stromАнгел и маэстро гештальта
Не врубаюсь я в гештальт. Совсем. Просто не понимаю, что все в этом находят.
Сколько раз пробовал подключаться — с транслятором и без, даже напрямую на брэйн-коннектор — ничего. Ноль эмоций. Только скука и сожаление по поводу напрасно потраченных денег. Ну, картинки там, мелькает что-то, мелодийки несложные, навязчивые такие. Хуже телевизора. Терпеть не могу телевизор.
Я даже думал, может у меня с головой чего не так. К специалистам обратился. К докторам. Один — доктор медицинских наук, другой — технических. Просканировали мне мозг, протестировали черепные имплантанты. Сказали, что все в норме. А насчет гештальта, сказали, не переживай, ты не один такой. Есть и другие люди, что не врубаются. Процента два таких. Или даже два с половиной. Утешили, в общем.
Да и черт бы с ним, с гештальтом. Тоже мне, новое искусство.
Достали и в оффлайне…
Во вторник утром стал просматривать мэйло, обнаружил эдмундовы мессаги. Висят, целых три штуки. Содержание у всех одно: быстро в офис, дело есть.
Эдмунд мой агент, находит мне работу и обеспечивает страховку. Хороший агент, хорошие контракты. У Эдмунда нюх на выгодные дела. Еще у него есть диплом менеджера. И, разумеется, офис.
У меня офиса нет, мне он на хрен не нужен. В офисе надо сидеть, а я сидеть не люблю. Мне нравится двигаться. И достигать цели.
Офис Эдмунда находится в центре, в безопасной зоне. Три комнаты на втором этаже какого-то древнего дома. Арендная плата чудовищная; за те же деньги в свободной зоне можно снять целый этаж в здании с гаражом, лифтом и современной системой климатизации. Но Эдмунд, черт побери, менеджер. Он знает, где держать офис, знает, как вести бизнес. А главное — с кем.
— Вот и Ангел прилетел, — сказал Эдмунд, улыбаясь своей натренированной улыбкой. Старался он не ради меня — ради клиентки. — Я вам о нем говорил.
Повернувшись ко мне, Эдмунд улыбался по инерции.
— Ангел, это Инна Чой, вице-директор компании «Апекс».
— Очень приятно. — Я изобразил то, что у меня считалось любезной улыбкой и сел в одно из свободных кресел.
Инна Чой сдержанно кивнула.
— Здравствуйте.
В ее внешности не было ни одной восточной черты. Типичная бизнес-леди, евростандарт. Функционально-изящная, как лэптоп Эдмунда. Стального цвета костюм, стального цвета глаза.
И очки.
Она смотрела на меня ровно секунду. Сделала снимок, и стекла очков словно затуманились изнутри, — леди стала просматривать данные из сети.
Основательный подход.
— Как дела? Как жена, как дети? — осведомился Эдмунд. Снова он за свое.
— Все хорошо. Дети в тюрьме, жена в дурдоме.
Инна Чой посмотрела на меня еще раз, сквозь прояснившиеся стекла. От замечаний воздержалась.
Эдмунд тяжко вздохнул, сказал извиняющимся тоном:
— У Ангела немного странный юмор…
Кто бы говорил. Знает ведь, что жены у меня нет. И детей как будто бы тоже. Знает и продолжает задавать эти идиотские вопросы. А я в ответ изощряюсь как могу…
Теперь Эдмунд строго нахмурился.
— Почему ты такой недоступный, абонент?
— Телефон сломался. Пополам.
— Что, проверял на прочность?
— Нет. Это меня проверяли на прочность.
— И что же?
— Я проверку выдержал. А телефон — нет.
Эдмунд хмыкнул. Инна Чой посмотрела на него. Потом посмотрела на меня.
— Стараетесь произвести впечатление? — Она покачала головой. — Не стоит.
Это, может, Эдмунд старался, не я. Вон он отчего-то смутился, язык проглотил. А я никогда не стараюсь произвести впечатление. Если мне нужно — я впечатление произвожу. Без лишних разговоров.
— И в мыслях не было. Просто я так живу.
— Интересная у вас жизнь.
— Не то слово.
Вице-директор, видимо, получила достаточно информации. Решила наконец поговорить о деле.
— Вы хорошо знаете свою территорию?
— Неплохо.
— Необходимо срочно разыскать одного человека. Ни телефона, ни кредитных карт, ни документов у него с собой нет. Только некоторое количество наличных денег. Ему захотелось приключений…
В свободной зоне? Ха! Конечно, желание его исполнилось. Он уже об этом пожалел, наверное.
— Как его зовут?
Инна Чой немного помедлила, прежде чем назвать имя.
— Петер Зильбер.
А имя-то известное. Даже мне. Эдмунду — тем более. Но он все-таки уточнил:
— Тот самый Петер Зильбер? Ваш маэстро?
— Тот самый.
Эдмунду этого уточнения показалось недостаточно.
— Не далее как позавчера я видел интервью маэстро. Он сказал, что работает над новым гештальтом и даже назвал дату релиза.
Видимо, это был больной вопрос для вице-директора компании «Апекс». В ее голосе проскользнули нотки раздражения.
— В том-то и дело. Дата назначена, а маэстро над гештальтом не работает. Кажется, у него случился небольшой творческий кризис, маэстро все бросил и отправился в вашу свободную зону за новыми впечатлениями.
За кокаином что ли? Или у маэстро другой источник вдохновения?
— Торчок или гомик?
Инна Чой нахмурилась, взглянула на меня поверх очков.
— Что, простите?
А Эдмунд сразу сообразил, о чем я. Погрозил мне пальцем.
— Ангел, фильтруй лексику.
— Хорошо. Сформулирую более корректно. Есть ли у Петера Зильбера зависимость от наркотических веществ? Или маэстро испытывает влечение к персонам своего же пола?
Формулировка, вероятно, оказалась недостаточно корректна. Вице-директор не спешила отвечать. Задала встречный вопрос:
— Это что, какая-то особая классификация?
— Ага. Специально для так называемых творческих личностей. Все эти гении — или гомосексуалисты, или наркоманы. Ну, может, как вариант, — алкоголики.
— Каким образом сведения о гендерных предпочтениях человека либо о его аддиктивности помогут в поисках?
Ух ты! Сильно она завернула. Я даже не все слова понял. Но виду не показал.
— Гей или джанки? Мне нужно определиться с местами, в которых стоит поискать в первую очередь.
— А что, в здешних гей-барах не продают наркотики?
— Продают, конечно. Но натуралы не ходят в гей-бары за наркотиками. Разве что в крайних случаях.
— Тогда оставьте гей-бары на крайний случай.
Намек я понял.
— Добавите еще что-нибудь?
Инна Чой снова помедлила с ответом.
— Нет, пожалуй.
— Раз так… — Я вопросительно посмотрел на Эдмунда, он едва заметно кивнул. — Тогда я пошел.
— Телефон новый возьми, — сказал Эдмунд.
— Уже.
Я поднялся, а Эдмунд снова обратился к клиентке.
— Будьте уверены, Ангел найдет вашего маэстро в самом скором времени.
— Очень на это рассчитываю, — сказала Инна Чой.
Новые точки в свободной зоне появляются каждую неделю. И существуют по большей части неделю-другую максимум, до очередного полицейского рейда. Многие из тех заведений даже в стандарты свободной зоны не вписываются.
Но есть клубы, что существуют годами. Едва ли не с момента зарождения свободной зоны.
Вика обожала бывать в клубах, где собиралась местная богема. И меня постоянно звала с собой. Ей всегда нравилось эпатировать публику. Разными способами. В том числе мной. Художнику для успеха необходим скандал, это мне сама Вика говорила не раз. А я не раз отвечал ей, что это довольно пошлая мысль. Теперь Виктория Гордэ с успехом эпатирует публику своими работами, что выставляются в галереях Токио, Лондона и Нью-Йорка. А я, благодаря нашим с ней выходам в свет, в курсе предпочтений творческой элиты по части развлечений.
Названия у этих заведений пафосные, как на подбор. «Забриски Пойнт», «Башня из слоновой кости», «Лестница на небеса», «Японский летчик Такидзиро» — и прочее в том же духе, все как одно с претензией на какой-то потаенный смысл. Явные придумки сторчавшихся талантов.
Я убил остаток дня, последовательно обходя намеченные точки. В каждом заведении среди контингента непременно находились знакомые лица. Я демонстрировал им фрагмент недавнего интервью Петера Зильбера, того самого, про которое упоминал Эдмунд. Безрезультатно, никто не мог сказать ничего определенного. Вроде бы, видели. Но не здесь. И не сегодня. А может, это и вовсе не он был. Но похож…
У телефона садилась батарея; я тоже устал.
«Заветный погребок Ауэрбаха» располагался, само собой, в подвале. А наверху была многоуровневая автостоянка, крупнейшая в свободной зоне. Эту точку я оставил напоследок, не знаю почему. Хотя — нет, вру. Знаю, конечно. Вика любила здесь бывать, и меня сюда часто притаскивала. Но с тех пор, как мы расстались, я сюда не заглядывал.
Именно там я его и нашел. И даже совсем не удивился. Это же правило такое, что нужное находишь в самую последнюю очередь. Эдмунд называл мне фамилию того мужика, что сформулировал этот закон, любит он держать в памяти такую чепуху. По его словам, эрудиция помогает вести переговоры с клиентами. Как будто изречение вековых банальностей, что считаются зернами мудрости, способно заменить хороший аргумент. Сильно сомневаюсь, что вице-директор «Апекса» подписала нас ради эрудиции Эдмунда. Инна Чой выбирает людей, которые приносят результат. Таких, как я. Таких, как Петер Зильбер.
Впрочем, в данный момент маэстро совсем не был похож на человека, нацеленного на результат. Он выглядел как человек, вздумавший сыграть в русскую рулетку. Видал я уже такой взгляд…
— Ну что вы нависаете надо мной, словно дамоклов меч, — сказал Петер Зильбер. — Садитесь уж, раз пришли. Хотя здесь полно свободных мест…
Он был прав, зал был наполовину пуст. Ну так — вторник же, не суббота.
Я выдвинул стул, сел. Странное было чувство: тот же самый стул, тот же самый стол — у стены, возле небольшой эстрады, где часто выступали местные стенд-ап комики. И я практически тот же самый. А Вики здесь нет. Только ее знаменитый шедевр на стене, бета-версия. Помню, Вика просила найти для нее древнюю пятидюймовую дискету. Я нашел целую пачку, ведь я профи по розыску. Потом Вика попросила приклеить дискету к загрунтованному холсту, ей самой не хотелось пачкаться. Я взял эпоксидный клей и приклеил, раз плюнуть. Правда, я малость перестарался с клеем, эпоксидка кое-где выступила из-под краев дискеты и застыла янтарными бусинками. Я хотел их аккуратно счистить, но Вика не разрешила. Сказала, что так даже круче. Она оказалась права. Это художес