корчмы и ее гостей-пьяниц.
Комбинация черт зверя и человека, утрированная агрессивность зубов и клыков, фигуры пожирания/испражнения, умножение пастей, истерзанное
27
нагое тело — эти образы составляют «азбуку» демонического и в каменной резьбе романских или готических храмов, и в древнерусской книжной миниатюре. Кочующие мотивы и визуальные приемы повторяются на средневековых изображениях преисподней и на Западе, и на Востоке. Сколь бы ни были далеки хищный монстр, поглощающий человека на капители церкви Сен-Пьер в Шовиньи (начало XII в.), и раскрытая пасть ада из старообрядческой рукописи XVIII в., они демонстрируют ужас загробных мук с помощью одной и той же визуальной метафоры.
Однако общие метафоры и приемы — это всего лишь иконографические «блоки», из которых можно воздвигнуть совершенно разные «здания». Образы ада, созданные в разных концах христианского мира, одновременно схожи друг с другом (благодаря единому символическому языку) и совершенно различны (по общей структуре, запечатленным в них реалиям, типажам
7. Крылатый монстр, который, возможно, символизировал дьявола, пожирает грешника. Голова человека словно замешает язык чудовища, а высунутый язык жертвы продолжает эту «эстафету».
Капитель из иеркви Сен-Пьер в Шовиньи (Франиия), начало XII в.
грешников и т.л.). С веками в изображения преисподней вторгаются новые мотивы, а те, что раньше господствовали, отходят на второй план или исчезают вовсе. Так, в позднее Средневековье и раннее Новое время дьявол в Европе все чаще предстает в облике щеголя, одетого по последней моде, искусного обольстителя и коварного обманщика, а в иконографии демонических козней распространяются сюжеты о плотской связи демонов с женщинами и образы шабаша ведьм. В России XVII—XVIII вв. в иконопись и в книжную миниатюру впервые проникают персонажи синкретической народной мифологии, например, трясовипы — длинноволосые демоны лихорадки. Визуальное пространство и формы воображаемого изменяются вместе с эпохой.
Инструкция по применению
Наш альбом посвящен древнерусской иконографии ада в период ее максимального расцвета, когда она заполонила страницы лицевых рукописей и распространилась на иконах и фресках. Безусловно, важнейший источник по русской визуальной демонологии — книжные миниатюры, в которых все сюжеты раскрывались с предельной детализацией, а вариативность образов была необыкновенно высокой. Хотя мы привлекаем самые разные типы изображений, включая католические алтарные образы и каменную скульптуру романских храмов, которые помогают нам проследить вариации визуальных мотивов и решений, в центре нашего внимания — русская миниатюра XVI— XVII вв. и старообрядческая визуальная демонология XVIII — начала XX вв.
Сориентироваться в альбоме просто. Каждая глава посвящена одному из важнейших мотивов, из которых сложена древнерусская иконография ада, или одному из принципов, по которым строились изображения преисподней. В тексте глав даны лишь краткие сведения о каждой иллюстрации. Подробная информация (архивные и музейные шифры и точное расположение архитектурных деталей) вынесена в конец альбома.
Мы хотели бы поблагодарить наших коллег: Рауля Смита и Кента Рассела из Музея русской иконы в г. Клинтон штата Массачусетс (США) за любезное разрешение опубликовать фрагменты нескольких икон из их прекрасного собрания, а также сотрудников отдела рукописей Библиотеки Российской академии наук в Санкт-Петербурге за многократную помощь в фотосъемке материалов.
ПРИМЕТЫ БЕСОВ: МАРКЕРЫ ДЕМОНИЧЕСКОЕО
«Образом черни, крылаты, хвосты имуще...»
Повесть временных лет
Образы ада в средневековой культуре неотделимы от его «обитателей» — бесов, которые фигурируют на бесчисленных изображениях преисподней. Иконография демонов была заимствована на Руси из Византии, где их обычно представляли в виде темных профильных фигур, похожих на тени ангелов. Чаще всего за спинами бесов видны крылья, в руках — длинный крюк, которым они стараются цеплять людские души, а на голове — вздыбленные или пламенеющие волосы, один из основных маркеров демонического в восточно-христианском искусстве. Иногда вместо буйной прически их головы венчают высокие колпаки или причудливые треугольные шапки, словно скрывающие бесовский «шиш», но на деле лишь заменяющие его.
Торчащие в стороны или вверх волосы — древний знак дикости, принадлежности к миру тьмы. Во многих культурах, в том числе в тех, чье наследие впитала христианская демонология, зло ассоциируется с беспорядком, хаосом, варварством, а одна из примет хаоса и необузданности — вздыбленные, распущенные, торчащие во все стороны пряди волос. Еще один источник такого образа — змеи, обвивающие голову хтонических персонажей античной мифологии — Горгоны или Тифона. В самой христианской иконографии пламенеющая прическа бесов часто перекликается с языками адского огня.
Вздыбленные волосы появляются на древнерусских изображениях не только у демонов, но и у любых негативных персонажей: от фантастических тварей (например, жаб, которые, по тексту Откровения Иоанна Богослова, выходят из уст Антихриста, Лжепророка и сатаны) и фигур-персонификаций (злых ветров или Смерти) до людей — еретиков, грешников, язычников. Этот знак указывает на демоническое начало, помогая зрителю легко распознать слуг сатаны.
33
1.Мелкие черные бесы с хохолками висят на корабельной мачте, откуда их изгоняет св. Николай Мирликийский. Это древний тип изображения демонов в виде «эйдолонов» (греч. двойник, подобие, призрак) — темных профильных фигурок. Так выглядели души усопших на греческих геммах и погребальных вазах.
Фрагмент иконы «Святитель Николай Чулотвореи, с житием», XIV в.
2.Типичное для византийской и лревнерусской иконографии изображение бесов: крылатые, хохлатые фигуры с крюками в руках, изображенные в профиль.
Фрагмент иконы «Страшный гул», XVI в.
34
Средневековая традиция изображать бесов хохлатыми отразилась в славянском фольклоре, где чертей называют «шишами», «шишигами», «остроголовыми» и рассказывают об остроконечных шапках или капюшонах, в которых они показываются люлям.
В XVI-XVIII вв. русская иконография переживает стремительную экспансию демонических образов. Причины можно найти и в нарастании эсхатологических ожиданий, которые зародились на исходе XV в. (некоторые клирики ожидали конца времен в 7000 г. от сотворения мира, т.е. в 1492 г.) и резко усилились на фоне социальных и культурных катаклизмов XVII в., и во внешнем импульсе (через польские и украинские земли в Московию приходит все больше изданий с европейскими гравюрами на демонологические сюжеты), и в самой логике развития иконографического языка, который становится все более нарративным и стремится к детализации. Так или иначе, со второй половины XVI в. в пространство древнерусской иконы, и особенно в книжную миниатюру, вторгается масса демонических сюжетов (в том числе из Апокалипсиса), которые до этого практически не визуализировались, а в тех сюжетах, которые были известны и раньше (как сцена исхода души), действие бесовских сил начинает изображаться гораздо более подробно. Возникают и множатся новые композиции, где фигурируют демоны (прежде всего, длинные циклы адских мук). Наконец, радикально меняется и сам облик бесов.
Под влиянием западной иконографии на миниатюрах, фресках и иконах появляется все больше звероподобных духов-гибридов. В искусстве Запада демоны, по крайней мере с XI в., чаще всего изображались в зооморфных обличьях, а в позднее Средневековье разнообразие их монструозных форм достигло апогея. В русской визуальной демонологии XVI-XVIII вв. тоже торжествует смешение форм: бок о бок на одной композиции соседствуют бесы с человеческим и звериными лицами, крылатые и бескрылые, то однотоннотемные, то пятнистые, то почти неотличимые от людей, то звероподобные, с дополнительными пастями или лицами на заду, животе и в паху (этот мотив подчеркивает противоестественность и агрессивность бесовской природы). У них видны хвосты, звериные или птичьи ноги. Бесы совмещают черты человека и зверя: такая гибридность — древний, известный в разных культурах признак демонического существа. Иногда бесы предстают в виде устрашающих животных: их выдает лишь вертикальное расположение тела — минимальный антропоморфный признак, который визуально роднит их с разумными созданиями, ангелами и людьми, и отличает от обычных зверей.
Причудливые демоны бывают лысыми, но чаще всего на их голове, как прежде, извиваются острые пряди волос или надеты высокие шапки. Только с XVII в., под влиянием европейской иконографии, бесов стали все чаще изображать с рогами вместо хохла.
36
3.Бесы позади саганы в аду образуют «пирамиду» из хохлов — их волосы перекликаются с языками пламени.
4. Бесы со вздыбленными волосами стоят перед Сергием Радонежским.
5. Бесовские прически, похожие на шлемы, вызывают в памяти шлемы грешных воинов, которые изображали похожими на хохлы.
6. Необычные хохлы демонов: сложенный из трех огромных прядей и перевитый, словно скрученное на голове пологение.
7. Бесы с рогами и разноцветными хохлами.
Из рукописей XVI, XVII и XX вв.
8.Одна из част ых примет бесов — вторая морда на животе, в паху или на заду. Она символизирует одновременно животное начало, похоть, уролство, нарушение естественной гармонии, многоликость и множественность бесов. На Западе, откуда пришел этот мотив, демоны изображались иногда со множеством морд, которые вырастают не только на животе, но и на их коленях, локтях, груди (9, 10).
Из Жития Василия Нового,
XVII-XVIII вв.
9.Архангел Михаил попирает дьявола со второй мордой на груди и пастями на плечах.
Фрагмент алтарной панели. Испания, 1510-1520 гг.
10.Звероподобный дьявол со второй мордой внизу живота противостоит ангелу в сияющей белой ризе и с огненно-красными крыльями
Из «Книги ангелов»
Франсиско ле Хименеса. Франция, ок. 1480 г.
37
11-13. Иллюстрации к византийскому Житию Андрея Юродивого (X в.): уродливый бес, покрытый гноем и пеплом, которого святой увидел в публичном доме среди блудниц. На всех миниатюрах демон изображен как нагой великан. В его руках — изгнивший «плат». Андрей закрывает нос, поскольку, как сказано в житии, от нечистого духа исходил ужасный смрад.