хотим ли спать или есть? Мы должны уметь превозмогать себя. Мастера же умеют.
— Мастер Эн говорил, что по закалке нет никого лучше Сандо, — сказал Вернон, — он, по слухам, может три дня не спать, и драться, как полный сил. При любой погоде, и в жару, и в холод.
— Сандо неимоверно крут, — согласился Ямада, — хочу быть, как он.
— Кто такой Сандо? — опять повернулась я.
— О, это уже настоящая легенда золотых! — поведал Вернон. — Ему даже Чонгук поклоняется.
— Да ладно? — серьёзнее заинтересовалась я. — Почему?
— Наверное, мы не можем ей всё рассказать, — остановил Джунхуэй друзей, — тот ли у неё уже уровень доступа к секретности?
— Не знаю, — согласился с ним Диэйт, и посмотрел на меня, — извини, но лучше об этом спроси у мастеров, мы не знаем, можно ли тебе говорить совсем всё.
— Тогда про Эскупса тоже нельзя ничего говорить, — добавил Самуэль. Все закивали, соглашаясь.
— Да ну вас, — без обид, скорее устало, махнула я на них, и отвернулась. Не хватило духа на любопытство, вся энергия ушла в борьбу. Как раз подоспела Джоанна, и села рядом. Она светилась розовым светом сквозь румянец, в глазах горел азарт. Мимо нас прошёл Нгуен, приведший младших учеников, и бросивший Джоанне:
— Молодец, сегодня ты очень хорошо занималась!
— Спасибо, мастер! — И она с аппетитом набросилась на еду. С момента смерти её отца прошло полгода, не удивительно, что у неё ещё будут возникать перепады настроения, то подъём, то спад, то апатия, то воодушевление; она не просто подросток, но подросток, который пережил трагедию. Я была немногим старше, когда осталась два года назад вообще без родителей. Могу ли я отговаривать её от любви к мужчине, что старше её больше, чем в два раза, если это отвлекает её и спасает от горя? А что, если Джоанна подсознательно всего лишь старается заменить отца, и сама не понимает корней своих чувств? Но и мне тогда этого тем более не понять. Я не должна вмешиваться, даже если считаю, что Самуэль подошёл бы ей больше. Но он золотой, воин, который, как и Эн сейчас, когда-нибудь станет странником, защитником слабых, не принадлежащим самому себе.
Хонбин и Эн прошли мимо нас, уже в чистых хакама, какие носили здесь мастера, отряхнувшиеся от дорожной пыли и смывшие следы того, что совершали за стенами Тигриного лога. Но такие следы навсегда остаются в душе, и вряд ли золотые воины с лёгкостью отпускают из памяти убийства, вряд ли их совесть спокойна. Мне ещё ко многому предстоит подготовиться, многому научиться помимо физических навыков. Недаром мастер Ли сказал, что женщины морально крепче. Я должна буду брать на себя груз ответственности, какой ещё не приходилось.
Наконец, последними вошли в столовую Лео с Заринэ и детьми. Но они, как и в обед, сели за разные столы: он к мастерам, она к нам, девушкам. Несмотря на это, персиянка была такой же сияющей, какой стала с приездом мужчин. Даже с детьми она говорила ласковее, спокойнее, улыбалась и не замирала взглядом в пустоту, как делала это прежде.
— Тебе к лицу улыбка, — не стала сдерживаться я, и сказала ей это. Заринэ посмотрела на меня добрее, чем обычно.
— Когда муж дома, цел и невредим, жена всегда счастлива. — И она не лукавила. По ней было видно, что всю радость её жизни, огромную, искреннюю и незаменимую, составляет Лео, а потом уже, в какой-то мере, дети, и хотя она была очень заботливой матерью, и редко отходила от них, всё-таки главенство в сердце занимал муж.
Я опустила взгляд на Хо, тихого и безропотного мальчишку, который, как оказывается, унаследовал что-то звериное от отца. По нему ничего не было заметно, но стоило мне задержать на нём свой интерес, как он поднял на меня глаза, почувствовав, что его изучают. Я отвлеклась на ужин, чтобы не смущать его. Раздав все тарелки, к нам присоединилась и Элия.
— Извини, — опомнилась я, — я не пришла помочь тебе с готовкой… блин… я совсем забыла, да и сил уже не было…
— Ничего страшного, я управилась, — не имея такого свойства, как злопамятность, простила меня Элия.
— Я помою посуду, — попыталась я исправить свою оплошность.
— Это я уже обещала сделать, — опередила меня Джоанна.
— Ну вот, не складывается у меня с кухней, — вздохнула я.
— Так ты и не для неё сюда пришла, — улыбнулась внучка настоятеля.
— Твоя правда, — кивнула я.
— А, между прочим, — развернулся к нам Вернон. Кто бы сомневался, что он слышит весь наш диалог? — До появления Заринэ и Элии, ученики тут всё-всё сами делали, и готовили тоже. Я, кажется, почти не застал тех времён, но дежурить по кухне приходилось. Так что, ради чего бы сюда не пришёл, попробовать придётся всё.
— Не подслушивай, — дотянулась до края его уха Элия, и легонько щёлкнула.
— И рад бы — да всё слышу.
— А мы вот возьмём, да пойдём за тобой в баню подглядывать, — пригрозила альбиноска.
— Go ahead, let’s try[58], - хохотнул он, — думаешь меня пристыдить чем-то?
— Нет, мы будем искать третье ухо, которое всё так хорошо слышит, — поддержала я юмор, — и оторвём его.
— Я бы не доверил вам определять, что у меня лишнее, что можно оторвать. — Международный столик прыснул смехом и, поскольку это привлекло внимание всей столовой, в том числе мастеров, они попытались скорее притихнуть и выровняться, уткнувшись в тарелки. Строгие взгляды Лео и Хонбина зацепили и меня, поскольку они догадывались, с кем могли шушукаться ребята. И только Эн, с загадочной улыбкой, не то одобряя происходящее, не то потешаясь над ним, спокойно продолжил трапезу.
Конечно же, никто ни за кем подглядывать после ужина не пошёл. Я всё-таки осталась помочь девчонкам с посудой, после чего доползла до кровати, разделась и упала на неё без задних ног, чтобы через пару часов быть разбуженной. Надо мной стоял Чимин.
— Время ночных тренировок. Ты как, способна ещё на что-то сегодня?
— Я? — толком не открыв глаза, я спустила ноги на пол. С меня упало одеяло, но я даже не спохватилась по поводу того, что спала в нижнем белье. Как зомби, начав натягивать на себя тобок и просыпаясь в процессе, я заявила Чимину: — Да я ещё горы свернуть способна. — После чего чуть не врезалась в дверной косяк, благо меня вовремя поймал молодой человек.
— Горы оставь в покое, особенно пусть Каясан стоит дальше, хорошо?
— Без проблем, — зевнула я и, понимая, что надо взбодриться, налила из кувшина на руку воды и плеснула её в лицо. — Всё, я готова, идём.
— Подожди, дай мне теперь подготовиться, — закрыл глаза Чимин и сделал несколько глубоких вдохов. Джоанны уже не было, видимо, она не спала, и ушла с Даниэлем быстрее. Или сегодня ей повезло больше, и кто-то из мастеров взялся заниматься?..
— А с тобой-то что? — Чимин распахнул глаза.
— Предстают в неглиже всякие, ещё спрашивают.
— Я?! — приложив ладонь к груди, осознала я свою огреху.
— Ну не я же! Всё, пошли.
— Мог бы и не смотреть, я же была спросонок.
— Но я-то нет. Впрочем, если бы спросонок был я, то проснулся и взбодрился подавно, всё равно бы посмотрев.
— Чимин.
— Что?
— Все парни такие озабоченные?
— Нет, половина. А вторая намного сильнее озабоченная, — расплылся он.
— А, то есть ты ещё примерный мальчик?
— Вообще котёнок.
— Ну да, я так и подумала, — выходя, хмыкнула я. Чимин пропустил меня вперёд себя на пороге: