Вожак понял его окрик, повернулся и увлек всю упряжку в сторону. Застучали полозья, собаки быстро побежали в тайгу.
Кальдука узнал о ссоре братьев. Майога послала Талаку проведать старика. У Савоськи на задах стойбища была фанзушка, он ютился в ней во время размолвок с братом.
Дырявая дверь обмерзла и закрывалась неплотно. Талака принесла дров и затопила печку. Взошло солнце, когда Савоська проснулся от стука. Талака, сидя на корточках, камнем сбивала лед с двери.
Савоська вспомнил вчерашнюю ссору с братом. Ночью со стыда он не решился пойти к сородичам.
— Иди к нам, — сказала девушка. — Кирба еще мяса принес.
Под вечер Савоська опять сидел у Кальдуки на канах, окруженный девками, и рассказывал сказки. Сойпака, Одака, косая Исенка и девчонки-соседки покатывались со смеху.
Вдруг к дому подкатили широкие нарты, запряженные десятком белых, рослых, как на подбор, псов.
В фанзу вбежал испуганный Кальдука.
— Что такое? — всполошились все.
— Писотька ко мне приехал! Денгура!
В фанзу вошли мылкинские богачи — Писотька Бельды и Денгура. Бывший староста явился в пышной шубе.
— Богатые старики приехали! — передавалась весть из дома в дом, по всей деревне.
— На белых собаках!
Все догадывались, какое может быть у богатых дело к Кальдуке.
В доме Маленького набралось полно народу.
— Знаменитый человек! — восклицал Писотька, хлопая Денгуру по плечу. — По всей земле славится!
Семидесятилетний старик Денгура — высокий, худой, носатый, в шубе, крытой шелком. У него совершенно лысая голова, острая, как дыня, лицо красное и тощее. В больших ушах Денгуры — серебряные серьги.
Писотька мал ростом, проворен, как хорек, у него плоское желтое лицо, колючие глаза, седые брови и седая бороденка лопатой.
— Помощь мне давай, — говорил Кальдуке старик Денгура.
— Скажи, что надо.
— Нет, сначала поклянись, что не откажешь.
Все уселись.
— Когда старик на девчонке женится, сразу станет как молодой, — весело говорил Писотька.
Он достал пачку покупного табаку, развалил ее и принялся угощать хозяина.
— У тебя дочь красивая, которая у русских живет. Ты поскорей ее замуж отдавай… Знаешь, русские какие поганые…
Сваты выставляют водку и угощения. Переговоры в разгаре. Все возбуждены. Лица вспотели, глаза сверкают.
«Плохо только, что Савоська тут!» — думает Денгура.
Савоська сидит в углу темнее тучи и молчит.
«Чему радоваться? — думает он. — Денгура — старик страшный, больной. Разве можно красавицу Дельдику отдать такому? Дурак Кальдука — доволен. И как ему не жалко ребенка!..»
— Моя младшую дочь многие сватают, — бойко говорит Маленький, с наслаждением уплетая привезенные сладости.
«Теперь я разбогатею», — мечтает он.
— Чем невеста моложе, тем дороже, — шамкает горбатый Бата.
Все рады. Всем опостылела бедность Маленького.
— Когда девчонка молоденькая за старика выйдет, муж для нее ничего не пожалеет, — быстро отвечает Писотька.
— Меня совсем маленькой замуж первый раз отдали, — басит Майога. — Мужик был здоровый, не такой, как Кальдука. — Она улыбается. Ее глазки скрываются в буграх жира. Теперь те далекие события, когда-то ужасные и постыдные, представляются ей забавными и не стоящими страданий. — Муж крепкий был, не старик… Потом все ничего, — ухмыляется она.
Дверь распахнулась. Из темноты появился торговец Гао в мохнатой шапке. Шепот изумления пробежал по канам. Головы стали клониться.
Гао повел разговор со сватами, держа сторону Кальдуки. Он радовался, что к Маленькому приехали сваты.
«Я помогу получить за девушку богатые подарки, — рассуждал он. — После свадьбы получим с Кальдуки все долги».
Гольды, слушая Гао, были в восторге.
— Какой он умный! — шептала на ухо Айоге красавица Тадяна. — Вот умные люди! Они очень умны!..
Денгура велел лавочнику принести для Кальдуки круп и вина.
— Еще принеси материи на платья… Кальдуке на куртку. И дочерям на халаты… — Денгура оглядел всех дочерей Маленького.
Некрасивая, но рослая и здоровая девка, косая Исенка с трепетом и ожиданием смотрела на гостя.
«А мне? Будет ли мне подарок? Если косая, то уж и не человек?»
Денгура, казалось, понял ее. Он знал, что подарком уродливому ребенку больше всего угодишь родителям. У Денгуры самого была больная дочь, он любил ее больше других детей.
— А косой Исенке принеси материи на два платья… И еще дай ей конфетку. Я у тебя конфетку покупаю. Сколько стоит?
Косая вспыхнула. Такой щедрости она не ожидала.
— Ах, какой хороший!.. — басом вскрикнула Майога.
Даже толстой, ленивой Одаке, вдовой невестке Маленького, и той Денгура купил грубой дабы. Денгура знал, что она ест за троих, работать не любит, что Кальдука рад бы ее спровадить.
Торговцы принесли покупки, и Денгура сейчас же расплатился. Вся семья пришла в восторг, больше всех радовалась косая Исенка.
— Ах, какой дядя хороший! — басом, как и мать, воскликнула она и обняла Денгуру так крепко, что старик смутился.
Савоська долго слушал и молчал. «Человеком торгуют, как собаку продают», — подумал он. Старик смачно плюнул и, выругавшись по-русски, ушел, хлопнув дверью.
«Я напрасно вчера Улугу обидел, — подумал он, — ведь мы с ним не раз богатых маньчжур укрощали. А вчера я не помог ему». Старик решил идти за подмогой в Уральское.
Когда Маленький прислал за ним, дверь Савоськиной фанзы оказалась подпертой колом. Талака вернулась домой грустная, сказала, что дядя ушел.
— Дельдику жалеет! — смеялся Офя.
— Чего ее жалеть? — бормотал скрюченный Пагода.
Кальдука соглашался отдать дочь в Мылки. «Но как ее у Ивана забрать?» — думал он.
Глава шестая
Широкие лыжи, подбитые шерстью, волочились за Савоськой по снегу на длинных веревочках. За плечами у старика — лук и ружье, сбоку — нож и колчан со стрелами. Савоська идет к Бердышову.
«Хотя я и старый и меня никто не слушает, но я не переменился, все тем же Чумбокой остался, и об меня еще зубы обломаете, как и в прежние годы! Но неужели Ванька согласится отдать Дельдику? — думал он. — Быть не может! Нет, однако, не отдаст».
К полудню старик добрел до Додьги. Бердышова дома не было, он уехал в Хабаровку. Савоська погостил у Анги, поговорил с Дельдикой, но про то, что делается в Бельго, никому не сказал ни слова. Потом пошел к Федору, с которым водил дружбу с тех пор, как вместе охотились.
— Живи у меня! Оставайся за своего, — уговаривал Савоську Барабанов, услыхав про его ссору с братом. — Что там у вас вышло? Рассказывай, как ссорились…
Барабанов звал гольда на охоту, но тот жаловался, что у него грудь болит, говорил, не стоит идти, надо немного подождать. В Уральском старик целыми днями либо играл с дочерью Ивана, либо проводил время с ребятишками переселенцев. Он учил их делать ловушки, луки, западни. В воскресенье с утра, собравшись в избе Барабанова, ребятишки заставили Савоську рассказывать сказки.
— Дядя, дядя! Про лису, — теребили его дети.
Старик оглядел белобрысых русских ребятишек. Он любил детей и хотел бы иметь своих, но жизнь его так сложилась, что у него никогда их не было.
— Ну, иди сюда. Так, кругом садись. Одна компания будет, — говорил старик.
Дети засмеялись, сдвинули табуретки и притихли. Они смотрели на гольда с восхищением.
Старик набил трубку и поджал под себя ноги. Федор и Агафья уселись на лавку рядом. Улыбки появились на их лицах.
— Тебе кто там? — вдруг спросил старик маленького Сеньку Бормотова.
У парнишки за пазухой кто-то шевелился.
— Ушкан, — ответил мальчик и распахнулся.
Под кафтаном сидел заяц. Дети радостно засмеялись. Заяц забился, раздвоенная губа его задрожала.
— Тебе где взял ушкана? — удивился гольд.
— Илюшка на петлю поймал.
Ребята стали дразнить зайца, дергать его, щипать. Савоська отнял зайца, прикрыл его рукавом и что-то тихо пошептал. Заяц успокоился.
— Его смирный. Самый смирный, он сам всего боится, — молвил старик. — Если человек всего боится, мы скажем: заяц.
— Дядя, а ты что ему сказал?
— Сказал, что обижать никто не будет, тут хорошо. Надо его пускать в тайгу, пусть он домой идет… Ну, слушайте…
Один охотник охотиться пошел, — начал Савоська сказку. — Далеко пошел. На нартах таскал жир. Много жира. Кеори взял — это калужьи жабры, тут вот, — показал Савоська за уши. — Вот идет на охоту по речке. Наши всегда речкой ходят… Откуда-то взялась — идет лиса. Встретились. Лиса говорит: «Здравствуй, дядя!» — «Здравствуй». — «Ты куда?» — «На охоту пошел». Ну, лиса говорит: «Давай буду маленько помогать. У тебя собак мало, меня запрягай, вместе на охоту пойдем. Буду нарты таскать». Старик думает: «Ладно!» Надел ей хомут. Лиса идет заместо собачки. Вдруг охотник след нашел — выдра ходила. Выдра в воде живет. Смотрит — маленечко подальше дырка, как прорубь, пропарина, там выдра лазает. А лиса ноги туда уронила, как будто упала. Только задние ноги уронила. «Ой-ой! — орет. — Ноги сломала… Ой-ой! Ходить не могу, в нарты меня посади». Старик посадил ее в нарты посередке.
«Ой-ой! — лиса кричит. — Дядя, дядя! Ноги больные, тут худо сидеть, там лучше посади, где жир и калужьи жабры, там помягче». Старик ее посадил, спрашивает: «Ничего?» — «Маленечко лучше…»
Дети засмеялись.
— Ну вот, едут дальше. Речку нашли. Лиса спрашивает: «Дядя, дядя, какая это речка?» — «Это большая речка», — отвечает старик. Еще дальше пошли. Там еще речка. «Дядя, а это какая речка?» — «Маленькая речка». Так старик сказал. Вот доехали, где охотиться. Старик думает: «Надо делать балаган». — «Ну, лиса, иди таскай ветки, постель делай». Лиса взяла топор, пошла ветки рубить. Старик ждет. Че-то долго обратно не идет. «Что такое? — думает. — Почему долго лисы нет? Куда делась? Однако, пропала!» Пошел старик искать. Ходил-ходил, искал-искал — нету лиса!.. «Ой, — подумал, — худо!..» Вот этот старик обратно пришел. В балаган пришел, свою нарту стал смотреть. Что такое? Ни рыбы, ни жира, ни калужьих жабр! Все продукты пропали!..