Когда до первых бытовок городка оставалось метров пятьдесят, Драгович начал разбирать звуки, доносившиеся с одного из утоптанных грунтовых плацев, на котором были выстроены несколько десятков рабочих в одинаковых спецовках.
— Запомните это сейчас, а потом разговор будет другой, — донеслось рычание с плаца. — Теперь вы приравниваетесь к военнослужащим. Вы не на субботничек с водочкой сюда приехали. Взрослые мужики, блин… Кровь в жопе заиграла? Все трое получат по звезде, это в чисто ознакомительных целях. Если что-то подобное повторится…
Голос утонул в грохоте двигателя ползшего неподалеку самосвала. Драгович решил дальше не вслушиваться и прибавил шаг, направляясь к своему вагончику.
В освещенном и в сравнении со слякотной улицей довольно уютном помещении сидел Белобрысый и, поглядывая в оконце, докуривал очередную сигарету.
Помимо Белобрысого в комнатушке находился Мелкий, как его постоянно называли. Появившийся на фортификациях пару дней назад, молодой да ранний ополченец успел отметиться непомерными понтами и постоянными россказнями о своих тактических способностях.
Причем это был тот случай, когда человек сам верит в то, что плетет. Впрочем, так как он этим здорово развлекал, ему это было простительно. Было Мелкому чуть за двадцать, и по своему виду он смахивал скорее на студентишку, чем на человека, которому подходит оружие в руках.
— Видал саботажников? — обратился к Драговичу Мелкий. — Разборку здесь устроили. Я вижу, хлещутся, уже вот-вот лопатами друг друга бить будут. Пацаны смотрят, наверно рассчитывали что те сами успокоятся. А остальные гражданские вообще стоят, как в штаны насрали. Как обычно — «наша хата с краю». Я подхожу, в воздух шмаляю, и все сразу резко успокаиваются.
— Герой, ёба, — вроде как недовольно, но и не без усмешки в голосе процедил Детина, сидевший за столом напротив Белобрысого, — Больше не делай так, все понял?
— Как скажете, но я считаю, что только так и нужно, — невозмутимо продолжил Мелкий, — Вторжение может с часу на час двинуть, а они тут…
— Чего каркаешь! — ожил Белобрысый и постучал по столу.
— Я не каркаю. Просто в боевой обстановке надо прорабатывать любые варианты, — с глубокомысленной интонацией изрек Мелкий и достал телефон.
— Я этот выстрел слышал. А чего они там дрались-то? — спросил Драгович.
— Да двое работали, копали, и вдруг повстречали одного, который когда-то у них большой шишкой был, ну и давай его истреблять, — ответил Белобрысый. — Ничего особенного в общем. Сейчас все трое по ребрам получат и дальше работать пойдут.
— И кого истребляли, тот тоже получит?
— Конечно. Видать, он там, в те времена мудаком был, — ухмыльнулся Белобрысый. — Что теперь, разбираться в этом? Всем раздать да и все.
— Рейтинг Оппенгеймера за неделю упал на три процента, — снова проявил себя Мелкий, что-то смотревший в телефоне. — Это значит, до выборов еще минус шесть процентов, даже чуть больше.
— Да ты задрал! — ответил Белобрысый. — Он все вычисляет, кто победит, — Белобрысый глянул на Драговича и кивнул в сторону Мелкого.
— Пошли уже, — произнес Детина.
— Куда вы собрались? — спросил Драгович.
— Ты тоже с нами пойдешь, — с хитрецой в голосе ответил Белобрысый.
— Чего это?
— А вот, — ответил Мелкий, и полез куда-то в кучу неряшливо сваленных вещей, лежавшую рядом с ним.
— Тыы-дыщ! — мелкий изобразил звук не то выстрела, не то разрыва, и со стуком поставил на ящик бутыль в три четверти литра водки.
— Твою мать, убери, а то будет всем нам «тыы-дыщ», — заворчал Белобрысый.
— Да кто сейчас увидит, разве что зайдет кто резко.
— Вот ты сам на свой вопрос и ответил, — сказал Здоровяк.
— Если уж так, то скажем что нашли, — невозмутимо ответил нашедшийся Мелкий. — Только что привезенные рабочие спрятали в кустах, а мы шли и нашли.
— Дай ему аптечку лучше, — обратился к Мелкому Белобрысый.
Мелкий тут же достал из того же тряпья известную оранжевую коробочку и протянул ее Драговичу.
— Мне этого дерьма не надо, — решительно возразил Драгович.
— Да нормально. Ты-то болеешь, тебе можно. Даже нужно. А то воспаление легких будет — это вообще жопа. — сказал Белобрысый.
Драгович повертел в руках протянутую ему пластиковую аптечку, когда-то так желанную для вымерших наркоманов, так сказать, наркоманов предыдущего поколения.
— В стеклянной пробирке таблетки — от них будешь как трактор тянуть. Еще есть снотворное, — это наоборот, — начал Белобрысый. — Мне знакомый врач, ну он почти врач, рассказал, что нужно вначале энергетическую выпить, а потом часа через три снотворное. Проспишь сутки и будешь здоров.
— Нахрена оно надо! — ответил Драгович, держа перед собой аптечку. — Я лучше вон… — он кивнул в сторону тряпья, куда Мелкий спрятал бутылку. — Горло прогрею и все дела.
— Если все же будет хуже, то пей таблетки, — ответил Белобрысый. — С воспалением здесь, в поле не шутят.
— Только снотворное надо чуть попозже, не сразу с ней, — Здоровяк также кивнул в сторону «ее», то есть припрятанной бутылки. — Подождешь, чтобы алкоголь в организме усвоился, и тогда уже…
— Так и утро наступит, пока все это выжидать. Вы-то днем выспались, а я все это время на ногах был, — высказал очередной довод против затеи Драгович.
— Ну завтра тогда таблетки съешь, — ответил Белобрысый. — Это без разницы, что утром, что вечером. Также заснешь, как в конце дня. У тебя уже глаза красные, Температура наверно, так что лечись.
Послышалось отдаленное стрекотание вертолетных лопастей, которое стало быстро нарастать.
— Что-то новое, — Произнес Драгович, тем временем раздумывая, выглядывать ли на улицу или нет.
— Да, вертолетов тут не было, — ответил Мелкий, уже соскочивший с ящиков и направлявшийся к двери.
Вообще удивительное дело — вертолет это такая штука, которая отчего-то заставляет всех, ну не считая баб, бросать все и пялится на угрожающе ревущую хренотень. Особенно, если по каким-то делам эта хрень зависает на месте.
Драгович хорошо запомнил, как несколько месяцев назад с десяток человек побросали свои дела и четверть часа смотрели на тяжелый вертолет сил Блока, участвовавший в какой-то местной импровизированной тренировке десанта. И такое внимание в войну-то, когда везде и постоянно что-то летает, а то и взрывается.
Хотя сейчас для любопытства была и другая причина, точнее не для любопытства а для опаски: вполне себе могло оказаться, что это был передовой ударный кулак внутренних войск, а тогда… Но если еще подумать, то сразу сделаешь вывод, что вертолеты вторжения давно бы уже засекли — система предупреждения ПВО КАНАР все эти годы активно функционировала, и «поддерживала форму» так что сейчас была не та история со всеми этими внезапными нападениями и началами войн.
— Это Ка-56, это наш, — объявил Мелкий.
— По звуку похоже, — согласился Здоровяк. — На бесполетную зону, значит, теперь насрать.
— Если АВАКС далеко, то вертолет здесь запросто проскочит под уровнем наземных радаров, — возразил Белобрысый.
— Ну вообще да, — согласился Здоровяк. — Ладно, чего ждать, пошли уже, — продолжил он.
Все, включая и Драговича, ожили. Мелкий взял рюкзак, в котором лежала бутыль, может и не одна, и компания двинулась к выходу.
На улице подул слабый, но довольно мерзкий холодный ветерок. Драгович высморкался в кусок разодранной простыни, который он теперь таскал в кармане штанов — это был тот дрянной случай, когда не только горло болело, но и в носу было чувство, как будто неудачно нырнул и набрал воды.
— Против вторжения это нормальная сила, начал Мелкий, — Я про Ка-56.
— У нас их всего три штуки, — возразил Белобрысый.
— Все равно это мощно. Вот предположим, пусть каждый за вылет уничтожит пять бронемашин. Хоть бронемашин, хоть грузовиков…
— Математик, блин, — проворчал Белобрысый. — А у Лебедева ничего из авиации наверно нет. Куда ему! Ну расскажи лучше, кто победит? Харлингтон или Оппенгеймер?
— Сейчас еще достоверно трудно сказать, — ответил Мелкий. — Я склоняюсь к мнению, что Харлингтон.
— Через две недели точно вам скажу, Да? — Съязвил Здоровяк.
До выборов в США оставалось около двух недель. С того визита, что был год назад, весь Суперфедерант по оба враждующих берега принялся следить и болеть за Харлингтона, которому здесь уже приписали, будто бы став 68-м президентом США, он в первую очередь займется Суперфедерантом, как еще называли проблемный регион. Регион России. России, объявившей в четырнадцатом году политику демарша Блоку. Блоку Западных Наций, воевавшему с Азиатским Блоком в «Большой Войне», как ее называли. Или просто в Войне. Писали о ней всегда с большой буквы и было понятно где просто война как явление а где эта Война.
Войне предшествовала Предвойна, из-за долбанной Индонезии. Это было в сто седьмом, когда Драгович был еще школьником.
На фоне таких масштабов то, что сейчас происходило в «трипл-эс-эф», то есть «тройном-эс-эф» было где-то на третьей же полосе новостей для самого Харлингтона, срубившего себе очков на урегулировании ситуации вокруг Суперфедеранта.
Для общемирового обывателя все эти выяснения отношений SSSF с центральной властью, с Новым Кронштадтом, российской столицей военного времени, вообще терялись, как отдельный листок в листопаде. Даже для россиян куда более болезненным вопросом было противостояние правительства и парламента.
Из-за него-то, из-за этого общероссийского политического кризиса, Лебедев, развязав себе руки в ходе столичной конфронтации, решился разобраться заодно и с неуступчивым регионом. И конечно же, получить какие-то свои политические выгоды. Когда же они нажрутся-то своих выгод?
Если Харлингтон победит, то Кронштадт отвалит в тот же день, — продолжил свою болтовню Мелкий. — А он победит…
Внезапно краем глаза Драгович заметил какое-то зарево к востоку. Свечение неторопливо разгоралось.
— Это еще что такое?! — воскликнул Мелкий.