— А потом? — сглатывая слюну, поинтересовался Ильченко.
— А потом, суп с котом, — поглаживая мужа по груди под пиджаком, передразнила его жена.
— Про «потом», вам еще рано думать, — философски подытожил Соснос, — вам сперва надо стать президентом, и я вас уверяю, вам будет не до Крыма и не до крымских татар.
— В случае чего, нас с тобой вывезут морские котики из спецназа морпехов США, мой милый, — хохотнула гарантия-жена, — ведь это так сексуально!
— Вы только посмотрите, какими идиотами они там все выглядят с этой косой Тузла, — снова подал голос Ильченко, — это просто смешно.
— Вам и впредь надлежит постоянно дергать собаку за хвост, — назидательно сказал Маккейн, — впрочем, с вами там будет наш посол, а у него всегда будут все необходимые инструкции.
— Ну, тогда давайте выпьем за то, чтобы всем было хорошо, — подытожил Маккейн, извиняясь перед четой Ильченко за то, что ему сегодня еще надо переговорить и с грузинами и с сербами и с албанцами…
— Будьмо! — сказал Ильчеко.
— Au votre sante, — сказал Маккейн.
— Азохен вей, — сказал Соснос.
9
Горілка «Неміров» це чистий смак і відсутність уранішнього похмілля. Справжній чоловічий подарунок нова упаковка «Неміров» один літр в подарунковій упаковці.
Еще бы десять дней назад до приезда из Москвы в Киев в эту командировку, кто-бы сказал Алле — этой гламурной штучке, этой высокомерной столичной завсегдатайке центровых московских тусовок, что она будет бегать по набережной, убегая от своего парня, играя с ним в догонялки и при этом смеяться самым глупым смехом?! Она бы фыркнула, презрительно поджав губу, и сказала бы, что такого не будет с нею никогда.
Но и правда! Как изменяет, как преображает девушку, нахлынувшее чувство! Хочется бежать, хочется кружиться, хочется хохотать от счастья… Бежать. Бежать, бежать, чтобы быть пойманной, схваченной и заключенной в железные но желанные объятия своего возлюбленного.
— Не поймаешь, не поймаешь, не поймаешь, — задыхавшись от бега, кричала, Алла. Кричала и оглядываясь, задорно поблескивала глазками, мол, не слишком ли далеко убежала от своего любимого мужчины? И как это часто водилось в старых довоенных кино. Алла пряталась за стволами деревьев, и вдруг, прижавшись к одному из каштанов спиной, закрыла глаза и принялась ждать… Ждать поцелуя…
Вобщем, воскресная программа была у них очень насыщенной. На этот раз Николай вертолета брать не стал, но снова слегка злоупотребив служебным положением, попросил у водной милиции дать катер на подводных крыльях — покататься по широкому Днепру. В жаркий день сложно придумать что-либо более интересное. Скорость, напор встречного свежего речного воздуха, радуга в цветном разводе брызг на виражах! Алла непроизвольно взвизгивала, как визжат все девчонки, когда от прыжка катера на волне, его кидает сперва вверх, а потом вниз, и грудь в такой момент замирает вдруг пустотой. Она взвизгивала и прижималась к плечу Николая. А Николай улыбался и крепче обнимал талию молодой женщины.
— Вот он натуральный адреналин, — с восторгом глядя на своего мужчину, сказала Алла, — давно мне не было так хорошо.
Козак попросил сержанта, что рулил их катером, высадить их за метромостом. Первым спрыгнул на берег Николай. Он подал Алле руку, и она, легкая, как сказочная невеста, прыгнула безо всякого страха, потому что опиралась она на руку самого сильного и самого надежного, по ее мнению, мужчины.
— Ох, — запыхавшись от долгого подъема на высокий берег, и оглядываясь на широченный разлив Днепра, выдохнула Алла, — красиво то, как! Прям рай, какой-то!
— И разве можно сравнить Днепр с вашей Москва-рекой? — с дурашливой укоризной спросил Николай и обняв Аллу, стал пальцем показывать ей, где по мнению историков, на каком плесе мог утонуть знаменитый Андреевский крест, на котором по преданию распяли святого апостола Андрея.
— Я слыхала, американцы предлагали большие деньги за право протралить дно Днепра, чтобы найти крест, — сказала Алла.
— Так кто ж им даст? — ухмыльнулся Николай, — нам он чай, самим нужен.
— Нам, русским, он нужней, — с веселым вызовом сказала Алла.
— Почему это он вам нужней? — подыгрывая Алле, задорно спросил Николай.
— Потому что Андреевский крест на нашем военно-морском флаге, — сказала Алла первое что пришло ей в голову.
— Вера у нас общая, Аллочка, — протяжно почти пропел Козак, — наши народы обречены быть вместе, недаром мы говорим о них, братские.
— Я тоже за это, товарищ пан командир, — игриво изображая, будто отдает воинскую честь, отчеканила Алла и тут же рассмеялась, — слыхал эту идиотскую песню этого чудака — пародиста Винокура? Про то, де, как не сможет он навести пушку на жену свою-хохлушку?
— Слыхал, да он же не русский, он чай этот, маланец! — отмахнулся Козак, — а так-то, ясное дело, никто и в страшных мыслях себе представить не может, что русские с украинцами могут всерьез рассориться.
— Хочу мороженого, — капризно хныкнула Алла, — гляди, вон на той стороне лоток!
Нарушив правила, они перебежали через дорогу.
— Наше московское мороженое все равно лучшее в мире, — сказала Алла, разворачивая сладкий холодный кулек, и игриво исподлобья глядя на Николая, далеко высунутым красным язычком сделала первое касание шоколадной округлости, — ах, как я люблю это…
— Не буду спорить, — согласился Козак, — но нам, мне кажется давно пора перестать доказывать друг дружке, что мы, мол, прекрасно можем без друг друга обойтись, сколько об этом ни говори, а на деле все наоборот оборачивается!
— Беріть газету оранжевої коаліції, - кричали две студентки в ярких жилетах, что поверх робы надевают обычно рабочие на железнодорожных путях, — остання стаття кандидата в президенти Юрія Ільченко!
— Купуйте книгу історика Виктора Чорваненкi «Чому Україна краще чим Росія», — вторили студенткам два парня в немецких альпийских кепи.
— Давай, я куплю, — Алла придвинулась к книжному лоточку.
— Да зачем тебе, я этой ерунды тебе бесплатно сколько хош принесу, — оттаскивая Аллу от лотка, сказал Николай.
— Це не вірунда, бач що сказав, москаль проклятий, — вдруг возмутилась на слова Николая одна из бабенок, что стояла подле парней в кепках, — це правдива книга нашого кращого історика, там все правда від початку і до кінця.
— Заспокойтеся, бабуся, я теж люблю історію і правду теж люблю, — миролюбиво улыбаясь, ответил Николай и стал уводить Аллу по добру-по здорову от греха подальше.
— Такий красивий хлопець, а діву узяв російську московську, дурень, — продолжала ворчать бабуся.
— Да ну их! — засмеялась Алла. Она уже долизала свое мороженое и теперь искала, куда бросить бумажку.
— А поедем ко мне! — предложил вдруг Николай.
— К тебе? — вздрогнула Алла, — а не слишком ли лихо берете в галоп, товарищ командир?
— Да ты меня не правильно поняла, — поправился Козак, — я тебя хочу пригласить к нам в Запорожье, там родина моя.
— А-а-а! — не то успокоено, не то разочарованно протянула Алла, — теперь понятно. Поедем. Как-нибудь.
10
Презервативи «Візит» це необхідний елемент екіпіровки будь-якого чоловіка. Захопи з собою пачку з «Візитом» і тобі ніколи не відмовлять!
Ми за безпечний секс.
Принадлежащий Воздвиженскому киевский офис «Крымспецинжстроя» представлял собой три комнатки в недорогом Бизнес-центре на Дегтяревской 62, в доме, построенном еще в стиле советского конструктивизма тридцатых годов. В доме этом, специально задуманном, как госучреждение, были громадные, хоть в футбол играй — вестибюли, коридоры, и широченные лестницы. А вот комнатки, которые нагородили потом в порядке последующих перестроек, были маленькими, совершенно не соответствующими большим от пола до потолка окнам, что вообще отличали расточительную архитектуру советских конструктивистов от рациональной и комфортной классики «сталинок». В одной из этих по сто гривен за квадратный метр, арендованных Евгением комнатушек, сидела недоучившаяся филолог-переводчица Галочка, что была и секретаршей и заместителем Воздвиженского по общим вопросам одновременно, в другой комнатке, где стояли сейф, два флага — российский триколор и украинский жовто-блокитный, а также висели два портрета — Путин и Кушма, там по идее, был кабинет Евгения Васильевича, а в третьей — так называемой «совещательной», где до поры складывали всякое барахло, старые мониторы от компьютеров, какую-то кафельную плитку в пачках по сто штук, какую-то сантехнику — неизвестно кому, для кого и куда сваленные, здесь, среди этого хлама иногда сидел приходивший через день сис-админ Коля Королько — лохматый и вечно не в себе паренек с мутным взглядом ночи не спящего полуумного человека.
— Опять твой Коля всю «совещательную» захламил, не войти, ни сесть, ни людей принять, — с порога начал ворчать Воздвиженский.
— Вы сами не разрешаете старую оргтехнику выбрасывать, — отпарировала Галина, — снимите еще одно помещение под склад, тогда и ругайте на здоровье.
Вообще, настроение у Воздвиженского с утра было дерганное. С одной стороны — предстояла не такая уж и частая в последнее время, и потому радостная, встреча с сыном Васильком, но радость эта омрачалась тем обстоятельством, что Евгений Васильевич точно и наверняка знал, зачем приедет сын. Сын должен был приехать не столько с папой повидаться, сколько денег просить. И будь обстоятельства дел иными, Воздвиженский с радостью бы дал сыну этих денег, сколько бы тот ни попросил. А то он раньше ему не давал? Но теперь, когда произошла эта катастрофа с татарами на его крымских стройплощадках, когда по строительству курортных комплексов Крымспецинжстроя буквально Мамай прошел, свободных денег у Воздвиженского не было.
А от того и нервы шалили.
От того и на бедную Галочку ни с того ни с сего наехал с утра.
— У тебя хоть кофе и сахар имеются? — примирительно спросил секретаршу Воздвиженский, — Вася с девушкой своей заехать обещал, угостить их сможем?