Радость, окрылив певца,
Песней взмыла, перекрыв
Бури громовой порыв.
О, Поэзии Река,
Щедрая во все века,
С незапамятных времен
Ты текла сквозь Альбион
И доныне не щадила
Славные певцов могилы,
Отчего скорбишь ты ныне
О любимце на чужбине;
Город рабский, словно тучей
Омрачавший дух летучий,
Город мертвецов, ответь,
Чем воздашь ему за честь;
Как Гомер бессмертной тенью
Осенил Скамандр, забвенью
Преграждая путь, Шекспир
Эвон озарил и мир,
И божественная сила
Смерть навеки победила,
Как любовь Петрарки ныне
Пламенеет здесь, в долине, —
В негасимом этом свете
Обретает мир бессмертье, —
Так тебя, поэта кров,
Будут славить средь веков,
Как Свобода окрыленно,
Ввысь летит вдоль небосклона
Солнечная колесница:
Разрушается граница
Меж долиной и холмами,
Словно свет вселенский, пламя
На венецианских башнях —
Отблеск доблестей вчерашних.
Падуя блистает славой,
Восставая многоглавой
Многолюдною пустыней
В ослепительной долине,
Полной зреющих хлебов, —
Скоро в житницы врагов
Пересыпят их крестьяне,
А волы, как на закланье,
На телегах, полных дани,
Словно горы, повлачат
Цвета крови виноград,
Чтоб забылся буйным сном
Кельт, упившийся вином.
Меч не предпочли серпу,
Чтоб скосить господ толпу, —
Что посеешь, то пожнешь,
Приготовь для жатвы нож,
Силу силой уничтожь,
Скорбный край, — что ж, собирай
Свой кровавый урожай.
Горько, что не в силах разум
И любовь покончить разом
С самовластьем — кровью лишь
Пятна рабства удалишь.
В Падуе на площадях
Карнавальных сея страх,
Мать и Сын, немые гости,
Смерть и Грех играют в кости,
А на карте — Эццелин[1],
И теряя ставку, сын
Впал в неистовство, а мать,
Чтобы сына обуздать,
Обещала хлопотать
Пред австрийскими властями,
Чтоб над этими полями
До гряды альпийских гор
Властвовал он с этих пор,
Став наместником, — и Грех
Рассмеялся, этот смех
Лишь ему присущ, и вот,
Сын и мать за годом год
Укрепляют власть господ
Кровью и кровосмешеньем,
Так расплата с преступленьем
Неразлучны, перемены
Время так несет бессменно.
Падуя, сошел на нет
В ярких залах знанья свет,
И коварный смутный след,
Словно метеор, маня,
Гаснет над могилой дня.
В оны дни под эти своды
Шли паломники-народы,
Светоч твой сиял во мгле
На холодной злой земле, —
Но зажегся в мире ныне
Новый свет, а ты в пустыне:
Деспот грубою пятой
Затоптал огонь святой.
Как в глухой сосновой чаще
Огонек, едва горящий,
Гасит лесоруб норвежский,
Но огонь змеится дерзкий
Огненными языками,
И взревев, коснулось пламя
Свода сумрачных небес,
Озарен безбрежный лес,
Лесоруб простерся в страхе, —
Точно так лежать во прахе,
Тирания, будешь ты:
Ты с надменной высоты
Смотришь на пожар вдали —
Сгинь же в прахе и в пыли!
Полдень снизошел осенний
Припекает зной последний,
Дымки зыбкая вуаль
Мягко застилает даль:
Приглушенное сиянье,
Свет и цвет, благоуханье, ‑
Все смешалось, воздух мглист,
Запотевший аметист
Так сияет иль звезда
В беспредельности, когда
Разорвет небес покровы.
Виноград навис багровый
Над безветренной пустыней,
А вдоль башни сизо-синей
Взмыла дикая лоза
Строем копий в небеса.
На листве — кристаллы слез,
Здесь прошел дитя-Мороз
Легкой утренней стопой,
И размытою чертой
К югу от немой равнины
Громоздятся Апеннины,
Словно острова в оливах
Средь просторов молчаливых,
И покрытые снегами
Вознеслись над облаками
Альпы, будто грея склоны, —
И тогда в мой истомленный
Дух, что замутил родник
Этой песни, вдруг проник,
Снизошел обман святой:
Пусть любовью, красотой
Вечно будет мир согрет,
Да прольется Горний Свет
Музыкой, душой нетленной
Иль моей строкой смятенной
В одиночество вселенной!
Полдень надо мною — вскоре
Встречу вечер на просторе —
Выйдет с юною луной,
Неразлучной со звездой,
С той наперсницею, чей
Свет становится теплей
В блеске солнечных лучей.
А мечты утра, взлетая,
Как ветров крылатых стая,
Покидают островок.
Одиночества челнок
Поплывет к страдальцам вскоре,
И старинный кормчий-Горе
Правит в горестное море.
Есть, должно быть, и другие
Островки среди стихии
Жизни, Горя и Страданий, —
В том бездонном океане,
На седых волнах взмывая,
Вьется светлых духов стая,
Иль, быть может, на скале
Ждут они меня во мгле:
Через миг расправят крылья,
И челнок мой без усилья
В гавань тихую войдет, —
Вдалеке от всех невзгод,
Боли, страсти и грехов
Обрету цветущий кров:
Средь лощин, долин, холмов
С теми лишь, кого люблю я,
Буду жить, любви взыскуя,
Слушать море, гул ветров
И дыхание цветов.
Будет наша жизнь светла,
Но, быть может, духи зла,
Осквернить стремясь приют,
Толпы темные нашлют, —
Эту злобу усмирят
Тихий свет и аромат,
И возвысится душа —
Ветры, крыльями шурша,
На нее прольют бальзам.
Гимны посвящая нам,
Звучно зарокочет море,
И его дыханью вторя,
Вечной музыкой в тиши
Стих прольется из души,
И любовь дыханьем жизни
В этой радостной отчизне
Уничтожит зависть, страсти,
Воцарится братство, счастье,
И земля, к любви готова,
Станет молодою снова.
Перси Биши ШеллиОда Небу
Первый дух:
Край безоблачных ночей,
Кладезь золотых лучей,
Вечный купол над вселенной,
Был и будешь та всегда,
Беспредельный свод нетленный,
Дом извечных Где, Когда,
Дивный храм, дворец дворцов,
Всех времен обитель, кров
Дел грядущих и веков!
Землю к жизни ты воззвал,
Свет великой жизни дал
Сонму звезд в бездонных безднах,
И косматые планеты
Носятся в пучинах звездных,
Ты зажег миры, планеты,
Пламень солнц в ночной стихии,
Блещут луны ледяные
И светила огневые.
Даже имя твое свято,
Небо, Свет и отблеск света
Вышнего, где, как в зерцале,
Отразился человек,
И тебя обожествляли
На земле за веком век
Люди, преклонив колени, —
Сгинут боги, поколенья,
Ты один избегнешь тленья!
Второй дух:
Юных разумов приют,
Их мечты к тебе прильнут,
Словно мошки льнут к стеклу,
Ослепленные зарницей, —
Старый мир сойдет во мглу,
Воссияет над гробницей
Новым светом мирозданье
И твое затмит сиянье,
Как былой мечты мерцанье.
Третий дух:
Мир! Ты хаосу смешон,
Ты из атома рожден —
Что есть Небо? И что — ты?
Что есть солнца и светила?
Вас на миг из пустоты
Создала благая Сила —
Пыль среди пучин смятенных,
Словно капли в тонких венах,
Промелькнете во вселенных!
Что есть Небо? Сфера, свод —
Росы на заре прольет,
И, раскрыв глаза, цветок
В мире непостижном зрит
Раскаленных солнц поток
В беспредельности орбит —
Миллионы звезд, планет,
Оставляют зыбкий след,
И, мерцая, гаснет свет.
Перси Биши ШеллиФилософия любви
С рекой сливаются ручьи,
К океану льнет река,
И ветры обнялись в ночи,
Переплетаясь на века.
На свете одиноких нет,
Всех связал любви закон,
Почему же столько лет
Я с тобою разлучен?
Целует розу друг, она
Раскрыла лепестки свои,
К морю ластится луна,
Небеса полны любви,
Ластится к волне волна,
Все живет, любовь храня,
Почему, скажи, одна
Не целуешь ты меня?
Перси Биши ШеллиБашня Голода
Средь города, повергнутого в прах,
Где колыбель была, теперь могила
Угасшего народа, и в слезах
На берегу Забвенья Скорбь застыла, —
Взметнулась Башня Голода, стоят
Внизу темницы, где томясь бескрыло,
О хлебе, крови, золоте твердят.
Печаль, и Боль, и Грех колеблют пламя
Их жизней — догорающих лампад,
А Башня вознеслась над куполами
Палаццо, храмов и особняков,