Наиболее удручающая тенденция, распространенная среди читателей, состоит в том, чтобы вырвать одно предложение из произведения, как критерий идеи или личности писателя. Фридриха Ницше, например, осуждают как ненавистника слабых, потому что он верил в сверхчеловека. Неглубоким толкователям этого гигантского ума не приходит в голову, что это видение сверхчеловека также призывало к такому состоянию общества, которое не порождает расу слабаков и рабов.
Это та же узкая позиция, которая видит в Максе Штирнере не что иное, как апостола теории «каждый сам за себя, черт его побери». То, что индивидуализм Штирнера заключает в себе величайшие социальные возможности, полностью игнорируют. Тем не менее верно и то, что если общество когда-нибудь и станет свободным, то это произойдет благодаря освобожденным индивидам, чьи свободные усилия создают общество.
Эти примеры подводят меня к возражению, которое будет выдвинуто против «Меньшинств против большинства». Без сомнения, я буду отлучена от церкви как враг народа за то, что отрицаю массу как творческий фактор. Но я предпочитаю это, чем грешить демагогическими банальностями, которые так широко распространены в качестве приманки для народа. Я слишком хорошо понимаю болезнь угнетенных и обездоленных масс, но я отказываюсь прописывать обычные нелепые паллиативы, которые не дают больному ни умереть, ни выздороветь. В отношении социальных недугов невозможно быть слишком экстремальным, кроме того, экстремизм, как правило, истинен. Мое неверие в большинство продиктовано моей верой в возможности личности. Только когда последний становится свободным в выборе соратников для достижения общей цели, мы можем надеяться на утверждение порядка и гармонии из этого мира хаоса и неравенства.
В остальном пусть моя книга говорит сама за себя.
Эмма Гольдман
Что такое анархизм и за что он в действительности выступает
Анархия
Хулима вечно и не понимаема всегда,
Ты – ужас современный, дикий страх.
В миллионов крике ты – порядка крах,
Ты – бойня и убийств неистовая злоба.
Вольно же, пусть кричат. Кто за слово
Не хочет заглянуть и смысл искать,
Тем никогда его и не понять, удел их
Слепцами меж слепцов век коротать.
Но сила, ясность, чистота твоя, о слово,
Вмещает все, о чем я мог мечтать.
Тебя хочу потомкам передать,
Когда себя они от спячки пробудят,
При свете солнца иль в грозу и бурю,
Но час придет, когда ж не мне сказать!
Я – анархист! И потому не буду
Ни вами я, ни вы мной управлять!
История человеческого развития – это одновременно история отчаянной борьбы каждой новой идеи, возвещающей более светлое будущее. В упорной любви к укоренившимся традициям приверженцы старины никогда не колеблются пустить в ход самые подлые и жестокие методы борьбы, лишь бы затормозить наступление нового, в какой бы форме оно ни выражалось. Нам нет нужды обращаться к далекому прошлому, чтобы понять, какая сильная оппозиция, какие громадные трудности и препятствия стоят по пути к реализации любой прогрессивной идеи. Дыба, машина для завинчивания пальцев и кнут еще живы среди нас, а рядом с ними арестантская роба, общественная ненависть – все сопротивляется смело идущему вперед духу.
Анархизму не приходилось надеяться избежать судьбы всех других новаторских идей. Напротив, как самое революционное и бескомпромиссное течение, анархизм не мог не столкнуться с невежеством и злобой мира, который он намеревался перестроить.
Для того чтобы хотя бы вскользь упомянуть все то, что говорили и творили против анархизма, пришлось бы написать целый том. Поэтому я разберу только два главных возражения. А при разборе попутно постараюсь объяснить, за что выступает анархизм.
Странность отторжения анархизма состоит в том, что она вскрывает связь между так называемым развитым интеллектом и невежеством, хотя, учитывая относительность всего сущего, это не должно казаться странным. Невежественной массе выгодно не претендовать на знание или терпимость. Она всегда действуют импульсивно, рассуждая как ребенок. «Зачем?» – «А затем». Однако отторжение анархизма невежественной массой заслуживает такого же внимания и обсуждения, как и оппозиция интеллектуалов.
Каковы же резоны этого отторжения? Во-первых, анархизм, пусть служащий прекрасным идеалом, нереализуем. Во-вторых, анархизм выступает за насилие и разрушение, а посему его необходимо отвергнуть, как преступный и опасный путь. И интеллектуалы, и невежественный народ судят не на основании точного знания предмета, а понаслышке или исходя из неправильного понимания.
Реализуемо, по выражению Оскара Уайльда, или нечто в реальности уже существующее, или осуществимое в текущих условиях. Однако именно против этих самых условий анархизм и выступает, и всякая идущая с ним на компромисс реализация неверна и неразумна только поэтому. Потому подлинный критерий реализуемости состоит не в том, чтобы предлагаемая реализация оставила нетронутыми неверное и неразумное, а в том, достанет ли ей силы и жизненности уничтожить болото застарелой косности и построить и утвердить новую жизнь. В свете такой логики анархизм полностью реализуем. Более какой бы то ни было другой идеи он помогает освободиться от неверного и неразумного старого и построить и утвердить новую жизнь.
Вражда и ненависть в невежественном человеке постоянно подогревают самыми ужасными рассказами и историями об анархизме и анархистах, от которых кровь стынет в жилах. О них полагают возможным говорить самые отъявленные гадости. Поэтому для неинтеллигентного человека анархизм – это нечто наподобие бяки для детей – чудовище, все пожирающее и несущее разрушение и насилие.
Разрушение и насилие! Но откуда же знать рядовому обывателю, что самым свирепым элементом в обществе, несущим насилие, выступает невежество, а анархизм борется именно против разрушительной силы невежества? Он не знает также, что анархизм, основывающийся на самой природе, разрушает не здоровые ткани общественного организма, а паразитические наросты, вытягивающие из общества все жизненные соки. Анархизм лишь очищает почву от всякой гадости и дряни, чтобы она могла затем принести здоровые плоды.
Кто-то сказал, что для осуждения требуется куда меньше умственных усилий, чем для того, чтобы думать. Распространенная повсеместно умственная лень, господствующая в обществе, доказывает, что это верно. Вместо того чтобы основательно разобраться в вопросе, рассмотреть его происхождение и значение, большинство людей предпочитают или огульное осуждение, или поверхностное или пристрастное порицание незначащих мелочей.
Анархизм заставляет человека думать, исследовать и анализировать каждое предложение. Однако, дабы не обременять читателя излишними подробностями, я также начну с определения, которое затем постараюсь развить.
АНАРХИЗМ – философия нового общественного строя, основанного на свободе, не ограниченной никакими человеческими законами: согласно этой теории все формы правления основываются на насилии и поэтому ложны, вредны и не нужны.
Новый общественный строй опирается, разумеется, на материальную базу, однако, хотя все анархисты согласны с тем, что главное зло сегодняшнего дня лежит в экономике, устранить это зло, по их представлениям, можно только разрешив все вопросы, касающиеся всех сторон жизни – как личной, так и общественной, как внутренней, так и внешней.
Подробное изучение истории человеческого развития раскрывает перед нами два элемента, резко сталкивающиеся друг с другом, хотя теперь приходит понимание, что эти элементы не чужды друг другу, но тесно связаны между собой и гармоничны, если только их поставить в надлежащие условия. Это – личные и общественные инстинкты. На протяжении долгих веков личность и общество вели беспощадную кровавую междоусобицу, стремясь одолеть друг друга, не понимая значения и важности оппонента. Личные инстинкты – важнейший фактор развития, роста, склонностей, усилий и реализаций человека, общественные инстинкты – столь же важный фактор взаимопомощи и социального благополучия.
Объяснение борьбы между человеком и окружающей его средой напрашивается само собой. Первобытный человек, не в состоянии понять себя, а еще меньше идею единства всей жизни, чувствовал себя в абсолютной зависимости от слепых неведомых сил природы, всегда готовых посмеяться над ним и дразнить его. Из этого положения вышло религиозное представление о человеке как ничтожной пылинке, зависящей от верховных сил на небе, которых можно умилостивить лишь полным смирением. Все старые сказки и саги основаны на этой идее, она же – центральный мотив библейских преданий, рассказывающих об отношениях человека к Богу, государству и обществу. Всюду и везде повторяется одна и та же мысль: человек ничто, внешние силы – все. Так, Яхве терпит человека только при условии полного смирения и упования на его милость. Человек может иметь всю славу и величие на земле, но у него не должно быть самосознания. Государство, общество, нравственные законы – все поют ту же песню: человек может иметь всю славу на земле, но у него не должно быть самосознания.
Анархизм – единственная философия, дающая человеку самосознание, утверждающая, что Бога, государства и общества нет, что их обещания пустые, ничего не значащие слова, поскольку исполнимы лишь при условии полного подчинения человека. Анархизм поэтому есть учитель единства жизни не только в природе, но и в человеке. Нет конфликта между личными и общественными инстинктами, как не может быть конфликта между сердцем и легкими, первое – приемник драгоценной жизненной эссенции, вторые – хранилище элемента, делающего эссенцию чистой и сильной. Личность – это сердце общества, содержащее эссенцию общественной жизни, общество – это легкие, элемент распределяющий, делающий жизненную эссенцию – то есть личность – чистой и сильной.