— Не совсем, — ответила Ева. — Я просто знаю пару строк из «Мадам Баттерфляй», которые вряд ли можно употребить в обычной беседе. И все же… Ты зачем проник в мою комнату без приглашения? Или хотел до смерти меня напугать?
— Я постучал. Мне показалось, ты сказала «войдите». Фиора попросила принести тебе выпить вот это. И передать, что обед будет готов через полчаса. И потрудись одеться.
— Одеться к обеду? — Ева представила, как они с Рафаэлем в вечерних нарядах чопорно сидят за столом друг против друга, и поежилась. — Ты всегда такой официальный?
— Я вовсе не имел в виду ничего такого. Просто хотел сказать… не собираешься же ты обедать голой!
Он говорил с легкой усмешкой. Музыка прекратилась. На мгновенье оба оказались в объятиях тишины. Слава богу, между ними дверь и он не видит, как Ева покраснела, представив себя обнаженной в его обществе.
— Плохая идея. Особенно если в меню суп.
— Так уж случилось, что супа не будет… но даже так… — Рафаэль многозначительно помолчал, — жду тебя через полчаса.
Подняв пенную волну, так что вода даже выплеснулась на керамический пол, Ева вышла из ванны и огляделась в поисках полотенца.
— Черт, черт, черт!
Мокрая и дрожащая от прохладного воздуха, Ева прошлепала в спальню, где на кровати осталась лежать стопка полотенец. Комнату освещал только приглушенный свет свечей из ванной. В спальне же было темно. Ева уловила свое отражение в зеркале.
Она остановилась, пораженная. Операция «Соблазн» была глупой затеей. У такой неопытной, жалкой девушки нет ни единого шанса соблазнить такого, как Рафаэль ди Лазаро. Разве не так?
Медленно Ева оглядела себя в зеркале, убрав волосы с шеи, выпятив грудь и выгнув спину. Ее щеки раскраснелись после горячей ванны, свечи придавали коже блеск, оставляя тени на пышной груди и округлых бедрах. На шее и руках еще блестели капли воды, скатываясь на грудь и ниже.
— Тебе понадобится это. — Голос Рафаэля вывел девушку из оцепенения.
Он шел ей навстречу, держа в руках полотенце. Его лицо было совершенно бесстрастным, глаза странно светились.
— Спасибо, я могу…
В трансе Ева смотрела в зеркало, которое показывало ей, как Рафаэль заботливо укрывает ее тело полотенцем. В полумраке комнаты и в контрасте с белым полотенцем его руки казались темными. Его движения, когда он вытирал ее, были твердыми и уверенными. Словно в полусне Ева заметила, как ее глаза затуманиваются желанием, а губы раскрываются ему навстречу. Она пробежала по ним языком.
Рафаэль неожиданно отстранился.
— Вот. Ты сможешь одеться сама или мне прислать Фиору?
Его голос звучал спокойно и холодно, с легким сарказмом. Ощутив его безразличие, Ева с гордостью вздернула подбородок. Она снова вошла в ванную, поборов жгучее желание с силой захлопнуть за собой дверь.
Рафаэль начал с остервенением гасить свечи, с болью осознавая символизм этого действия.
Если бы только огонь его желаний можно было бы задуть так же быстро!..
Было ошибкой привозить сюда Еву. Ему следовало оплатить ей еще одну ночь в гостинице и уговорить вернуться в Лондон завтрашним утром. Но Еву не так-то легко убедить что-то сделать. Может, эта подруга, с которой он говорил по телефону, поможет?
В этот момент в спальне зазвонил мобильный Евы. В полутьме легко было различить его светящийся экран на столике. Рафаэль взял трубку, размышляя, кто бы это мог быть.
Тихое проклятье сорвалось с его губ, когда он узнал номер на экране.
Люка!
Нет. Придется ему, Рафаэлю, пожить с Евой. Люка не остановится ни перед чем, чтобы заставить эту девушку замолчать. Два года назад гордость помешала Рафаэлю защитить Каталину. Он не совершит такую же ошибку дважды.
С этого момента и до тех пор, пока Люка не окажется в руках полиции, Рафаэль не отпустит от себя Еву Миддлмисс. Чего бы это ни стоило.
Задувая последнюю свечу, Рафаэль на секунду уловил свое отражение в зеркале. На его лице не было привычной маски сарказма и холодности. Глаза пылали огнем.
Рафаэль задул свечу, и отражение исчезло в темноте.
Но неприятное воспоминание осталось.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
В коридоре было темно и пусто. Ева медленно спустилась по лестнице в холл. Под тонким шелковым платьем трепетало ее сердце. Оно знало, что собирается совершить Ева…
Никогда раньше ей не приходилось никого соблазнять. Сама мысль повергала девушку в благоговейный страх. И в то же время она вынуждена была стыдливо признаться самой себе, что сама идея возбуждает ее еще больше.
Увидев свет, выбивающийся из-под двери, Ева направилась туда. По дороге она поправила платье — то же, что она надевала на ретроспективу. Ведь это была единственная сексуальная вещь в гардеробе Евы. Несмотря на теплый вечер, она накинула светло-зеленый палантин, который необыкновенно шел к ее глазам и прикрывал грудь.
Если уж придется соблазнять мужчину, то по ее правилам. Ева вовсе не собиралась преподносить себя на тарелочке.
Холл был ярко освещен. Через открытые двери на террасу в комнату врывался аромат гардений и роз. Ева дрожала, входя туда. Она двигалась почти беззвучно, как дикая кошка во время охоты. За столом на террасе сидел Рафаэль, погруженный в чтение газеты. Неожиданно он рывком отбросил ее в сторону — так уверенно, так по-мужски, так сексуально…
Ева, должно быть, чем-то выдала свое присутствие. Рафаэль поднял на нее глаза, потом встал и отодвинул для нее стул.
— Я вижу, ты все же оделась.
Ева села за стол, волнуясь, что ноги подведут ее в последний момент. Было что-то неуловимо интимное и в этом вечере, и в этой террасе, и в аромате цветов… Воздух между ними словно наэлектризовался, как в летний вечер перед грозой.
— Да.
Рафаэль откупорил бутылку охлажденного «Просекко» и разлил вино по изящным бокалам.
— Как видишь, Фиора всегда работает по полной программе. — Он улыбнулся. — Правда, в нашем случае, полагаю, она немного не так все поняла.
Ева приняла бокал из рук Рафаэля, стараясь сдержать дрожь в пальцах, когда их руки соприкоснулись.
— Здесь красиво.
Он оглянулся, как будто видел террасу в первый раз.
— Да. Красиво, но немного тяжеловато, не находишь? — Мужчина криво улыбнулся. — Добро пожаловать в мир Лазаро.
— Ты вырос в этом доме?
— Да.
Их взгляды встретились. Не сводя с него глаз, Ева отпила вина, заинтригованная Рафаэлем в образе маленького мальчика, бегающего среди этих официальных комнат. Она неожиданно поняла, почему он привык никогда не показывать своих эмоций.
— И как тебе здесь жилось? Не могу представить, что в этом доме маленькие дети чувствуют себя комфортно. Вы с Люкой лазали по деревьям? Вас ругали, чтобы вы не ездили на машинках по дому? Шлепали за испорченную мебель?
— Не совсем так, — отозвался Рафаэль. Его голос был холоден и почти груб. — Хотя мы с Люкой и братья — по отцу, если быть точным, — но мы едва знаем друг друга.
— И с трудом выносите один другого, да?
Рафаэль поморщился.
— Как ты догадалась?
Ева помолчала, погладив ножку бокала. Она изо всех сил старалась сосредоточиться на разговоре.
— О, сейчас припомню… ты так поприветствовал его на ретроспективе, а потом и сегодня… В обоих случаях у меня создалось такое впечатление, что ты с большим удовольствием разбил бы ему лицо, чем пожал руку.
— Это настолько очевидно?
— Боюсь, что так. Даже для такой глупой и неопытной, как я, — Ева взглянула на Рафаэля из-под полуопущенных ресниц и дерзко улыбнулась. — Хотя и не вполне понимаю, почему.
Ева никогда раньше не заигрывала с мужчиной. Но флиртовать с Рафаэлем было также естественно, как дышать. Было нечто особенное в его жестах, в мимике, в этих губах…
Правда, это всего лишь приемы в игре. Она играла свою роль. И все. Но эта мысль заставила Еву почувствовать себя неловко.
— Что — почему?
Ева смущенно опустила глаза и поиграла с бокалом. Она не могла смотреть на Рафаэля, а он следил за каждым ее движением.
— Почему ты так его ненавидишь? Ты даже солгал ему, будто мы с тобой пара. Или это лишь для того, чтобы доказать: у Люки никогда не будет того, чего нет у тебя? Даже если ты не очень-то и хочешь это иметь?
— А кто сказал, что я не хочу?
Ева была избавлена от ответа, потому что в этот момент вошла Фиора и принесла еду. Как удачно! Потому что с каждой минутой говорить Еве становилось все труднее. Казалось, напряжения между ней и Рафаэлем хватило бы, чтобы осветить весь город.
Фиора поставила на стол салатницу и еще горячий хлеб, а потом передала обоим по тарелке ризотто со спаржей. После чего тактично поспешила удалиться.
Ева попробовала ризотто. Блюдо хранило великолепный вкус итальянского лета! Она даже закрыла глаза от удовольствия. А когда снова открыла, то поймала на себе взгляд Рафаэля, пронизывающий ее насквозь.
Ева покраснела. Она облизала с пальцев оливковое масло, не сводя глаз со своего собеседника. Палантин упал с плеч, обнажив выпирающие под тонким шелком соски.
Ева подняла со стола упавший лепесток розы. Он напомнил ей нежное прикосновение его рук тогда, в спальне…
Рафаэль словно прочел ее мысли.
— Кажется, синьорина Миддлмисс, вы у нас темная лошадка. Откуда у тебя такой голос?
— Моя мама была певицей. Сопрано. Мы с сестрой провели все детство, переезжая за ней с концерта на концерт, спали в гримерках, а уроки готовили в оркестровой яме, когда на сцене шли репетиции.
— А твой отец? — удивленно спросил Рафаэль.
— Первый виолончелист. — Она помолчала. — Кажется.
— Ты не знала его?
Рафаэль говорил так нежно, что Ева не решилась поднять глаза. Невозможно ненавидеть человека, когда он вот так говорит с тобой.
— Нет.
Ее ответ повис в воздухе, пока тишина не поглотила его.
— Тебе повезло. Хотелось бы мне сказать то же самое.
Ева была благодарна ему за понимание. Он сразу закрыл тему, почувствовав, что ей не хочется говорить об этом.