Неужто ничего она не значит?
Я ночь провел один, на жесткой койке.
Ах, Созий, твой хозяин не контужен?
Могу вас успокоить, госпожа,
Вы не найдете шрама под кольчугой.
Да я не про кольчугу, я про шлем.
Да нет, он и в уме не повредился.
Так, значит, это был простой каприз?
Амфитрион, прошу тебя, не надо.
Не надо глупых шуток. В лунном свете
Мне образ твой явился благодатный.
Он освежал, как летняя роса.
Не разрушай его при свете солнца
Ах, все-таки изменчив человек!
Как ни верна, ни преданна любовь
И как супружество ни безмятежно,
Любое недоразуменье может
К несчастью привести. Любой каприз
Грозит глубокой пропастью разрыва.
Не будь таким капризным, милый муж.
А твой каприз считать меня капризным?
За что ты ополчилась на меня?
Но ты сказал, что только что пришел.
А я был раньше?
Был.
Как это – был?
А может, вы приснились ей, хозяин?
Ведь лед, он вряд ли тверже, чем вода.
А то, что есть на самом деле, вряд ли
Реальнее, чем сны. О, слишком часто
И радуют, и мучат нас химеры.
(Алкмене.)
А не был наш хозяин бледной тенью?
О чем болтает раб?
Ответь, жена,
Казался я бесплотным, жалким, слабым?
О нет, герой мой, я изнемогла,
Такую в чреслах чувствую истому.
Конечно, сон.
Да, ты спала, Алкмена,
А сон тебе навеяла тоска.
Не вздумай все валить на сонный бред.
Все домочадцы вас двоих видали.
Как, и меня?
Да, и тебя.
Здесь, в доме?
Не ты ли передал мне, как должна
Я к жертвоприношенью нарядиться?
(Амфитриону.)
Потом ты отменил распоряженье.
Сам говорил: «Юпитер так велик,
Что обойдется и без фимиама».
И алтарем мое назвал ты тело.
Не говорил я так, не мог сказать,
Да у меня б язык не повернулся.
Нам надо объясниться. До утра
Совсем немного времени осталось.
Его я лучше думал провести.
Молчишь? Мне только правду бы узнать!
Я знаю правду.
Ну же, не томи!
Есть, господин, теория о сутях,
Точней, об идентичностях – о том,
Должно ли нечто быть самим собою,
Иль для него возможно стать иным.
Согласно ей, мы различаем сути,
Во-первых, исходя из матерьяла,
А во-вторых, по действиям и связям.
Что ты несешь?
Ведь я же говорил,
Что бродит здесь другой какой-то Созий.
Теперь я утверждаю: в наших Фивах
Завелся и второй Амфитрион.
Пока один со мною занимался,
Другой любовью занимался с ней.
Да замолчишь ли ты, негодный раб?
Так цените вы правду, господин?
Смотря какую правду.
Вы пристрастны
И правды не хотите, вот же вам:
Она, наверно, накурилась мака
Иль одурманилась корою лавра.
Бедняжка просто бредит, господин.
Зачем ты позволяешь наглецу
Так оскорблять меня?
Заткнись, болван!
Молчи, ты понял?
Понял и молчу.
Восток светлеет, скоро уж заря,
А я во тьме неведенья блуждаю.
Что делать, Созий? Перестань молчать!
А вы прикиньтесь, что готовы верить.
И пусть расскажет, что произошло,
Или хотя бы то, что ей помстилось.
Алкмена, лучше ссору прекратим.
Мы чуть не оскорбили наше счастье.
Оставим все как есть. Не надо спорить.
Ты расскажи мне все про эту ночь.
И чтоб не лгать. Так требует твой муж.
Вот значит, как. Меня Амфитрион
Желает наказать за то, что ночью
Любовника я мужу предпочла.
Что ж, вызов принят. Мы начнем игру.
Когда пришел ты, страшно стало мне.
Меня ты испугалась?
Нет, любви.
Как странно все же. Ведь любовь приятна.
Чего ж ее бояться? А потом?
Когда я успокоилась немного…
Не так… Когда я чуть пришла в себя,
Ты стал…
Рассказывать тебе о битве?
О битве тоже. Но сперва…
Сперва?
Ах да, я стал показывать трофеи,
Которые в бою я захватил?
И это тоже. Но сперва…
Н-да, странно…
Теперь самой мне странно. Но тогда…
Меня повел ты…
К ужину.
То позже.
Сначала в спальню ты меня повел.
Повел сначала в спальню. Каково!
Ну, ясно – здесь ни слова правды нет.
Сначала в спальню!
Так ты сам хотел!
Да чтоб…
Хозяин, дайте ей сказать.
Ну хорошо. А что же было в спальне?
Как, ты забыл?
Да нет. Но все ж напомни.
Ты говорил неслыханные вещи.
А как ласкал меня – ты знаешь сам.
И нетерпенье, что полгода зрело,
За миг ты увеличил во сто крат.
Понятно. А потом – про битву?
Нет.
Дарил трофеи? Или сел за стол?
Да нет же, нет. Ты обнимал меня.
О как же, добродетель, ты нестойка.
А я-то верил в чистоту души,
С которой стыд сошел, как позолота
С дешевого металла низшей пробы.
Несправедливо упрекать за то,
Что я была тебе во всем послушной.
Ведь сам же непривычному учил.
Я – непривычному! Да, дело скверно.
Нет, не словами. Просто ты умел
Все сделать так, как будто я сама
Давно все это знала, мой учитель.