— Да, почему? — сказала Маша, с лёгким вызовом.
— Чтобы вы меня лучше узнали и поняли, что это не с вами я так общаюсь, а со всеми. Но это мелочи, — сказала Амина.
— А что же тогда крупное? — спросил я.
— Погоди! — сказала Амина, — есть ещё, во-вторых, — и она замолчала.
— Та-а-ак! — сказал я, подталкивая её продолжить, но ей, видимо, было нужно собраться с мыслями.
— Начну с Фаера, — и она подошла к нему, — без балды! Говорю максимально серьёзно. Старый, спасибо тебе большое! Ты сам оказался в тяжёлой ситуации, но обо мне продолжал заботиться честно и деликатно. Я всё видела и всё помню. Ты никогда не позволял себе лишнего, и никогда не отлынивал от своих обязанностей, хотя тебя никто и не проверял.
— Ну я, это… — смутился дед и не нашёлся что сказать.
— Не нужно ничего говорить. Ты просто хороший человек, и ты это доказал своими поступками. За мной долг, — сказала Амина, — но сразу учти, ничего на камушках или в каком-либо другом месте у нас с тобой не будет.
— Да это понятно, — сказал растроганный дед, — я же тоже шучу. Не только у тебя чувство юмора имеется.
— Теперь вы, ребята! — обратилась она к нам с Машей, — вы меня попытались освободить, когда ещё толком ничего не знали о происходящем. Это было проявление ваших характеров, ваших жизненных ценностей. Вы сразу попытались помочь попавшему в беду, будучи сами в бегах.
— Результат окупился, — улыбнулся я.
— Да, так что и перед вами я тоже в долгу, — сказала Амина.
— Хорошо, — усмехнулся я, — хоть кто-то мне будет должен. А то я сам обычно передо всеми в долгу!
— Ну а теперь переходим к главному, или как ты это назвал, к «крупному». Крупное, это мой дар, про который я вам обязана рассказать, — сказала Амина.
— Так, так, так! А вот это интересно! — сказал я.
— Очень! — сказала Амина, — к тому же, вы все замешаны в этой истории. А мой дар прямо влияет на происходящее.
— Так кто же ты, девица? — просил я, с интересом на неё глядя.
— Я воскреситель, — как бы даже немного извиняясь, развела руки в стороны Амина.
— Поясни! — поднял я брови.
— У меня дар воскрешать людей, — сказала Амина.
— А это возможно? — удивилась Маша, — то есть, если я умру, то ты можешь меня оживить?
— Тебя в первую очередь, ведь мы же подруги! — улыбнулась ей Амина.
— Что? — опешила Маша.
— Не подруги? Ну, тогда во вторую очередь… блин, — Амина раздражённо махнула рукой, — ну вот именно об этом я и говорила. Не могу удержаться! Хотела же серьёзный разговор устроить.
— Мы уже понемногу начинаем привыкать, — сказал я, и это было, в самом деле, так. Если сначала мы не понимали, где Амина шутит, а где говорит серьёзно, то постепенно это становилось всё более и более очевидным… хотя всё равно мы периодически попадались. Но если пообщаться какое-то время, то этот юмор можно будет воспринимать как белый шум, и не обращать на него внимания.
— Ну и отлично! — обрадовалась Амина, — в общем, с воскрешениями не всё так просто, и я не могу это делать направо и налево… но ко мне мой дар применяется автоматически, именно поэтому я и не умерла распятой на стене. И Воланд знал, что я не умру. Я ему очень нужна. Просто жизненно необходима.
— Зачем? — спросил я.
— Наши жизни связаны, — сказала Амина, — и его напрямую зависит от моей.
— Так зачем же он с тобой так поступил? — удивилась Маша, — если ты так важна для него.
— О-о-о-о! — махнула рукой Амина, — причин для этого целая куча. И надо сказать, я его где-то даже понимаю, почему именно, он так всё устроил. Понимаю, но простить всё равно никогда не смогу.
— Может, хватит ходить вокруг да около? — сказал я, — переходи уже к сути. В чём тут всё дело?
— Ладно, — кивнула Амина, — знаете, как с французского переводится слово «Морт»? — и, не дожидаясь от нас ответа, она сама продолжила, — это значит «смерть» или «мёртвый». Воланд давно мёртв, и может жить только благодаря мне!
9. Мертвец
После её слов повисла пауза, которую через некоторое время нарушил я:
— Погоди! Что значит мёртв? Я во многое могу поверить, и многое могу понять. В современном мире возможно практически всё. Но человек либо жив, либо мёртв. А как он может быть мёртв, но в то же время жить?
— Не знаю, — пожала плечами Амина, — я, может быть, неверно выразилась, а может, вы меня неверно поняли. Но вопросы жизни и смерти очень сложны. Мне бы изучать свой дар и постигать его возможности, но как я этим могла заниматься, вися на стене? Короче, Воланд умирал, у него какое-то редкое врождённое заболевание, и оно как раз после прихода магии начало сильно прогрессировать. Поняв, что мир меняется и приносит новые возможности, он стал судорожно искать средства побороть свою болезнь. Кстати, я думаю, что если бы не болезнь и не его острое желание жить дальше, то он ничего бы не добился. У него просто была очень сильная мотивация. Возможно, это тогда меня в нём и подкупило… кто ж знал, что он окажется таким подонком! Кстати, знаете, как у него настоящее имя?
— Нет, откуда? — ответил я.
— Валерка Морозов, — усмехнулась Амина, — но да, у него всегда была страсть к показухе. Понты, это святое!
— Тут я согласен, — улыбнулся я, — иногда понты очень хорошо работают, когда приходится бодаться с тем, кто заведомо сильнее тебя.
— Возможно, — сказала Амина, — в общем, имея уникальные возможности копировать дары, что задумал Воланд?
— Скопировал твой дар, чтобы стать бессмертным? — предположила Маша, — но зачем же тогда ему ты понадобилась.
— Мой дар оказался слишком уникальным, — на этих словах Маша хмыкнула, но Амина это проигнорировала, — и невозможным для копирования. Воланд не смог получить его от меня в полной мере. Но он смог привязать мой дар к себе. И получается, что я его всё время поддерживаю своим даром.
— Так зачем было тебя вешать на стену? — всё никак не могла понять Маша.
— Контроль! — пожала плечами Амина, — меня практически невозможно контролировать. Мне могло стать скучно, и я могла уйти. Совсем! Навсегда! Как, например, могу сделать это и сейчас. Имейте это в виду, я не люблю терпеть. Если мне где-то или с кем-то не нравится, я просто ухожу.
— Ну ладно, допустим! — сказал я, — но что же это получается, если тебя убить, то и он умрёт?
— Я же говорила, что ты сообразительный малый! — улыбнулась Амина, и, резко повернувшись к Фаеру, сказала, — даже не думай! Если мне хоть намёком покажется, что ты задумал неладное, в порошок сотру. Не нужно пытаться уничтожить Воланда, убив меня. Искренне не советую.
— Это не наш метод, — серьёзно сказал я.
— А я и не вам это говорю, — сказала Амина, снова повернувшись к Фаеру.
— Да не собираюсь я ничего делать! — возмутился тот, — и в мыслях не было!
— Смотри у меня! — строго сказала ему Амина, и, повернувшись ко мне, лукаво подмигнула. Она опять немного дурачилась.
— Продолжай, — сказал я, — это же ещё не всё, верно?
— Верно, — кивнула Амина, — он создал мои копии, чтобы разделить меня между ними. И получилось, что дар, который поддерживает в нём жизнь, был по чуть-чуть в каждой из моих отражений.
Я пощёлкал пальцами, вспоминая слово.
— Крестражи, верно? Так вроде это называлось в «Гарри Поттере», да? — вспомнил я.
— Да, — кивнула Амина, — я же говорю, он любит всю эту лабуду. И псевдоним поэтому себе взял такой созвучный. В общем, чувак подстраховался по полной программе. Я была нужна как основной носитель дара. Меня, как экспонат повесили на стену, зная, что я не умру, а буду как законсервированная. Если бы старый меня не кормил, я бы всё равно жила. Но, скорее всего, сейчас бы была в худшем состоянии. В общем, двенадцать шустрых и подготовленных боевых копий меня носили по частичке моего дара. И даже если бы кто-то погиб, остальные остались бы живы. Короче, кощей разложил свои яйца с иголками по разным корзинам. Что было очень мудро с его стороны. И Амины обычно не собирались вместе, максимум небольшими группами… ну, до сегодняшнего дня. Но, как я уже говорила, тут он сам себя перехитрил. И теперь его жизнь зависит только от меня!
— А ты можешь на это как-то повлиять? — спросил я, — на действие своего дара?
— Думаю, что могу! — радостно сказала Амина, — но здесь тоже всё не очень просто. Нет учебников, по которым мы изучали магию и свои дары. Всё приходилось постигать на собственном опыте, или на опыте знакомых, которые готовы были бы им поделиться.
— Очень знакомо звучит, — сказал я с пониманием, и остальные тоже закивали. Все, осваивая магию, проходили один и тот же путь.
— Я кое-что опустила в рассказе, а, похоже, что зря, потому что непонятно получается, — задумалась Амина, — ладно, я коротко, сугубо по фактам пробегусь. Мы были с Валерой, то бишь с Воландом близки. Очень близки. Парочка магов, мечтающих о великом будущем для себя. Всё омрачала только его болезнь, которую Воланд, а уже тогда он просил его так называть, но ещё без «де Морта», так и не смог победить. В общем, он умер!
— Чего? — удивилась Маша.
— Он умер, но я его вернула, — сказала Амина, — и именно это изменило всё. Он сходил на ту сторону и вдруг понял, что смерть, это ещё не конец, и что этим можно управлять. Переоценка собственных сил и гордыня сыграли с ним злую шутку. Он заигрался и думал, что с ним ничего не может случиться, а если что, то всегда всё можно исправить. Но исправить можно не всё! Он начал рыть и искать все возможные знания и практики, касающиеся жизненной энергии. И этот поиск привёл его, условно говоря, на тёмную сторону. Я не верю, что есть добро и зло в чистом виде, есть только наши поступки и их интерпретация. Но всё равно, магические навыки, знания и дары можно делить на тёмные и светлые. Те, что созидают, и те, что разрушают. И пытаясь постичь искусство некромантии, он влез туда, куда лезть было не нужно, не имея достаточных знаний, и убил себя. Умер во второй раз.
— Но ты его снова вернула, — сказала Маша.