Митч замер, глядя на него, не веря услышанному. Билли Джин сказала:
— Ты собираешься кого-то похитить?
Теодор резко вскинул голову.
— Похитить?! Ты так сказал?
Флойд спокойно проговорил:
— Теодор, ты великолепно схватываешь очевидное, как только кто-нибудь скажет тебе по буквам.
— Ты нас разыгрываешь, — прошипел Митч.
— Я хочу разыграть между нами полмиллиона долларов, — тихо прорычал Флойд.
Некоторое время все молчали.
— Полмиллиона долларов? — сказал наконец Джорджи. — Пятьсот тысяч?..
Теодор недоверчиво спросил:
— Это кого же надо схватить, чтобы дали такие деньги? У кого их столько много?
— У Эрла Коннистона. Того самого, который владеет нефтяной, строительной и авиационной компаниями. Он живет в уединенном ранчо, милях в сорока к югу отсюда. У него есть дочь, которая очень дорога его сердцу. Сын Коннистона погиб в прошлом году — и больше у него детей нет.
— Это же куча денег, Флойд, — засомневалась Билли Джин.
Теодор поддержал ее:
— Да, она права. Никто не держит столько денег наличными, а мы можем попросить у него чек.
— Теодор, ты слышишь слово, но не музыку. Эрл Коннистон — очень богатый человек. Отнять у него полмиллиона — это все равно что отнять десятицентовик у такого, как мы. Он даже не заметит — а пропажу дочери очень даже заметит.
Молчание тянулось довольно долго. В конце концов Теодор возбужденно вскочил на ноги.
— Почему бы и нет? Черт возьми, столько денег! Ну, Флойд, ты вообще молодец.
Джорджи подтянул колени к подбородку, обхватил их руками.
— Я не знаю, Флойд. Похищение…
— А как ты собираешься покупать наркотики?
— Наркотики?.. — Джорджи отвел глаза. — Но я же лечился. Я могу их принимать, а могу и не принимать — черт возьми, я ведь не наркоман какой-нибудь. Мне и не нужно полмиллиона долларов, зачем мне полмиллиона? А если похитишь кого-нибудь, тебя запрут и ключ выбросят.
— Не запрут, если не узнают, кто ты, — ответил Флойд. Голос его стал жестче: — Ладно, все высказались, теперь слушайте меня. Мы хватаем девчонку завтра вечером, потом получим деньги с папаши. Я все спланировал…
— Погоди. — Митч выступил вперед. — Погоди минутку. Кто тебе сказал, что мы на это пойдем? Даже Джорджи понимает, чем это пахнет, — посадят и все. Да и зачем тебе нужно столько денег?
— Обклею стены вместо обоев, — мрачно пошутил Флойд. — Ты хочешь сказать, что тебе сотня тысяч не нужна, Митч?
— Только не в тюрьме и не в газовой камере. В штате Аризона еще есть смертная казнь.
— Никого не арестуют. Я все так спланировал, что никто даже наших лиц не увидит. Нас не найдут. Это идеальный вариант. Девушка едет каждый вечер домой по одной дороге. От шоссе до ранчо — двадцать пять миль совершенно пустынной горной дороги. Мы возьмем ее там завтра вечером и отвезем в одно место — уже разведал, где можно спрятать и ее и машины. Да нас там рентгеном не найдут. Это один из старых городов-«призраков», давно заброшенный, — летом туда никто не ездит. Пятнадцать миль от ближайшей дороги. С крыш далеко видно: мы заметим машины или вертолеты миль за десять.
Флойд еще долго говорил. И не столько слова действовали, сколько интонация. У него были манеры искусного оратора — любой спор с ним казался глупым и унизительным.
— Завтра мы продадим «понтиак» и украдем машину. Я уже добыл устройство для подключения к телефонной линии — с такими обычно работают телефонисты. Линия идет вдоль дороги в пятнадцати милях к северу от Соледада, там мы и сможем подключиться. Коннистону будем звонить с помощью электронных звуковых кодов, через автоматический коммутатор — телефонная компания и за месяц не определит, откуда мы звоним. Невозможно засечь телефон, который не существует. После каждого разговора будем отключаться. Так вот, заготовим продукты и воду и завтра во второй половине дня…
Голос его звучал очень убедительно, не оставляя никаких поводов для возражений. Когда он кончил, первым заговорил Теодор:
— Толково, ты обо всем подумал.
— Обо всем, — согласился Флойд. — Не произойдет ничего такого. Простая работа. И как выкуп получить, я продумал во всех деталях. Ловушку нам устроить не смогут.
Говоря, Флойд неотрывно смотрел на Митча. Тот чувствовал себя загнанным в угол.
— Они сразу обратятся в ФБР.
— Ну и что? Нас не найдут. Никто не сможет нас найти.
— Ерунда, — сказал Митч. — Это смешно. Ты же не маленького ребенка собираешься похитить. Она уже взрослая девушка.
— Ты хочешь сказать, что мы впятером не справимся с одной семнадцатилетней девчонкой? — Флойд подмигнул Теодору, и тот расхохотался.
Митч посмотрел на остальных: поддержки не дождешься. У Джорджи глаза от наркотика смотрели в разные стороны, но и он старался не встречаться взглядом с Митчем.
Флойд улыбнулся и вдруг схватил Митча за руку. Стальные пальцы впились в тело, и Митч сразу покрылся потом. Флойд мягко сказал:
— Чтобы все это дело получилось, мне нужен ты, Митч.
— Я?..
— Ты это сделаешь. Прозябать в колледже тебе ведь не хотелось, верно? А сейчас тебе предоставляется возможность, которой у тебя никогда еще не было.
— Но я ничем таким ни разу не занимался, — пробормотал Митч. — Даже не думал о таком.
— Так ведь жизнь такая, Митч. Хватай, что можешь.
Теодор пригрозил:
— Если Флойд говорит, что ты нам нужен, лучше не возникай. А то мы тебе свет выключим, понятно?
Флойд отпустил руку. Митч рассеянно потер ее.
— Ладно, ладно, — сказал он через некоторое время. — Почему бы и нет.
Но он знал, что сделает: при первой же возможности сбежит от них.
Глава 4
Вокруг ранчо Эрла Коннистона простиралась треть миллиона акров поросших травою долин и холмов. Имелась даже своя небольшая взлетно-посадочная полоса. Приземляясь час назад, Карл Оукли был вынужден два раза облететь полосу, чтобы прогнать шумом бродивших по ней коров. Он поставил свою «чессну» рядом с реактивным самолетом Коннистона, а к усадьбе его подвез ковбой-мексиканец на джипе, груженном каменистой солью. Дом в форме бумеранга с крытой верандой был выстроен в мавританском стиле из самагонного кирпича высокого качества.
Двадцать три года назад молодой адвокат Карл Оукли познакомился с тридцатипятилетним бизнесменом Эрлом Коннистоном. Произошло это за игрой в покер. Вскоре Оукли выиграл для Коннистона в суде два иска и постепенно стал необходимым для его растущего предприятия. Он объяснил Коннистону налоговые выгоды скотоводства, а потом сам нашел в Аризоне подходящее место для ранчо.
Все эти годы предприятие Коннистона делилось и размножалось, как амеба. Богатство его складывалось из техасской нефти, мичиганской стали, судов в океане, лесопилен и бумажных фабрик в северной Калифорнии, грузовиков на шоссе и тракторов на больших фермах и ранчо от Флориды до Монтаны.
Оукли прошел с ним весь путь. Его собственное состояние росло благодаря солидному окладу и щедрым премиям; если его и беспокоило, что он остается всего лишь служащим на окладе, то он этого никак не выказывал. Коннистон никогда не предлагал партнерства, а Оукли не просил. Однако бесперебойную работу сложной машины, какую являла собой империя Коннистона, обеспечивал главным образом гибкий ум Оукли.
Сегодня Оукли за два часа долетел из Феникса, его встретила третья жена Коннистона, Луиза, и провела в самую большую из спален для гостей. Он принял душ, чтобы стряхнуть усталость перед ожидавшимся долгим совещанием, и вышел в коридор.
Дом охлаждался огромным семитонным кондиционером, скрытым в олеандровых кустах за плавательным прудом, и в коридоре было прохладно, несмотря на знойный день. В большой передней комнате Оукли увидел Луизу, она поправляла цветы в вазе. Луиза или действительно не слышала шагов Оукли по мягкому ковру, или притворялась. Она ходила вокруг вазы, изучая ее со всех сторон. Ей было всего двадцать восемь лет. Коннистон встретил ее два года назад в Нью-Йорке, вскоре после развода со второй женой. Луиза была в то время ничем не примечательной актрисой. Коннистон случайно увидел ее на сцене в одной бродвейской пьесе и взял штурмом, не заметив, что особого сопротивления и не было.
Луиза следила за собой: всегда подтянутая, красивый загар, густые каштановые волосы. Высокая, стройная, длинноногая, она повернула к Оукли живое лицо:
— О, Карл! Я не знала, что вы уже здесь. — Однако вид у нее был вовсе не удивленный.
Оукли сделал ей комплимент:
— Вы прекрасно выглядите, как обычно.
Она вроде бы смущенно улыбнулась, но в следующую же секунду улыбка ее угасла.
— Вероятно, вы с ним закроетесь до самой ночи?
— Да, нам нужно многое обсудить. Я не так уж часто здесь бываю. А что? Похоже, вас что-то тревожит?
— Да просто… — начала она и замолчала. Склонив голову набок, она рассеянно потрогала цветок в вазе. — Он только в субботу вернулся из Вашингтона. Мне теперь почти не удается побыть с ним наедине. — Но похоже, она собиралась сказать совсем не это.
— Я постараюсь долго его не задерживать, — сказал Оукли из вежливости. — Но последнее слово за ним, вы знаете.
— Да знаю… — Она помолчала. — Карл, вы ведь были знакомы с его женами Дороти и Мэрианной…
Говорить на эту тему не хотелось.
— Не думаю, что мне следует…
— Нет. Я хочу вас кое о чем спросить. Эти браки, Карл, — почему они распались?
— Мне трудно ответить на такой вопрос. Да я и не знаю действительных причин. Спросите лучше Эрла.
— Возможно, — настаивала она, — он пренебрегал ими?
— Пренебрегал? О боже, откуда эта идея?
Она отвернулась, пряча от него глаза, и едва слышно пробормотала:
— Это становится все хуже и хуже. Он меня почти не замечает. Ни единого слова от него не слышу… Что мне делать? Скажите, что мне делать, Карл?
— Я-то здесь при чем? — сухо ответил он. Что кроется за этим театральным представлением? Она никогда бы не стала откровенничать с ним, если бы не преследовала какую-то цель.