— Это немного другой вопрос, — задумался Чимин, держа бутылку с водой за горлышко и покачивая её, как маятник. — Чжунэ недоволен твоей компанией?
— Типа того, — созналась я, уже не смущаясь и не краснея. Это моя жизнь, осознанный выбор, я всё взвесила и пока поступала лишь по тем схемам, которые соответствовали моим представлениям о морали. — Ты бы стал ревновать девушку к её друзьям-мальчишкам?
— Ну, ты скажешь тоже, — ухмыльнулся Чимин, — твои друзья уже давно не мальчишки, и ревновать есть к кому…
— Для меня они всё равно друзья детства, я не вижу в них каких-то там сексуальных объектов. Как можно увидеть вдруг что-то такое, чего уже не увидел однажды?
— Это называется прозрение, Чонён. Скажи, сколько лет проработали вместе Намджун и Чжихё, прежде чем полюбили друг друга? — Моё твердое убеждение, основываясь на котором я спорила с Чжунэ, разом рухнуло. Чимин, ну нельзя же так, я хотела посоветоваться, а ты поставил под сомнение всю мою дружескую догматику. Это что же, Югём и Джуниор могут быть моими потенциальными возлюбленными? Так всё-таки, Чжинёну не надо переставать быть Чжинёном, чтобы однажды очаровать меня? Захотелось побежать к Чжихё и спросить, как всё-таки она увидела Намджуна по-новому? Что произошло? Но сестры всё ещё не было в Сеуле. Чимин расплылся своим кошачьим прищуром: — Я смотрю, у тебя на складах пошла инвентаризация?
— Это подстава, Чимин, — проигравшим лицом бледно улыбнулась я. — Мне теперь стоит задуматься о многом.
— Если ты уверена в своих чувствах к Чжунэ, то задумываться не о чем.
— В том-то и дело, что не уверена! Как определяют, полюбил или не полюбил? Я вообще раньше парнями не интересовалась, как мужчинами, это мой первый опыт, и я ощущаю себя слепой, идущей на ощупь.
— В первую очередь всё расставляет по местам время, — предположил Чимин то, о чём я и сама думала, не приближая к себе до конца Чжунэ. Сколько он продержится?
— И долго нужно ждать?
— Когда как, — он пожал плечами, — иногда можно доверять полжизни, а всё равно подставят.
— Так и как же проверить чувства?
— Можно разлукой. — Я почесала затылок. И так одинокая, лишенная прежней семейной суеты, я не могла сейчас отдалиться от Чжунэ, я волком завою. — Ты подумала над моим предложением поехать на каникулы со мной? Мир посмотреть, боевое мастерство отточить.
— Я думала, но Чжунэ пригласил отдохнуть с ним… — Я внимательно следила за лицом Чимина, ожидая разочарования или других негативных эмоций, но он и глазом не моргнул. — В Сингапуре.
— Ты не услышишь от меня запугиваний и попыток тебя отговорить, — снисходительно сообщил Чим. — Но моё мнение таково, что с вероятностью где-то в девяносто девять и девять десятых процентов в Сингапуре с тобой произойдут очень плохие вещи.
— Я помню о твоих словах, что в Сингапуре есть человек, на которого как бы косвенно работает Чжунэ. Я могла бы отговорить Чжунэ и мы бы поехали в другое место. Возможно, у меня получится. Как бы то ни было… я хочу провести с ним каникулы, — признала я.
— Что ж, твоё право, — кивнул мой тренер. Я стала подниматься. — Чонён, а ты знаешь, почему на людях считается неприличным целоваться?
— Что? — Я непонимающе мотнула головой, сузив глаза и пытаясь свести концы двух тем, после чего вспыхнула и вылупилась на него. — Тебе опять Чонгук насплетничал?
— Почему Чонгук?
— Потому что он следил за мной, ещё скажи, что не знал об этом?
— Знал, но сейчас его нет в Сеуле, до конца недели точно. — Я свободно выдохнула. — За тобой сейчас слежу я.
— Что?! — снова уточнила я, но уже громче и стыдливее. Чимин самодовольно щерился. — Зачем? По какому такому праву? Я не хочу, чтобы за мной следили!
— Ты встречаешься с драконом, Чонён, ещё ни у кого ничего хорошего из этого не выходило. В лучшем случае тебя завербуют к ним. В самом деле, с тобой ничего не случится — не гарантированно, но скорее всего, — если ты станешь плясать под дудку главного Дракона, может, подашься в мафиозные шестёрки, там всегда нужны хорошие драчуны.
— Я не собираюсь плясать ни под чью дудку, — защищаясь, выпалила я.
— Тем меньше у тебя шансов выжить в среде обитания драконов.
— Да зачем я вообще им нужна? Чжунэ запал на меня, вот и всё, и то, что он на кого-то там работает, не делает автоматически меня ввязанной во всё это! — Логически, как мне показалось, разобралась со всем я. Но Чимин, став серьёзным, как было в последний раз, когда он сообщил мне об истинных занятиях Чжунэ, сказал:
— Ты видела мальчишник Намджуна, не так ли? И он тебя просил не распространяться ни о чем, что ты видела.
— Да, — кивнула я.
— Намджун дружен со многими влиятельными людьми, и он знает многое, что хотелось бы знать драконам и им подобным. Его жизнь регулярно подвергается опасности, как и жизнь тех людей, с которыми он невольно связан, и которых выдавать не собирается. Но у Намджуна есть близкие люди, а это всегда слабое место. Его сестру, Джинни, уже пытались… как бы выразиться точнее? Опутать коварными сетями, чтобы через неё воздействовать на брата. — Я вспомнила её краткий болезненный рассказ, в котором она обмолвилась без подробностей о компании Чжунэ. Всё сходится, и от этого очень неприятно. Нет, не может быть… — Я слежу за тобой, Чонён, потому что ты попала в окружение Намджуна, и стала интересной целью для преступных людей. А мы — Намджун и его друзья, не хотим, чтобы с нашими близкими что-то случалось.
— Значит ли это, что Намджун тоже из преступных людей?
— Нет, не значит, — покачал головой Чимин. — Напротив, такие как он и те, кого он скрывает в своих друзьях — кость в горле у бандитов. Всё, что я тебе говорю — крайне важная и секретная информация, но поскольку и ты попадаешь под угрозу, то тебе она поможет выживать и совершать правильные действия, чтобы не попасть в какую-нибудь яму.
Всё это надавило на меня, кувалдой вбило в землю. Каждая секунда осмысления проявившихся закономерностей причиняла усиливающиеся страдания. Чжунэ не было в моей жизни, пока я не сблизилась с Намджуном, а с того момента, как я уже безвозвратно сделалась его родственницей, миллионер и чеболь предложил мне с ним встречаться.
— Давай тренироваться дальше, — встала я, хмурая и почерневшая настроением.
— Ты не ответила на мой вопрос.
— Какой?
— Почему считается неприличным целоваться прилюдно?
— Почему? Не знаю. Приличия — это выработанная столетиями традиция, как можно найти её истоки?
— Её можно попытаться понять, — пошёл Чимин за мной на маты, возвращая в руку боевую палку. — Считается неприличным в людных местах совершать не только это, но и, допустим, есть. Во многих странах до последних лет считалось верхом невоспитанности идти по улице и жевать что-то. Причина очень проста и очевидна. Демонстрация того, что у тебя имеется, вызывает зависть и ненависть у тех, кто этого не имеет. С давних пор у всех был разный достаток и социальный статус, и объедаться в общественном месте, где кто-то мог быть голоден, кто-то держал пост по религиозным причинам и избегал соблазнов, а кто-то и вовсе не мог позволить себе купить еду, считалось позорным. Потому для каждого занятия и отводилось специальное место, для еды — харчевня, для спорта — стадионы, ведь сколько людей со слабым здоровьем чувствуют себя ущербными, глядя на мощных атлетов? Приличия — это не пустые слова, Чонён, это забота и внимание к окружающим, сочувствие к слабым. Потому и ценится в адекватных обществах воспитание больше, чем образование. Образовываются, чтобы улучшать свою жизнь, воспитываются, чтобы не портить её окружающим.
— То есть, поцелуем я вызывала зависть идущих мимо девчонок и парней, у которых не было половинки?
— Именно. Где-то шла вдова, которая вспомнила любимого покойного мужа и ощутила, что ей уже его не целовать вот так, где-то прошёл брошенный парень, которому изменила возлюбленная, а где-то шёл некрасивый подросток, который никому не нравится. Все они, глядя на это, испытают страдания, как и голодный, глядящий через витрину ресторана на аппетитно лопающего десять блюд богача. И это я ещё не затрагиваю стеснения, здорового смущения, должного присутствовать в людях по отношению к интимным моментам своей жизни.
— Ладно, я поняла, больше постараюсь так не делать, учитель нравственности Чимин.
— Я? Ни разу. Я за себя волнуюсь, я за тобой слежу, а я парень свободный и здоровый, — он подмигнул мне, вставая в позицию готовности, — так что зависть и страдания не минуют никого.
У Чжунэ с отцом два дня были какие-то переговоры с компаньонами, торговые сделки и заседания директоров, поэтому в наших свиданиях произошла передышка. Но из-за появившейся мнительности она не шла на пользу отношениям. Я сопоставляла факты и события, и приходила к выводу, что меня хотят использовать, чтобы подкрасться к Намджуну. Кем бы ни был мой зять, какой бы информацией ни владел и кого бы из друзей ни защищал, я знала, что он был хорошим человеком, он был моей семьёй, он любил Чжихё, а она — его. И я не имела права подвергать их опасности только потому, что мне нравится какой-то парень, и я хочу с ним переспать. Нет любви такой величины, которая бы заставила меня рискнуть жизнью сестры и её счастьем. Мне стало вновь одиноко, тоскливо и страшно. Если найдётся хоть какое-то подтверждение тому, что Чжунэ не влюблен в меня, а только делает вид ради достижения корыстных целей, я сразу же порву с ним. Пока не поздно, пока я ещё могу без него обходиться. Могу ли? Возможно, Чимин прав, и лучшая проверка — разлука. Не только проверить его, но и себя саму.
Что же я чувствовала к Чжунэ? При мысли о том, что он со мной неискренен, я ощущала горечь и обиду. Боль? На грани. Это была почти она. Я не хотела знать, как и любая другая девушка, что я не нравлюсь сама по себе, а от меня всего лишь что-то нужно. Но что было нужно мне от Чжунэ? Секс? Нет, что-то большее. Но никак не связанное с деньгами. Мне нужен был он, полностью, какой есть — не надо сильных исправлений, лишь бы не врал. Мне даже нравились некоторые наши ссоры, они заводили и добавляли в кровь адреналин, тем любопытнее было на следующий день, кто из нас сорвётся и напишет первым? Получалось почти поровну. Под моё категоричное мировоззрение и определившиеся вкусы, не менявшиеся годами, подходил его прогибающийся в мелочах характер. Если я чего-то не хотела, меня нельзя было переубедить, никаким образом, я жуткая упрямица, а Чжунэ разводил руками и шёл на поводу. Зато он был собственник и окружал меня бесконечными требованиями не подпускать к себе других парней, он пытался диктовать мне правила поведения, но из этого и рождались маленькие скандалы. Неужели это всё наигранное и иллюзорное? Нужно было бы подготовить себя к любому исходу, но как? Подготовить — это смириться с мыслью, что человек предатель и лжец, а как же продолжать целовать и обнимать лжеца и подлеца? Для этого и самой нужно быть притворщицей, а я таким талантом не обладала, хитрила я плохо, мне проще рубануть и всё.