В знак благодарности Джон предложил Чаку два билета на популярное кулинарное шоу с участием Эмерила Лагасси[2]. Это был любезный жест с его стороны, но Чак вежливо его отклонил.
«Я сказал: “Если вы действительно хотите что-нибудь для меня сделать, давайте я расскажу вам о программе, в которой я участвую, – вспоминает Чак. – И я произнес свою традиционную трехминутную речь о “Старших Братьях, Старших Сестрах”. Я постоянно выступал с такими речами перед людьми и просил помощи».
Чак так полюбил «Старших Братьев», что стал частью их консультационного совета, затем председателем совета, затем самым молодым активным участником в истории группы и в конечном итоге – одним из руководителей в исполнительном и инвестиционном комитетах.
Джон выслушал Чака, вновь поблагодарил его и исчез в толпе пассажиров. Чак понятия не имел, увидит ли он его снова. К тому же он уже находил чей-то бумажник неделю назад и вернул его – без шума и благодарственного подарка. Он выбросил из головы встречу с Джоном и продолжал жить своей жизнью.
Чак не знал, что Джон Скардино – успешный застройщик в Калифорнии – потерял мать в возрасте одиннадцати лет и был практически предоставлен самому себе, пока отец работал. Джон жил на юге Калифорнии среди жестоких банд и отчаянно нуждался в безопасном пространстве, которое необходимо любому ребенку.
Он нашел такое пристанище в мальчишеском клубе Санта Моники. После школы и юридического института Джон начал финансово поддерживать несколько благотворительных организаций, которые занимались детьми из неблагополучных семей. Он был глубоко привязан к детям из группы риска – так же, как и Чак.
В 2004 году Джон прилетел в Нью-Йорк на деловую встречу и выронил бумажник на заднем сиденье такси. Когда он понял, что у него нет даже удостоверения личности и он не может попасть в офис на встречу, он отправился вниз по Мэдисон Авеню в поисках того такси, но бумажник так и не нашелся.
К его великому облегчению, через час ему дозвонился Чак.
Они встретились на «Grand Central Station», и в тот же день Джон улетел домой в Калифорнию.
Через три недели он позвонил в офис Чаку.
«Он сказал мне, что возвращается в Нью-Йорк и хочет встретиться, – говорит Чак. – Мы договорились прийти на мероприятие по сбору средств для “Старших Братьев, Старших Сестер” в городе».
На мероприятии Джон подарил Чаку и «Старшим Братьям» чек на десять тысяч долларов.
«Он сказал, что хочет отблагодарить меня, сделав это пожертвование», – вспоминает Чак.
Но это было не все. Джон пообещал жертвовать такую же сумму каждый год в течение следующих трех лет.
«Я был потрясен, – говорит Чак. – Меня тронула его щедрость. Где еще мы могли бы взять эти сорок тысяч долларов? Я знал, что они помогут очень многим детям».
Некоторые газеты рассказали историю о Чаке, Джоне и бумажнике. Пожертвований для «Старших Братьев, Старших Сестер» стало еще больше. «Мне начали звонить люди, которых я не слышал много лет, – говорит Чак. – Это было потрясающе. Другие жертвовали анонимно. Все эти деньги очень помогли детям».
А все из-за оставленного на заднем сиденье такси бумажника.
«Я не считаю это случайностью, – размышляет Чак. – Чтобы два человека с одинаковыми интересами – помогать детям – встретились в миллионном городе? Для меня этот бумажник стал настоящим чудом».
ТЕОРИЯ МАЛЫХ ДЕЛ
Я уже упоминала, что не нужно в корне менять свою жизнь или совершать какие-то подвиги, чтобы открыть для себя другое видение мира. Нечто простое, как объятие, может стать катализатором больших изменений. Едва заметное проявление любви и доброты приносит судьбоносные последствия как для проявляющего любовь, так и для получающего ее.
Поэтому – думайте о малых делах.
Попытайтесь начать с обычного «привет» или «спасибо». Возможно, это самый простой способ связи между человеческими существами. А легче всего сказать эти слова людям, с которыми мы чаще всего пересекаемся, – нашим соседям.
У вас наверняка есть соседи, конечно, если вы не живете на вершине горы или в лодке посреди океана. Соседи есть у всех. Это пара из соседней квартиры, семья из дома напротив, тот приятный мужчина или приятная женщина за углом. Но я говорю не только о соседях по географическим параметрам – я говорю о соседях по жизни. Бакалейщики, продавцы, техники газовой службы, наша любимая официантка – все вплетены в ткань нашего повседневного бытия.
Мы все время здороваемся с соседями. Но иногда, как это бывает со многими вещами, мы воспринимаем их как часть окрестного пейзажа.
«Привет» превращается в рассеянный кивок. Мы проезжаем мимо их дома, не подумав о них. В лифте мы не даем себе труда взглянуть на стоящего рядом человека.
Мы забываем: некоторые невидимые нити тянутся на много тысяч миль, но другие нужно всего лишь протянуть через лужайку перед домом или кабину лифта.
Поэкспериментируйте, сказав соседу сердечное «привет». Подумайте о нем или о ней как о друге-путешественнике, разделяющем с вами поездку. Оцените простую, но очень значимую связь с этим человеком. Сделайте такую попытку – и вы увидите, что произойдет и как вы себя почувствуете.
Иногда простая вежливость по отношению к соседу может принести неожиданные результаты.
4. Соседка
Отец Анны, МакКормик Боннер, был военным моряком, что в юности означало для нее частые переезды. Тринадцать раз, если говорить точно. Населенные пункты и соседи все время менялись. Но Анна росла в семье из десяти детей, поэтому у нее была постоянная компания. «Мои родители были мормонами и хотели иметь четырнадцать детей, но остановились на десяти, – рассказывает Анна. – Я знала, что тоже хочу большую семью, но все же не такую».
Они с мужем Кевином до свадьбы входили в одну рок-группу в Сиэтле – «Mind Over Water» – и решили, что им хватит четверых. У них родились одни мальчишки. История невидимой нити Анны началась с рождения старшего сына, Питера.
В это время Анна и Кевин жили в патриархальном городе синих воротничков – Бремертоне. Чтобы добраться оттуда до Сиэтла, нужно четыре часа плыть на пароме. Кевин работал инженером, но Анна уволилась с должности координатора логистики в «Амазоне», чтобы быть дома и воспитывать ребенка. «Я хотела быть мамой-домохозяйкой, но приспособиться оказалось трудно, – говорит она. – Моя работа стала моим вторым “я”, и кем я без нее была? Я поняла, что мне надо срочно с кем-то подружиться и стать частью общины».
Сначала она познакомилась с Гейл, которая тоже работала на «Амазоне» и жила всего в двух кварталах. Потом Гейл представила Анну своей соседке Ширли.
«Ширли было восемьдесят три года, и ее муж умер, – рассказывает Анна. – Но она была милая и умела рассказывать занятные истории. В ней была искорка».
У Анны появилась уверенность, что они с Ширли подружатся. «Эта мысль вдруг пришла мне в голову, – говорит она. – Это было как вдохновение – и эффективно, и радостно. Идея подружиться с Ширли полностью захватила меня».
Через две недели после рождения Питера Анна принесла его к Ширли. «Я вручила ей своего сына, и он был у нее на руках все время. Она кормила его из бутылочки, нянчилась с ним и рассказывала мне истории из своей жизни. Как она росла в этих местах, как ее отец работал лесорубом, как она растила своего сына. Какой веселой была ее жизнь, когда они с мужем были красивы и молоды».
Анне было очень важно проводить два-три часа у Ширли. «Когда у тебя младенец, ты становишься человеком, который ничего не успевает. У тебя нет времени на душ, ты зависишь от того, кто на тебя плюет в прямом смысле слова. Это было страшно. Иногда я ощущала, что моя жизнь мне не подвластна. Дом Ширли стал для меня прекрасным и спокойным убежищем. Огромной помощью было даже то, что она просто держала малыша на руках и разговаривала со мной».
Ширли пригласила Анну снова. Вначале ощущалась небольшая неловкость, как всегда бывает с новым другом. «Вам обоим нужно определиться: “А есть ли в моей жизни и в моем сердце место для этого человека?”» – говорит Анна. Но после третьей или четвертой встречи Ширли все сомнения исчезли. «Я знала, что Питер ей понравится, и так и получилось. И я чувствовала, что меня она тоже любит. Думаю, ей было одиноко и она радовалась, что мы приходим, но и мне она тоже была нужна. Она дарила так много любви и мудрости. Мы были важны друг для друга. Наша дружба – настоящая ценность».
У Ширли была коллекция маленьких стеклянных фигурок; они стояли почти на каждой полке и каждом столике в ее небольшом доме. «Не самое подходящее место для малыша», – отмечает Анна. Когда Питер начал ползать и ходить, Ширли приспособила для него свой дом, убрав все хрупкие вещи на верхние полки. Ширли жила очень скромно, но все равно покупала подарки для Питера – красный велосипед, лошадь-качалку. У нее всегда было печенье с цирковыми фигурками, которые он так любил, и она наливала сок в радужную пластиковую кружку, которую купила для него. «Питер обожал Ширли, – говорит Анна. – Он всегда знал, что она в какой-то степени принадлежит ему. Когда он научился ходить, он подбегал к ней и обнимал. Ему было весело в ее доме».
Вскоре Питер начал называть Ширли «бабушка». Анна тоже поймала себя на том, что называет подругу «бабушка Ширли». «Мои бабушки и дедушки умерли, когда я была совсем маленькой. Я об этом не задумывалась, пока не подружилась с Ширли. Моя мать всегда говорила, что бабушкина любовь – особенная. И я наконец это поняла».
Сама Ширли называла сына Анны «мой маленький мальчик Питер». Когда он забегал в комнату, она спрашивала: «Как сегодня поживает мой маленький мальчик Питер?»
Ширли всегда находила доброе слово и печенье, когда Питеру был годик, а потом два, три, четыре…
Однажды она задала Анне один и тот же вопрос несколько раз.
«Она не могла вспомнить, о чем говорила только что. Она повторяла вопрос вновь и вновь. Ей нужно было принимать лекарства, и я беспокоилась, что про них она тоже забудет. Вдруг мне стало страшно».