– Ваше здоровье, – сказал Андрей.
Все чокнулись с Володиным, выпили.
– Ты, кстати, не переживай, – сказал он Андрею, хрумкая огурчиком. – Все ваши условия по аренде остаются в силе. И по кредиту тоже. Все, как с отцом договорились. Пять лет. Так что вставай на ноги, разворачивайся. Если помощь нужна – дорогу знаешь.
– Спасибо, – сказал Андрей. – Развернемся.
Володин снова обнял Андрея за плечи и встряхнул.
– Ты ж мне как родной, Андрейка! – сказал Володин. – Я тебя вот с таких размеров помню… – Он опустил ладонь ниже кромки стола. – А чего ты, кстати, Пашку не пригласил?
Воцарилась пауза. Андрей жевал ломтик сыра.
– Я думал, позовешь. А? – сказал Володин. – Так все еще и не общаетесь? Родная же кровь.
– Кровь-то она кровь… – пробормотал Андрей. – Не знаю я… У него своя жизнь, у меня своя. Да и уехал он из города, думаю. Или из страны. Сразу после похорон, наверное, и свалил…
На него вдруг нахлынули воспоминания трехмесячной давности. Зал ресторана стал таять, уступая место ветреному мартовскому кладбищу. Вместо тополиного пуха в воздухе витали крупные снежинки и падали на свежий холмик земли и мраморный обелиск в цветах.
Павел курил, глядя задумчиво в туман. Куда-то в заснеженную даль, прямо сквозь толпу людей, пришедших к отцу в последний раз. Андрей стоял рядом, ежась в легком пальто от холода. Разговор у них не клеился.
Андрей смотрел на профиль брата и все пытался вспомнить, как давно он не видел его, но даты путались в голове. Может, из-за того, что он не спал всю ночь накануне. Неужели уже два года прошло? Ему подумалось, что горе должно сближать людей, что в такие моменты люди способны простить друг другу многое… Но ничего не шевелилось в груди, когда он смотрел на костлявое небритое лицо Пашки, на его тощую длиннорукую фигуру и черные кудри с седой прядью. Ничего не было внутри, кроме тягучей тоски, поселившейся со вчерашнего дня. С того момента, когда Павел позвонил ему и сообщил, что папы больше нет. И вмиг белый пляж, парное, кристально чистое Карибское море сменилось на бесконечный, мучительный перелет, затянувшийся на ночь, а ночь вязко перетекла в хмурое ветреное утро, в сгорбленных черных людей, в мерзлую бурую землю, налипшую на ботинки, в унылые ряды могильных оград…
Павел докурил, поднял воротник куртки и сунул руки в карманы. Посмотрел на Андрея так, словно хотел что-то сказать, но не решался.
– Давно ты в России? – выдавил из себя Андрей. И тут же подумал, а зачем я спрашиваю?
– С полгода, – ответил Павел. И с ехидцей буркнул: – А вы с какой целью интересуетесь?
– Стремно как-то, – признался Андрей. – Даже попрощаться с ним не успел. Вот ты все время где-то далеко, где-то скитаешься по миру… но ведь оказался же в городе в этот момент! А я в кои-то веки выбрался в отпуск – и на тебе… Почему так, а?
– Потому, – отозвался Павел, снова уставившись вдаль. – Будешь теперь меня винить? Что он на моих руках умер, а не на твоих?
Андрей тяжело вздохнул:
– Ты что, правда не мог мне дозвониться?
– Ты не веришь, что ли? – хмыкнул Павел. – Думаешь, а братец-то специально не позвонил, помучить меня хотел, сволочь. Чтобы потом Андрюша всю жизнь себя корил. Так ведь, Энди?
Андрей смотрел в его карие глаза и молчал. Он не хотел поддаваться на провокации брата, устраивать которые тот обожал. А сегодня – тем более. Все нутро заполонила сосущая тоска, и он не знал, как ее, тварь этакую, унять.
– Что он сказал? – глухо произнес Андрей. – Ты же успел с ним поговорить! Что?
– Да так… – Павел пожал плечами. – Ничего такого… А должен был?
– Пашка, что он сказал?! – выпалил Андрей. – Трудно тебе вспомнить? Что ты как…
Андрей осекся и махнул рукой. Павел хмыкнул, присел на корточки, счищая грязь с носка ботинка. Сгреб ладонями свежий снег, выпрямился и стал лепить снежок.
– Несвязный бред, – сказал он. – Какие-то слова. Я уже и не помню какие.
– Или не хочешь напрячь память.
– Братец мой, – ухмыльнулся Павел. – Всегда уверенный в себе и своей правоте… Если ты все знаешь заранее, чего от меня хочешь?
Андрей промолчал. Павел метнул снежок в дерево.
– Холодно… – обронил Андрей. – И снаружи, и внутри.
– На кладбище всегда холодно. Даже в летнюю жару.
Павел стал греть дыханием ладони. Андрей не хотел больше ничего спрашивать, ничего доказывать, ничего знать… Он хотел, чтобы исчезла эта ноющая боль, эта гадкая ледяная пустота внутри. Он закрыл глаза, поднял голову и подставил лицо падающему снегу…
– …Раиса Семеновна Петелина! Пр-рашу к микрофону. Будьте любезны.
Андрей вернулся в реальность. Володина за столом уже не было. В центр зала вышла дородная тетка, унизанная кольцами как елка игрушками, в платье, сверкающем, как злато в тайниках Кощея.
– Холодильное оборудование, – указал на нее Михаил. – Знаешь, какие я скидки у нее выбил?
Тетка стала что-то бубнить в микрофон, но Андрей вдруг увидел Ольгу, и звук в зале словно выключили.
Ольга стояла у входа в ресторан, пытаясь доказать что-то непроницаемому Косте. Охранник ее не пропускал. Андрей выбрался из-за стола и пошел через зал к выходу.
Ольга улыбнулась ему, хотела что-то сказать, но он приложил палец к губам, взял ее, заинтригованную, за руку и поспешно повел за собой. Когда они шли через зал, Андрей снова ощутил на себе пристальный взгляд усача в очках.
Он усадил Ольгу на место Лены. Хмарь на душе стала улетучиваться. Михаил немедленно налил Ольге вина.
– Миша, – представился он, кивнул на сморщенную Наталью: – Наташа, моя супруга. Хоть бы познакомил, – упрекнул он Андрея.
– Оля, – сказала Ольга и удивленно взглянула на Андрея: – А… где Елена?
– Не знаю, – сказал Андрей и тут же добавил: – Ее не будет. А вы почему одна? Где Евгений?
Ольга помолчала, потом ответила нехотя:
– Его тоже не будет.
– Не любит испанскую кухню?
– Мы… в общем… мы расстались… – Она натянуто улыбнулась.
– Надолго?
– Навсегда.
Андрей понимающе закивал. Михаил ничего не понимал, но стакан с виски уже поднял. Наталья прекратила жевать и изучала Ольгины кольца.
– Так вы новую жизнь только что начали? – сказал Андрей. – Поздравляю! Это я понимаю, это по-нашему!
– Господа, это тост! – тут же подхватил Михаил.
3.3. Через полчаса праздник набрал обороты. Уже девочки понесли из кухни горячее, уже ведущий вечера появлялся с микрофоном все реже, а тосты становились все короче. Без умолку трещал анекдотами Михаил, непрерывно молчала Наталья, делаясь еще незаметней. Все было неплохо, даже становилось хорошо, и Андрей уже перешел с Ольгой на «ты». Щеки ее от выпитого вина слегка порозовели, и она стала еще привлекательнее.
Идиллию нарушила эсэмэска: «Кажется, что ты совсем позабыл о Задании. Это недопустимо. Срочно вернись в игру!»
– Вот урод упертый! – не сдержался Андрей.
Михаил замер с открытым ртом, с лица Ольги слетела улыбка. Андрей показал ей сообщение:
– Прикинь, эти скоты узнали мой номер и выносят мне мозг.
– Зачем? – Ее глаза округлились.
– Какие еще скоты? – спросил Михаил. – Ты о чем?
– Ладно, забейте, – сказал Андрей.
Он торопливо настучал ответ неизвестному абоненту: «Иди на…!», встал и пошел к столику, где сидел Володин.
– Игорь Ефимович, – сказал Андрей. – Кто у вас арендует комнатушку… такая маленькая, между «Рандеву» и «Иль де Ботэ».
– Издеваешься? – хохотнул Володин. – В центре сотни помещений. Ты это… – он похлопал Андрея по руке, – …завтра позвони, Алка поднимет договоры. А что такое?
– Нет-нет, ничего. Хорошо, завтра.
Он вернулся за свой столик, и тут прорезался голос ведущего:
– Минутку внимания! Слова просит еще один гость… простите, не знаю вашего имени-отчества…
К микрофону пробирался усатый очкарик, и внутри у Андрея что-то предательски сжалось. Словно бы его нутро научилось распознавать происходящее дерьмо раньше, чем мозг.
– Э-э… У меня, собственно, не то объявление, не то вопрос, – заговорил усач, и Андрей узнал его голос. – Все уже едят горячее, да? А знает ли почтеннейшая публика, в какую смертельную рулетку мы все играем?
В наступившей тишине десятки голов повернулись в его сторону. Усатый, видя, как Андрей встает из-за стола, затараторил:
– Есть мнение, что один из сотрудников ресторана помутился рассудком. И в одно из горячих блюд подмешан яд! Кому-то крупно может не повезти на этом вечере! Вы понимаете всю серьезность ситуации?
Андрей уже шел на него через зал с каменным лицом. Усатый попятился, налетел на один из столиков, вильнул в сторону, продолжая выкрикивать:
– Кошмары оживают! Прошлое становится опасным! Миссия…
Андрей вырвал у него микрофон, сгреб одной рукой, не давая дернуться.
– Господа, мои извинения, – сказал он в микрофон. – Наш друг перебрал. Не обращайте внимания. Кушайте горячее.
– Рулетка! – взвизгнул усач. – Эпидемия!
Андрей еле заметно сунул ему кулаком под дых, и усач осекся. Костя уже спешил к ним со стороны входа. Андрей вернул микрофон растерянному ведущему вечера, шепнул: «Разряжай обстановку». Ведущий тут же начал напряженно шутить, а Андрей с Костей уволокли кашляющего усача в служебную зону.
В коридоре Андрей припер усатого к стене, сорвал парик, обнажив волосики на лысине. Усач охнул, Андрей содрал с него очки, швырнул их на пол. Рванул приклеенные усы, и тот ойкнул, потом засопел, часто моргая глазками.
– Тебе сейчас будет больно, – рыкнул Андрей. – Я тебе, паскуда, голову откушу.
Ведущий квеста сглотнул и снова закашлялся.
– Я н-не вин-новат… – пролепетал он, и Андрей не понял, играет ли он снова роль или боится по-настоящему. – Они захватили всех… Подсознание, понимаете? Прошлое – это ключ к настоящему!
– Слушай… – процедил Андрей. – Ты пыток боишься?
Костя закряхтел, переминаясь с ноги на ногу. Посмотрел на Андрея озадаченно.
– Им нельзя сопротивляться… – судорожно бормотал ведущий. – Они полностью подчиняют человека…