Из апокрифического «Хожления Иоанна Богослова», XVI в.
8.Бесы в образе воинов — их выдает пепельно-серый цвет лиц.
Из Жития Нифонта Констаниского, XVI в.
9.Бес в образе женщины с коромыслом пытается обмануть монаха. Серая хохлатая голова изобличает демона. Так как все фигуры здесь подписаны, рядом с «женшиной» тоже красуется надпись: «диавол».
Из старообрялческого Сборника, XVIII в.
10-11. Сюжеты из «Великого Зериала»: бес и облике плачущего юноши и злая старуха, которая учит его, как совратить праведных людей; бес в облике человека обманывает и уволит за собой женщину. На миниатюрах бесов выдают рогатые или хохлатые головы, серые крылья и руки.
Из ( i opt юбрялческого Цветника, XVIII в.
12. Бесы пытаются обмануть Сергия Радонежского, явившись ему в образе людей «в шапках литовских островерхих». В этом случае и текст, и миниатюра используют один и тот же маркер — островерхие шапки как аллюзию на бесовской хохол.
Из Жития Сергия Ралонежского, XVII-XVIII вв.
67
НА СЛУЖБЕ САТАНЫ
«...И се диаволъ... вниде съ множеством вой бесовъскых, акы не въходяй дверми, яко тать и разбойнике. Яви же ся ему еще: бяху въ одежах и въ шапках литовъекых островръхых».
Житие Сергия Радонежского
Иноверцы, язычники, еретики и «простые» грешники появляются в книжной миниатюре, на фресках и тем более на иконах прежде всего как слуги дьявола: враги истины, преследователи праведников и узники преисподней.
На Западе с XII в. в сиенах ареста и бичевания Христа фигуры римских воинов часто деформируются и почти утрачивают человеческий облик. Они утрированно уродливы, черты их лица искажены: огромная пасть с острыми зубами, высунутые языки, карикатурно крючковатые или приплюснутые носы и т.д. Внешнее уродство зримо свидетельствует о внутренней порочности. Художники сознательно «экзотизируют» облик палачей, превращая воинов Пилата в диковинных люлей-монстров. Истязатели Христа могут изображаться чернокожими (вспомним популярное обозначение демонов в древнерусских текстах как «эфиопов», «муринов» или «синьцов»). У них появляются причудливые головные уборы (например, «шлем», состоящий из двух соединенных вверху птичьих крыльев) или вздыбленные волосы, делающие их похожими на демонов.
Б византийской и в целом восточно-христианской иконографии мы редко встретим примеры столь радикальной демонизации грешников. Однако и здесь еретики или воины-мучители порой также отождествлялись с сатаной при помоши особой прически. Как минимум с IX в. их стали изображать со вздыбленными, пламенеющими и торчащими во все стороны волосами, которые демонстрировали их духовное родство с демонами.
Модель, созданная византийскими мастерами, была воспринята и по-своему интерпретирована на Руси. На многих сюжетах древнерусской иконографии фигурируют грешные воины: иноверцы, агрессоры, завоеватели. Шлемы неправедных воинов часто изображались с характерными диагональными прорисями-«зазубринами», которые уподобляли их бесовской прическе (исторически этот мотив, веро-
ятно, восходит к римским шлемам с конским гребнем, но в Средневековье его происхождение явно было забыто, а сам мотив переосмыслен). С помощью такого атрибута древнерусские иконописцы часто уподобляли демонам римских легионеров, казнивших Иисуса. «Хохлатые» шлемы встречаются не только в иконографии Страстей или других эпизодов евангельской истории, но и в иллюстрациях к житиям святых или эпизодам из русской истории.
В рукописном Житии Николая Чудотворца XVI в. мы видим несколько групп воинов, нападающих на святого и заточающих его в темницу со многими христианами. В толпе солдат, между шлемами, повсюду рассеяны хохолки в виде вертикальных штрихов, символизирующих сатанинскую природу агрессоров. На миниатюре из Сильвестровского сборника середины XIV в. двое воинов, которых Святополк Окаянный посылает убить своего брата Бориса, одеты в такие же бесовские шлемы.
Чтобы убедиться в явном демоническом подтексте этих головных уборов, стоит взглянуть на те композиции, где они соседствуют и перекликаются с хохлами сатаны и демонов. На иконе XVI в. с изображением св. Никиты Бес- огона действуют одновременно и бес с острым хохлом, и римские воины в хохлатых шлемах. На миниатюрах лицевых Апокалипсисов XVI-XVII вв. эта модель выражена еще более четко. Свергаемые с Небес ангелы Люцифера иногда предстают в виде конных воинов в легко узнаваемых хохлатых шлемах. На следующих миниатюрах мы видим уже переродившихся бесов: это такие же фигуры, но уже без доспехов и шлемов и с вертикально поднятыми волосами. На многих иконах и фресках Страшного суда за плечами сатаны в геенне огненной выстраиваются ряды осужденных грешников в высоких шапках, чей контур копирует вздыбленные прически стоящих тут же демонов.
Только в XVII в., под влиянием европейской иконографии и стремления иконописцев к живоподобию, символика «хохлатого» шишака постепенно выходит из употребления. Вместо условных, вневременных одежд и амуниции римских воинов в библейских и житийных сюжетах возникают золотые кирасы и шлемы самых причудливых очертаний. У многих персонажей на головах появляются восточные тюрбаны. Евангельская история сохраняет свое вневременное значение, но переносится из условного символического пространства на «этнографический» Восток. Открытая демонизация постепенно уступает место экзотизации. На фресках Страшного суда, написанных во многих храмах в XVII в., или иллюстрациях к Апокалипсису среди грешников, стоящих слева от Христа-Судии, регулярно появляются европейцы в реалистически написанных камзолах, широкополых шляпах и кружевных воротниках. Эти приметы инославного Запада сами по себе воспринимаются как знаки иноверия и служения злу.
69
8.Святополк Окаянный посылает убийц к своему бра гу Борису, чтобы расчистить себе путь к киевскому престолу. Первые два из четырех воинов одеты в «хохлатые» шлемы.
Прорись миниатюры из Сильвестровского сборника, вторая половина XIV в.
9.Икона, отразившая новгородское сказание о том, как войско суздальского князя Мстислава Андреевича в 1170 г. осадило Новгород. Архиепископ Иоанн во время молитвы услышал глас, приказавший вынести на укрепления образ Богородицы. На иконе с изображением осады грешники- сузлальны метят стрелами в ее лик, зашишаюший юрод. Воин в самом цен I ре и воин-трубач (левее) одеты в «хохлатые» шлемы.
/Ш
Фрагмент иконы «Чуло от иконы богоматерь Знамение», серелина — вторая половина XV в.
10.Низвержение падших ангелов. Демоны в воинских доспехах одеты в шлемы, напоминающие хохлы, или их хохлы напоминают шлемы.
Из Апокалипсиса XVI XVII вв.
11.Грешники и бесы обступают в огне хохлатого сатану. На головах людей — треугольные колпаки, которые перекликаются с треугольными хохлами бесов.
Фрагмент иконы «Страшный сул», коней XVI в.
ИСХОД ДУШИ
«Егда же убо разлучахсе от телесе, видехъ множство ефиопъ у одра моего».
Житие Василия Нового
Путь в ал начинается для грешника уже на смертном одре. Создатели апокрифов (например, «Видения апостола Павла») и авторитетные греческие богословы, а велел за ними и русские книжники, писали о том, что лушу усопшего праведника уводят ангелы, а душу грешника — демоны. Эта илея кочевала во множестве средневековых текстов. Византийские и русские жития часто описывают мирную, спокойную кончину праведного человека, который радуется при виле ангелов и святых, либо ужасную смерть грешника: он мучается и кричит в испуге, наблюлая, как приближаются к нему грозные демоны, и как скорбят ангелы, не в силах его защитить: «А смотритъ все в потолок, знать на то, что вилитъ. И почалъ рукама закрыватъца и жатца къ стене той и в уголъ; как стену ту не выломит? ... Походило лобре на то, какъ хто ково бьетъ, а ково бьютъ — такъ тотъ закрыва- етпа... Да затрясъся весь в ту пору и плакать почалъ и крычать такъ же». Бесы извлекают и уносят в ал грешную лушу, а иногда и слелуют за гробом, радуясь и торжествуя.
Нередко на сиене появлялся еше один персонаж — персонифицированная Смерть. В апокрифе «Смерть Авраама» (создан, вероятно, во II в.) это страшный монстр, от одного вида которого душа разлучается с телом. В разных редакциях Жития Василия Нового (написано в Константинополе в X в.) Смерть предстает как звероподобное или похожее на человека создание, вооруженное целым арсеналом колюших и режуших орудий: «И нрииде убо вьнезаану. Беше же видение ее яко львь рикае, железа всака носе: мечь, ножь, ерьпы, пили, секиры, оскрьды, ражны, стрелы, копия...». Фигура Смерти распространяется в русской иконографии в XVI в. (хотя была известна и раньше): чаще всего ее изображают как ссохшегося белого мертвеца, а к XVIII в. место белого трупа занимает скелет с отчетливо прорисованными костями. В его руках — ллинная коса, а за плечами — корзина, наполненная копьями, секирами, пилами и другими оруди-
77
ями убийства. Впрочем, разлучение души и тела не всего приписывалось именно Смерти: во многих текстах и изображениях человека убивают грозные ангелы или «смертный бес».
Очень часто при описании кончины человека речь шла о «прении» небесных и падших духов у постели умирающего: бесы перечисляют совершенные и не исповеданные им грехи, а ангелы говорят о добродетелях и покаянии. В момент агонии или сразу же после разлучения души с телом происходит своего рода суд совести. Через сознание умирающего или умершего проходят все дела, сотворенные им с раннего детства (в виде списков, которые зачитывают ангелы и демоны, или в визуальной форме — когда перед взором человека, как на кинопленке, проносится вся его жизнь). Только святые избавлены от посмертных испытаний: их души возносятся на небеса, а бесы, которых они побеждали при жизни, в ужасе бегут прочь.
О прении ангелов и демонов подробно говорится в популярном на Руси Житии Василия Нового и «Слове о исходе души и Втором пришествии» (XIV в.), которое на Руси приписывали Кириллу Философу. Бесы разворачивают свои хартии, куда они исправно заносили все сотворенные человеком грехи, пытаясь обвинить его уже на смертном ложе. Затем испытания продолжаются в воздухе, когда душа в сопровождении ангелов проходит мытарства.