Наш дом – наша крепость?
Мы купили дом в небольшом поселении Беркширского графства в сорока милях от Лондона. В пяти милях езды от моей работы.
Район слывёт респектабельным и одним из самых «английских» во всей Англии. Из-за дороговизны недвижимости здесь проживает в основном белое, коренное население. В округе не увидишь ни африканцев, ни арабов, ни индусов. Преобладают улицы с отдельно стоящими солидными домами, увитыми живописным плющом. Двух- или трёхэтажные особняки скрываются в глубине участков, окруженных живыми изгородями. Вечнозелёные жестколистные кустарники всегда заботливо ухожены. Тут и там они подстрижены в виде топиариев, то есть в форме конусов, шаров или разнообразных животных.
Встречаются улицы поскромнее, с двухэтажными коттеджами на несколько семей (таунхаусами) или две семьи (дуплексами). От уличных тротуаров коттеджи отгорожены низкими заборчиками, кирпичными или чугунными. Палисадники перед такими домами, как правило, не шире, чем длина автомобиля, и фасады открываются улице во всей своей красе. Прохожим на троутарах не составило бы труда сквозь незашторенные окна разглядеть обстановку в гостиных комнатах с сидящими на диванах хозяевами. Но заглядывать в частные окна в Великобритании не принято.
И есть несколько улиц, застроенных муниципальным жильём, где за бесплатно живут малоимущие и безработные. Местные законы обязывают градостроителей протравливать все, даже самые богатые жилые кварталы, прожилками улиц с казёнными жилищами. Чтобы богатые и бедные слои населения не жили раздельно, а хоть слегка перемешивались в малотурбулентной британской атмосфере.
Купленное нами жильё было в дуплексе. То есть, мы стали владельцами половины дома, что соответствовало нашему карману и отражало наш статус принадлежности к среднему классу общества.
Вдоль подъездных дорог к нашему новому месту обитания красовались роскошные топиарии. Соседние улицы были заставлены незатейливыми, но симпатичными двухсемейными коттеджами типа нашего. А прямо напротив нас начинался ряд неприглядных двуэтажных строений с мрачными фасадами, обитыми вагонкой чёрного цвета. Жилища имели отдельные входы с улицы для каждой семьи, но были прилеплены друг к другу, образуя гармошку, напоминавшую длинный барак.
Да, наше новое обиталище оказалось расположено на самой границе муниципального квартала. Ну и что из того, мы ж не снобы. К тому же находимся в стране, где знаменитая английская вежливость наверняка присуща всем слоям населения. Где частная собственность – это святая святых. Где территория частного дома надёжней самой неприступной крепости. Это же английское выражение «мой дом – моя крепость». Оно принадлежит английскому юристу XVII века Эдуарду Коку, участвовавшему в разработке британского законодательства. В 1604-м году англичане сформулировали доктрину о неприкосновенности частного жилища, дающую владельцу право атаковать непрошенного гостя любыми доступными средствами, вплоть до причинения последнему смерти.
Небось, за четыре столетия этот суровый, но справедливый принцип въелся в английские гены. Приучил англичан с уважением относиться к частному пространству окружающих. Поселившись жить в Англии, мы обрекли себя на полную безопасность и охрану законом наших священных прав.
Не прошло и месяца на новом месте, как по ночам среди рабочей недели меня стали будить доносящиеся с улицы громкие крики и долбящая по мозгам поп-музыка. По утрам моя голова гудела от недосыпа, на работе клонило в сон и дела валились из рук. Однажды на рассвете, лишившись терпения и надежды заснуть под звуки уличного шума, я позвонила по телефону в полицию. Я не сомневалась в том, что прибегнула к самому мощному и эффективному способу призвать к порядку беспардонных ночных смутьянов. Сейчас приедет полиция и раз и навсегда восстановит мой ночной покой.
Женский голос в трубке ответил, что полицейские смогут приехать не раньше, чем через два часа, машина на выезде. Телефонная леди долго меня не отпускала, вытягивая всю подноготную о моей собственной персоне. ФИО, где и кем работаю, контактные номера, адрес почтовой и электронной почты. Будто это имело отношение к причине моего обращения.
Машина с полицейскими так и не приехала. Зато с тех пор я заделалась привилегированным получателем сообщений из полиции по электронной почте. Это было крайне почётно: полиция регулярно отправляла мне сводки новостей о том, сколько взломов, ограблений, несчастных случаев и насильственных смертей произошло в нашем районе за отчётный период. «Дорогая Миссис. Неделя в округе прошла благополучно. Зафиксировано всего три ограбления частных домов на улице Королевы Елизаветы и два взлома машин на улице Принца Уэльского. В магазин на проезде Принцессы Дианы через чёрный ход забрались неизвестные. Обчистить не успели, сработала сигнализация. Из гаража на аллее Адмирала Нельсона неопознанные нарушители украли газонокосилку и мешок с углём. Полиция делает всё возможное, чтобы вычислить нарушителей. Будьте спокойны. Вы в безопасности. Вас охраняют священный британский закон и доблестные английские полицейские».
Сводки криминальных новостей нас с Солнцевым очень утешали. Ни одного происшествия в нашем квартале! Ни одного покушения на наш дом! Не потому ли, что злоумышленники обитают по соседству от нас? Зачем им следить непосредственно там, где они живут? И что с нашего скромного дома взять? Наш закуток на краю муниципального квартала, слава богу, не представляет для преступников никакого интереса. Мы можем быть спокойны, мы – в безопасности!
Наступило лето, и под окнами нашей гостиной начали постоянно маячить местные подростки. Они не только ходили туда-сюда по тротуару, но усаживались на низкий кирпичный забор перед нашим палисадником и зычно галдели. Наш забор особенно приглянулся трём соседским девицам, похожим друга на друга как сёстры своими сильно расплывшимися, несмотря на юный возраст, формами. В облике всех трёх проступала печать пубертатных желаний и отсутствовал намёк на пробуждение интеллекта. Своими крепкими задами отроковицы расшатали забор, и его кирпичи грозили вот вот рассыпаться. В один прекрасный день я не выдержала и, раскрыв окно гостиной, попросила юных англичанок не садиться и не опираться на ограду нашего дома.
– А этот дом вам не принадлежит! – нахально и уверенно заявила одна из девиц под окном.
– То есть как это не принадлежит? – опешила я. – Это наша собственность! Стало быть, забор – наша собственность, и потому вы не имеете права к нему приближаться.
– Скажите ещё, что вы этот дом купили! – издевательски сказала расплывшаяся нимфетка.
– Вот именно, что купили!
– Ха, купили, так я вам и поверила! И сколько же вы за него заплатили?
Шокирующий вопрос из английских уст. Спрашивать в лоб, сколько заплачено за недвижимость, в Англии не принято. Так же как и интересоваться размером зарплаты собеседника. Не английские какие-то нравы у местной муниципальной молодёжи.
– Миллион фунтов я за него заплатила, понятно? Так что советую отойти отсюда подальше, – зыкнула я напоследок и захлопнула окно. С этой цифрой я, конечно, загнула. Но что для юной муниципалки невразумительная цифра в двести тысяч фунтов с копейками. Бить надо было наверняка.
Муниципальные девицы нехотя отошли от забора на полшага, недовольно поглядывая в сторону наших окон. Увы, заявленные нами права частных владельцев не отвадили местную детвору и молодёжь от нашего забора. В конце концов он осыпался. Нанятые нами рабочие восстановили кладку новым кирпичом. И поверх неё соорудили невысокую чугунную ограду с острыми копьями. Наша частная собственность перестала страдать от английских задов, но наша вера в неприкосновенность частных владений в Англии начала расшататываться, как кирпичи в заборе.
Финчемпстед, Беркшир, 2010 г. Наш дом на границе английских страт
Дело о провокационном Мерседесе
Со временем мы привыкли к нашему новому жилищу, и даже его полюбили. Самым в нём замечательным оказался садик, расположенный с обратной стороны дома. Клочок земли размером чуть больше сотки с газоном в центре, с декоративными деревьями, кустами и растениями по периметру. Выход в сад был через дверь на кухне. Отгороженный от улицы и соседской половины дома высоким, в человеческий рост, забором, наш райский уголок был надёжно скрыт от шума улицы и посторонних глаз.
В тёплое время года нам нравилось принимать гостей в саду.
Там мы и уселись за столом однажды в мае отметить прибытие из Москвы родственников Солнцева – его сына Вани с женой Дилей и сыновьями, подростком Аделем и годовалым Тимофеем. Несколькими часами ранее они приземлились в аэропорту Хитроу. Иван с семьёй прилетели в Великобританию в отпуск и собирались совершить автотурне в сторону Шотландии. Из аэропорта к нам домой они приехали на машине, взятой напрокат. Автомобиль был оплачен загодя, эконом-класса, семейных размеров. Однако в прокате выяснилось, что у забронированной машины пробито колесо. Других подходящих авто в той же эконом-категории не оказалось. И прокатчики выдали Ивану ключи от практически новенького блестящего автомобиля марки «Мерседес».
Мы уже успели выпить за долгожданную встречу на британской земле, когда раздался звонок в дверь. Я пошла окрывать. На пороге сгрудились кучей несколько разновозрастных детей. Самой мелкой девчушке на вид было лет пять. Высокие тянули лет на тринадцать-четырнадцать. Впереди всех стоял коренастый, белобрысый и веснушчатый паренёк, из старших.
– Уберите, пожалуйста, свою машину с тротуара, – потребовал предводитель ломающимся голосом.
Дети имели в виду арендованный Мерседес. Ваня его запарковал прямо перед въездом в наш палисадник, перегородив выезд нашего с Солнцевым автомобиля, стоящего на приколе перед самой входной дверью в дом. Двумя колёсами на широкой проезжей части, двумя – на тротуаре, машина наших гостей не мешала ни прохожим, ни проезду. Транспорт, впрочем, мимо нас ездил не часто и исключительно на низких скоростях, поскольку наш дом находился в начале крошечного тупика, заставленного жилыми домами. Многие соседи поступали одинаково – парковали свои авто на тротуаре, ибо в данном месте это не возбранялось законом и не создавало препятствий для окружающих.