— Ты…
— Узнала? Да, — хмыкнула я, взбив подушку и прислонившись к ней спиной.
— Чонён… — Я не знала, откуда во мне взялась эта сила, наверное, от злости, но на губах застыла непробиваемая ухмылка, а голос не дрожал. Возможно, помогло прошедшее с понедельника время, тогда бы я его точно убила, а сейчас слишком обессилела, и чувствовала себя больной от пяток до макушки.
— Молчи уж… Ку Чжунэ, — едко произнесла я его имя и фамилию.
— Чонён, послушай… — начал он, опустив виновато взгляд.
— Я достаточно тебя наслушалась. Ты когда намеревался сказать? И намеревался ли?
— Я пытался! — посмотрел он на меня. — В пятницу… субботу… ночью. Я хотел сказать тебе об этом, но не смог, я испугался, Чонён, я подумал, что ты уйдёшь, что ты оставишь меня, что не поймёшь…
— И оказался прав, — пожала я плечами, — я не поняла и ушла.
— Нет, не говори так, Чонён, дай мне объяснить, пожалуйста!
— Что? Как так вышло, что у тебя есть невеста?
— Да! Это не моё желание, клянусь, Чонён!
— Ой, снова клятвы? Ты уже клялся, что у тебя никого нет, кроме меня.
— И это правда! Между мной и Даной никогда ничего не было и нет! Я видел её два или три раза в жизни!
— Да неужели?
— Это правда! Это брак по расчёту, меня обязывают обстоятельства…
— И ты, конечно же, идти против них не можешь? — хмыкнула я с сарказмом.
— Это я и пытался объяснить тебе, Чонён, я действительно не могу, за этим слишком многое стоит! Я разменная фигура в этой игре, и Дана тоже.
— И меня за компанию решили приплести? Нет уж, играйте в игры сами, мою жизнь в это не вмешивайте!
— Я и не хотел, Чонён, ведь ничего не изменится… Я же говорил — просто формальность, мы заключим с ней брак, но я даже не собираюсь с ней жить! Пусть себе будет женой, но мы с тобой всё равно будем вместе…
— А, женой будет она, а трахать будут меня? — нервно прогоготала я.
— Ну… нет, ты не так поняла. Хорошо, её буду трахать, но с тобой…
— Ах, ты всё-таки будешь и с ней трахаться?!
— Боже, да скажи же мне, чего ты хочешь, что тебя устроит? — взмолился Чжунэ, ловя мои руки, которые убежали от него под одеяло.
— Меня устроит, если ты уйдёшь, — кивнула я на дверь, — и больше никогда не появишься в моей жизни, никогда меня не побеспокоишь.
Чжунэ отпрянул, ошарашенный и уколотый. Он сглотнул слюну, сжав руки в кулаки.
— Ты этого действительно хочешь?
— Да.
— Ты не простишь меня?
— Нет. — Его нервная манера стала возвращаться, он раздраженно дёрнулся, поднялся.
— Ты даже не пытаешься меня понять! Ты не слышишь меня! Ты глуха к моим проблемам! Ты что, не вникла, что я не хочу этого? Что я в этот брак — как в рабство! Почему ты не хочешь понять меня? Ты эгоистка, Чонён! Ты думаешь только о своих желаниях!
— А ты хочешь всё и сразу — вот это и есть эгоизм! — Чжунэ рванул к двери, и даже взялся за ручку. Но остановился.
— Как… как ты узнала о свадьбе?
— Дахён сказала, — бросила я. Чжунэ напряг память, сдвинув брови. — Моя одноклассница, влюбленная в тебя по уши, твой сталкер, — разъяснила я, не зная, видел он когда-нибудь сестру Ильхуна или нет? — Какое это имеет значение, Чжунэ? Ты обманул меня, и я больше не хочу иметь с тобой ничего общего.
Поджав губы, кивнув, он вышел. Я услышала хлопок входной двери и обмякла. Организм будто развалился на части. Я сомкнула веки и спрятала лицо в ладонях. Всё будет хорошо, всё будет хорошо, он всего лишь первая попытка, вокруг куча других парней. Да только нужны ли они будут после того, как повстречалась с Ку Чжунэ?
— Чонён? — Я убрала руки и посмотрела на Сынён, вошедшую с большой кружкой. — Какао с зефирками. Не по сезону, но вкусно, — похвалила она мне принесённое и поставила поближе ко мне, на тумбочку у кровати, после чего села рядом со мной. — Поругались?
— Расстались, — безлико промолвила я. Сынён не стала громко изумляться и реагировать, осталась сидеть, как сидела. Я покосилась на неё. — Скажешь, что я дура, которая упустила миллионера? Что можно было закрыть глаза на недостатки ради его кошелька?
— Ох, дорогая, — с укоризной похлопала по ладони меня сестра, — если он нанёс тебе душевную рану, я бы сама посоветовала тебе его послать подальше.
Я выдержала минутную тишину и, внезапно, как пинком в грудь, который вышиб пробку, была ударена рыданьями. Завыв и бросившись на подушку, чтобы спрятаться в ней ото всех, и спрятать свою слабость, я глухо проорала в плотность наволочки, обтянувшей бамбуковые волокна:
— Я люблю его, люблю, люблю!
Сынён пробыла со мной до позднего вечера, успокоив, расшевелив, заставив выбраться из постели. Она стала моим пресс-секретарём, объяснившимся по телефону с учителями и школьной администрацией. Опека надо мной, несовершеннолетней, была закреплена за ней, поэтому она заверила, что прогулы мои обоснованы, что я приболела, и вряд ли уже появлюсь до конца полугодия, да и что там осталось? Два дня. Сынён заказала пиццу, кимбапы, накормила меня, пообещала приехать завтра в обед и отчалила. Я едва удержала себя от того, чтобы вернуться в постель и продолжать тухнуть. Заставляла себя ходить по квартире, придумывая, чем себя занять? Что лучше всего займёт мысли? Я выплакалась до какого-то опустошения, но пережитое не могло исчезнуть из памяти. Посмотрев с полчаса телевизор, я выключила его, и продолжила неприкаянно бродить. На что отвлечься? Бездействие меня погубит, но вернуться в школу на оставшиеся два дня мне не под силу. Неужели я всё-таки слабачка, мямля и обычная девчонка, которая никогда не смогла бы спасать мир и защищать его от зла, потому что даже себя спасти и защитить не может? Ещё в мае я думала так, что сердцу можно приказать, что «любовь зла — полюбишь и козла» — это оправдание лентяев и рохлей, тщедушных и безвольных, и вот, оказалась одной из них. Нет, не должно быть так. Я смогу забыть о Чжунэ! Я забуду даже его имя, я пойду дальше, будто и не встречала его на своём пути, надо только отмотать назад немножко, отреставрировать весну, те дни, в которые я считала его негодяем. Нужно воссоздать ту обстановку, в которой я жила до встречи с ним. Позвать друзей. Да! Югём и Джуниор помогут, они всегда были рядом. Только как теперь смотреть в глаза Джуниору? Его взгляд постоянно будет напоминать о моём промахе, даже если Чжинён не попрекнёт и словом, а он не попрекнёт.
Остаётся только Югём, мой лучший друг, мой товарищ детства, мой однокашник дошкольной эпохи. Я набрала его номер, пока ещё не стало неприлично поздно. Так, с каких пор я задумываюсь над тем, прилично ли в какое-то время звонить лучшему другу?
— Да, Чонён? — жуя что-то, поднял он.
— Югём, не хочешь фильм какой-нибудь посмотреть? Или пиццу поесть? У меня осталась половина от ужина с Сынён.
— Мм… заманчивое предложение! Что там с Чжунэ? Разобрались? Он тебя нашёл? — Я замолчала. — Чонён? Алло? — Сжимая челюсти, я силилась не начать ругаться, не кричать на Югёма, чтобы больше не произносил этого имени, но друг ни при чём, я затаила дыхание. — Чонё-о-он, — пропел он, ища отклика. — Приём, вызывает Земля.
— Югём… — сковано, как ножом по ржавому железу, просипела я: — Не будем больше говорить о Чжунэ, хорошо?
— Окей, — явно что-то заподозрив, пообещал он. — Жди, скоро буду.
Минут через пятнадцать он перешагивал порог моей квартиры с бутылкой вина в руке.
— У тебя был такой голос, что я подумал — не пригодится ли успокоительное? — Я устало улыбнулась его ноше.
— А я-то думаю, как можно так медленно идти в соседний подъезд?
— Только через магаз, — простонародно обозначил Югём супермаркет.
— Пить нету желания, если честно, давай просто чего-нибудь позитивное зазырим?
— Без проблем, — разулся он, и мы прошли в зал, усевшись на диван. Я стала выбирать фильм. — Я так и не узнаю, что был за кипиш?
— Нет, — отрезала я, нажав на первую попавшуюся комедию.
— Ладно, — сдался Югём, откинувшись на спинку. Я сходила за половинкой пиццы, принесла к ней две алюминиевые банки с соком. Угнездилась рядом с другом. Фильм начался нудно, мы поглощали по кусочку пиццу, запивая её, но атмосфера висела какая-то странная. Я не могла отогнать от себя мысль о том, что ещё в те выходные рядом со мной был Чжунэ. У меня был парень. Я любила его и, думала, что он меня любит тоже. Я хотела ему отдаться, и если бы не его попытка предупредить — мы бы переспали. Всё-таки, он не хотел делать мне больно? Нет, я просто оправдываю подлеца. Так делают все влюбленные девушки, но это неправильно, это тоже слабость. Недостатки нужно признавать, с ними нужно бороться, а провинившихся следует наказывать. Как я могла наказать Чжунэ? У меня не было такой власти. Я посмотрела на Югёма. Он прекратил жевать.
— Прожуй и проглоти, хочу сказать кое-что, — решилась я. Югём внял совету и спешно покончил с содержимым во рту. Я кивнула, и произнесла:
— Мы встречались с Чжунэ. Чуть больше месяца. Тайком ото всех. — Я не стала говорить, что Джуниор знал, чтобы не вносить разлад. Югём сидел столбняком. Нет, он не был равнодушным или пофигистом, но отсутствие внешних эмоций иногда создавало такое впечатление, однако я слишком хорошо знала Югёма, чтобы понять: он в шоке.
— И… что произошло?
— Оказалось, что у него есть невеста. Ты знал?
— Нет, впервые слышу. Я с ним не тусил уже недели три… — Югём, доходя до всего, сузил глаза. — Ага, теперь начинаю понимать, почему на меня подзабили…
— Не буду скрывать, я связалась с Чжунэ, чтобы он отстал от тебя. Но не рассчитала свои силы. — На меня стала наползать тень, и губы затряслись. Нет-нет, только бы при Югёме не заплакать! Я взяла себя в руки.
— Значит, он встречался с тобой, пока у него была другая девчонка?
— Выходит что так, но он утверждает, что у них ничего не было. Но свадьба в конце августа у них будет.
— Хорош, аферист, — хмыкнул друг. — Зря ты мне по телефону сразу не сказала, я бы ему морду начистил!
— Это я и сама могу, — напомнила я. — Нет, Югём, бог ему судья, я не хочу больше знать об этом человеке.