О дитятко… О, на кого ты дом оставил?
И старика бездетного и жалкого кому
Ты поручил?
Да, умереть тебе бы раньше внуков…
Волосы ты терзай себе,
Жалкий старик!
Для головы не жалей
Тяжких ударов… О, город, о, город!
Двое детей и Фебом убитых…
Ты испытал и видел столько мук,
Тебя, старик, теперь и солнце не согреет.
Я сына схоронил, и вот – мой внук:
Мне муки горькие один Аид развеет…
С богиней брак тебе не скрасил жизни.
Те гордые надежды где? Они далеко,
И с ними счастие Пелеево – увы! – в земле
Погребено.
Ты ж одинок и в одиноком доме.
Нет тебя, царство, нет тебя!
Ты же зачем,
Скипетра бремя? Прочь!
В сумрачном гроте проснись, Нереида:
Мужа, богиня, гибель ты узришь…
Как воздух дрожит… Что это движется там?
Божество? О сестры, глядите:
В белом эфире плывет…
Вот на поля, отраду коней,
Тихо ступает, сестры.
В вышине появляется Фетида.
Внемли, Пелей! В воспоминанье брака
Оставила чертог Нереев я
И прихожу к тебе. Ты полон муки,
Но унывать не надо. Мне ль не радость
Сулили боги от детей моих?
А где ж та радость? Разве хоронить
Мне не пришлось – крылатыми стопами
Прославленного сына и звезду
Меж юношей Эллады? Ты же слушай,
Зачем к тебе пришла я. К алтарю
Дельфийскому пошли ты это тело…
Пусть будет гроб Ахиллова птенца
Укором для дельфийцев, и известно
Да будет всем, что пал он от руки
Орестовой. А пленницу, – ты понял,
Что Андромаху так зову, – пошли
В молосские пределы, обручивши
С Геленом[27] там; дитя ее теперь —
Последний Эакид[28], но не угаснет
Молосский род его и славен будет…
И ты, старик, не бойся: кровь твоя
От нас не оскудеет, вечно жить ей,
Как Илион богами не забыт,
Хоть злобою Паллады и разрушен.
Тебя ж, Пелей, чтоб радость ты познал
Божественной невесты, от печали
Освободив юдольной, сотворю
Нетленным я и смерти неподвластным:
Ты будешь жить в Нереевом дому
Со мной, как бог с богинею. Оттуда ж,
Не оросив сандалий, выйдешь ты,
Чтоб посетить на острове Ахилла:
На Белом берегу его чертог[29]
Евксинскими омыт волнами, старец.
Ты мертвого немедля снаряди,
Пелей, в дельфийский город богозданный,
А схоронив его, приди и сядь
В глубокий грот на мысе Сепиады
Старинном; там меня ты ожидай.
Приду туда в веселом хороводе
Я за тобой, старик. А что судьба
Назначила, неси: то – Зевса воля.
И по умершем прекрати печаль:
Богами всем один назначен жребий[30],
И каждый там читает – ты умрешь.
Исчезает.
Владычица… О дочь Нерея… Слава
Моя… Моя невеста… Здравствуй, радость!
Ты сделала достойное тебя,
Достойное рожденного тобою,
О, плакать я забуду, и твои
Мне дороги слова. Похоронивши
Почившего, к пещерам я пойду
У Пелия, где обнял я, богиня,
Твой дивный стан… О, как бессмыслен тот,
Кто ищет жен богатых! Благородных
Ищите жен для сыновей, и в дом
Лишь честный дочь отдать ты должен, если
Не хочешь горя ты. Худой жены,
Хотя бы златом весь твой дом покрылся,
Не должен ты желать. И если б все
Так рассуждать могли, то не пришлось бы
И гнева нам бессмертных трепетать.
Уходит.
Многовидны явленья божественных сил,
Против чаянья много решают они:
Не сбывается то, что ты верным считал,
И нежданному боги находят пути;
Таково пережитое нами.