Воспользовавшись доброжелательным к себе расположением Ивана Грозного, Дженкинсон получил у царя разрешение разведать путь в Китай через юго-восточную территорию Московского государства. Он достиг Бухары, где провел 4 месяца, после чего возвратился в Москву. Весной 1560 г. Дженкинсон отправился на родину. Сообщенные им сведения об открывавшейся перспективе торговли с Востоком, воодушевили Московскую компанию, которая спешно профинансировала последующую экспедицию путешественника. На этот раз своей целью англичане ставили открытие торгового пути в Персию. В 1561 г. корабль «Ласточка» отправился в путь. Англичане везли с собой грамоту от королевы Елизаветы Тюдор, вступившей на престол в 1558 г., а также сундук с драгоценностями в дар русскому царю. В 1562 г. разрешение на проезд в Персию англичанам было предоставлено.
Спустившись вниз по Волге, экспедиция достигла Астрахани, а затем персидских городов Казвина и Шемахи. Англичане добились от персов привилегий для своего купечества. Важным научным результатом экспедиции явилась составленная Дженкинсоном карта территории Русского государства и проделанного им пути в Персию. Впервые изданная в 1562 г. эта карта впоследствии выдержала множество изданий на разных языках[45]. Что касается английских купцов, то они теперь получали право торговли не только на Севере Русского государства — в Архангельске, Вологде, Ярославле, Великом Устюге, Новгороде Великом, Пскове, Дерпте, Нарве, но и на юге — в Казани, Астрахани, а также в Булгарин и Шемахе. В результате столь активной деятельности «купцов-предпринимателей» между Англией и Московским государством установились, на взгляд современного историка О. В. Дмитриевой, «прочные взаимовыгодные отношения». Трудно не согласиться с утверждением ученого о том, что «Беломорье сделалось для Англии торговыми воротами не только в Московию, но и на Восток (с 1558 по 1581 гг. англичане снарядили 7 экспедиций на Восток, в Бухару, и шесть — в Иран)[46], а для Московского государства северный путь в Англию сыграл роль подлинного «окна в Европу», поскольку за выход на Запад через Балтийское море «приходилось вести острую борьбу с Польшей, Литвой и Швецией»[47]. Но такими уж «прочными» и «взаимовыгодными» были эти отношения в действительности? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к истории России в эпоху правления Ивана Грозного.
Как известно, в 1547 г. Иван IV венчался на царство, став равным по чину императору Священной Римской империи германской нации. А вскоре, в результате завоеваний и покорения царем Казанского, Астраханского и Сибирского ханства, Московское государство сделалось крупнейшим в Европе после этой империи[48]. Население России в ту пору достигало 6,5 млн. человек[49], большая часть которого проживала в сельской местности. Из 160 городов Москва со стотысячным населением и Новгород с 26 тыс. жителей являлись самыми большими в стране. В городах развивались различные ремесла: метало- и железообработка, хлебопечение. В ряде отраслей промышленности намечался определенный прогресс техники. К примеру, в железообрабатывающей промышленности стали применять вододействующие молоты. В солеваренной промышленности развивалась техника глубокого бурения. Русские пушечники приобрели известность далеко за пределами своего государства. Создавались предпосылки для промышленной специализации отдельных частей страны. Центром металлообработки стал Новгород, оружейного дела — Серпухов и Тверь, железоделательного производства — Вологда, Тихвин, Заонежье. Крупное производство (литейное и денежное дело) организовывало государство[50]. Между тем, экономическому росту страны в значительной мере препятствовала торговая блокада со стороны западных стран — Швеции, Польши, Литвы. В результате, как утверждали отечественные историки, «русское ремесло задыхалось от отсутствия сырья для развития главных отраслей производственных металлов (меди, олова, свинца), необходимых для различных отраслей металлообработки, строительства, гражданских зданий и крепостных сооружений, для отливки оружия и ремесленных инструментов… Из-за торговой блокады сокращалось поступление в Россию и благородных металлов». В развитии ряда ремесел, констатировали ученые, Россия по-прежнему зависела от европейского импорта[51].
Крайне нуждалась Россия в ту пору и в европейских специалистах. В одной из грамот к новгородским дьякам в 1556 г. царь Иван Грозный писал: «Велели бы вы в Новгороде, пригородах, волостях и рядах кликать по торгам не одно утро, чтоб боярские дети… немецких пленников… продавали бы в Московские города… Если случится у кого-нибудь немец пленный, умеющий делать руду серебряную и серебряное, золотое, медное, оловянное и всякое дело, то вы бы велели таких пленных детям боярским везти к нам в Москву, и мы этих детей боярских пожалуем своим великим жалованием»[52]. Вот, почему Иван Грозный обрадовался прибытию англичан в Московию и оказал им столь радушный прием. Он надеялся «прорвать блокаду» на Запад, чтобы восполнить необходимым свою экономику: отсутствующим сырьем, новейшими технологиями и изобретениями, а также умелыми специалистами.
Между тем, Англия и Россия, вступившие в диалог, ставили веред собой совершенно разные цели. В то время, как царь Иван пытался проложить кратчайшую морскую дорогу на Запад, опираясь на поддержку англичан, через экономические с ней связи, политический союз, а, возможно, и династический брак, англичане преследовали исключительно коммерческие цели. В этом очень скоро убедился сам царь. В разговоре с английским посланником Даниилом Сильвестром Иван Грозный упрекнул англичан в том, что у них «купеческие дела поставлены впереди и сочтены важнее наших дел, хотя успех должен бы зависеть от сих последних»[53]. На взгляд ученого XIX в. Ф. Мартенса, английское правительство «смотрело на московское государство только как на новый рынок для выгодного сбыта английских произведений и для получения нужного для английской промышленности сырья… Но Англия не считала возможным вступить в какие-либо политические обязательства с московским государством, с которым она не имела ни общих врагов, ни общих друзей»[54]. По утверждению современного историка М. А. Алпатова, «при всех переменах политика Англии по отношению к России оставалась неизменной — она состояла в помощи английским купцам и прокладывании торгового пути на восток через Россию и в освоении русского рынка»[55]. Английское правительство настойчиво добивалось для своих купцов беспошлинной торговли и других льгот, защищало их, когда возникали конфликты с русскими властями, даже, если купцы совершали неблаговидные операции с деньгами и товарами. «Дипломатические отношения Англии с Россией того времени, — продолжал ученый, — это бесконечные домогательства английской стороны о привилегиях ее купцам, протесты против любых ущемлений их привилегий, защита проштрафившихся негоциантов, выяснение бесконечных недоразумений. Что же касается политического союза, чего добивалась Россия, то английская сторона решительно уклонялась от этого. Столь противоположные позиции сторон приводили к частым конфликтам», — заключал историк[56].
Уже в середине 1560-х гг. в англо-русских отношениях наметились определенные осложнения. Военные неудачи в борьбе за Ливонские земли заставили Ивана Грозного задуматься о военнополитическом союзе с Англией. В ноябре 1567 г. царь поручил английскому посланнику А. Дженкинсону передать королеве Елизавете поручение, в котором содержались следующие пожелания: «Чтобы между ее королевским величеством и им были вечная дружба и любовь, которые будут началом для дальнейших переговоров», чтобы оба монарха «были за одно соединены (против всех своих врагов); то есть, чтобы ее величество была другом его друзей и врагом его врагов и также наоборот, и чтобы Англия и Россия были во всех делах заодно». Далее царь просил, чтобы королева «дозволила приезжать к нему мастерам, которые умели бы строить корабли и управлять ими», а также, чтобы разрешила получать из Англии всякого рода артиллерию и снаряды, нужные для войны. Кроме того, Иван высказывал пожелание о возможности получения политического убежища в Англии в случае внутренней смуты в России, обещая предоставить аналогичную возможность английской королеве. Он желал, чтобы между ним и королевой «было учинено клятвенное обещание, что если бы с кем либо из них случилась какая-либо беда, то каждый из них имеет право прибыть в страну другого для сбережения себя и своей жизни, и жить там и иметь убежище без боязни и опасности до того времени, пока беда не минует и Бог не устроит иначе; и что один будет принят другим с почетом». Все это должно было, по мнению русского царя, храниться «в величайшей тайне»[57]. Как же английская сторона отреагировала на предложения русского царя?
Посольство Томсона Рандольфа прибыло в Москву осенью 1568 г. Врученная царю грамота королевы содержала всего лишь уклончивые ответы на предложение Ивана Грозного заключить союз. В грамотах, собранных Ю. Толстым, сохранился список с наставлений Рандольфу перед его отправкой в Московию. В нем, в частности, были сделаны следующие пометы: 1. Предложить царю в Англии «убежище, если представится случай»; 2. Отклонить сообщение о его желании союза наступательного и оборонительного, «какового королевна не может заключить по причине его ссоры с императором, с королем польским и с королем шведским»; 3. «Особенно заботиться об установлении торговли»