– Что? Что? Что не сообразила? – Умник аж привстал, но мы-то с Шофером Чай Кофе Мед всю жизнь знаем, помалкиваем, наблюдаем.
– Что это Экстренный Вызов вместе с ней был! И похож! Весь такой важный! Экстренный!
Тут мы, конечно, не выдержали! Шофер поинтересовался – а вместе с ними Трансмиссия не заходила? Может, даже на пару с Аккумулятором? Тоже такой важный! А я, ну, и вверни старую шуточку, от которой Чай Кофе Мед так перекосило, что она заявила – нечего нам рассиживаться, ей пора к обеду приступать, а подсобить, приспособления сменить нас никого, а Умников на всех не хватает.
До меня, конечно, и доперло, что Чай Кофе Мед не шутить шутки с Умником собиралась, не высмеивать – что с убогого возьмешь, а перехватить его в личное пользование. Попроси она у меня прямо, я, может, и согласился – хотя кто его знает, вдруг из Умника мусорщик как раз и получится, но теперь – шиш ей.
– Пошли, – говорю Умнику, – мусор сам не уберется, а чует мой совок – ночью очередное трясение случится. А про Красную Кнопку тебе эта мымра ничего не скажет, она сама ничего не знает.
Вывел я, значит, Умника на свежий ветерок, подсобил Шоферу на рулевую колонку взгромоздиться, в очередной раз пытаясь сообразить – как же он без посторонней помощи с нее скатывается, показал помощнику на тележку, и пошли мы вдоль дороги, да так лихо, что только чистая полоса после нас оставалась.
Все в Умнике не так плохо, если бы у него из приспособлений хотя бы колеса имелись. Самые простые, на резиновом ходу. А то пока он своими ногами по битой щебенке, кирпичу, стеклу взберется, я до следующего поворота успеваю доехать. Да и по нему видно – думает о чем-то Умник, и так крепко думает, что пару раз тележку не удержал, опрокинул.
И кто меня за язык тянул? Но уж очень он старался, когда не думал. А тут и Башкой не надо быть, чтобы сообразить – о чем.
– Что тебе там за городом? – как бы между прочим начинаю. – Медом мазано? Чем тут плохо?
– А вы сами, дяденька, не видите? – Умник руками разводит – вот, мол, погляди.
Гляжу.
Не вижу.
– Стекол, что ли, в домах нет? – угадать пытаюсь. – Или двери с петель слетают? Так Стекольщик не успевает переставлять, а Столяр не успевает навешивать. Дойдет и до этого места черед.
– Не дойдет, дяденька, – говорит Умник. – Умирает наш город. Потому и нас так мало становится. Скоро совсем исчезнем.
Вот тебе раз.
Вот тебе два.
– Ты, Умник, – говорю вкрадчиво, успокаивающе, – перегрелся на солнышке. Ничего с городом не случится. Как появился он, так никуда не исчезнет, ты об этом у Башки спроси. Он про город все знает. Даже про твою Красную Кнопку и Экстренный Вызов знает.
– Знает, – соглашается Умник. – Я в первый раз про них от головы и услышал.
– Как это? Ты рассказывай, но и не отвлекайся, мусорок-то в баки отвози, не стопори работу.
Обнаружил Умник, что Башка во сне разговаривает. Для меня новостью стало, что Башка все-таки спит, а то он любит с надменной мордой на всякое твое словцо поминать: я, мол, и день и ночь не сплю, все о благе нашего дорогого города думаю. Но, видать, так крепко думает, что про то и во сне болтает. Много всякого Умник из его ночной болтовни узнал, но в одно время как переклинило Башку – ночи напролет только и толкует: «Не трожь Красную Кнопку, не трожь Красную Кнопку!» Умник и просек – грозит этой самой Красной Кнопке какая-то опасность, кто-то ее все тронуть, обидеть пытается.
Так? Да не так.
Дальше – больше.
В библиотеке всякого хлама полно свалено. В свое время Башка учудил – заставил меня из мусора старые книги вытаскивать и в библиотеку приносить. Есть, видите ли, в них какая-то ценность! Он бы еще кирпичи битые попросил не в утилизаторы бросать, а ему под окно складывать, надпись составляя: «Башка – умен». Но мое дело городской голове подчиняться, я и носил. На свою и его голову, как вышло. Вот в таком хламе Умник и отыскал Руководство.
– Вот, дяденька, посмотрите, – и достает из-за пазухи что-то ободранное. – Здесь все написано. Понимаете? Все!
– Даже как мусор побыстрее убирать? – интересуюсь, намекая, мол, поболтали, но пора и честь знать – работа не ждет.
– А это, – говорит, – дяденька, и не мусор вовсе. Это город наш так умирает. Поэтому скоро здесь ничего, кроме мусора и не останется.
– Вот и хорошо, – говорю, в болтовню его не вникнув. – Значит еще больше трудиться будем. Надо бы тебе по такому случаю хоть каких-то насадок приладить. Сегодня же с Механиком поговорю, есть у меня в заначке целехонький набор, ни разу еще не приспособленный… Постой, – дошло до меня, – о какой еще такой смерти ты толкуешь? У нас в городе никто почти не умирал, а ты что-то такое про город говоришь? Город, если хочешь знать, это… это… город! Мы все в нем однажды проснулись, а как до него жили, так об этом лучше и не поминать! А ты говоришь… а ты…
Сам от себя не ожидал. Будто и не я это вовсе, а Башка в меня вселился – он у нас мастер на такие представления, как затеет речь на общегородском собрании, так хоть аплодируй, хоть реви, а можно и то, и другое сразу.
– Так здесь написано, – Умник книжкой трясет. – Это те случаи, когда требуется немедленно Красную Кнопку отыскать, да Экстренный Вызов послать.
– Вот этого Экстренного Вызова я там и не видел, – чешу затылок совком, и даже язык прикусить не успел.
– Где, дяденька, где? – и вокруг меня скачет.
Осаживаю его. Видишь, говорю? И вдоль проспекта показываю. Что тротуары, что проезды, что скверики, что площади. Мусор на мусоре сидит, битым кирпичом подгоняет. И берет меня сомнение. Умник хоть и Умник, с него взятки гладки, но что-то в последнее время и впрямь работы прибавилось. Раньше бывало я к полудню освобождаюсь, а все вокруг блестит и сверкает, только утилизаторы сыто белый дым отрыгивают, дневную норму переваривая. А теперь? Стыдно кому сказать – ничего не успеваю! До самого вечера расчищаю, а получается освободить только пятачок, где все наши в основном и селятся. А утилизаторы? Чем-то черным отхаркиваются и жаром пышут. Несварение у них.
– В общем, так, – говорю, – будет тебе твоя Красная Кнопка, только когда солнце зайдет и работать не сможем. Все равно туда раньше являться смысла нет, – и опять язык прикусываю, так как почти все Умнику и сказал, но тот, похоже, меня не дослушал, за тележку схватился и к жерлу утилизатора побежал, вонючие дымные кучи отрыжки огибая.
Вот ведь дурак я мусорный, не воспринимал Умника всерьез. Ну, покажу ему Красную Кнопку, ну, увидит он ее, может, даже обнюхает, оближет – кто его знает, чудилу, а потом и новый день наступит, он еще чего-нибудь в старой книжке вычитает, на что посмотреть захочет.
И пойдет у нас работенка! Загляденье. Прям как сейчас. Я и не заметил, как мы до того места добрались, куда я и забыл, когда добирался. Мусорища – во! У меня аж совок и метла задрожали от предвкушения. Не смотри, что пропылились мы так, хоть в музей вместо статуй, зато любо дорого на нашу работенку посмотреть.
Но Умник… Он же без дела работать не может. Ему еще и болтать надо. Принялся он, значит, мне – мне! – про город рассказывать. Байки, значит, травить. Причем байки-то все сплошь сказанные – пересказанные, от Башки наверняка и услышанные. Про то, что раньше города другими были. На месте, то есть, города стояли и никуда не двигались.
– Как же, – спрашиваю для поддержания разговора, – люди в них попадали?
– Люди в них, дяденька, не попадали, – отвечает. – Люди их сами и строили.
– Ну-ну, – отвечаю. – Вот ты наверняка все книжки про города прочел?
– Не все, дяденька, – скромничает наш Умник. – Но многие прочитал, да.
– Если бы в шары не гонял, все бы осилил, – вроде как подкалываю.
– Я шарики запускаю, чтобы быстрее считать научиться, – и глазом не моргнет.
Ну, ладно, продолжаю:
– И что в этих твоих книжках написано?
– Много чего, – говорит, не понимает – к чему я клоню.
– Ну, например, написано там как города росли?
– Да, дяденька, написано.
– Вот, – торжествую, – а ты мне говоришь – люди их строили! Росли города, понимаешь? Росли!
Положил я его на лопатки. Победу, значит, одержал. Он, понятное дело, не сдается. Мямлит, что это какая-то там метафора, начинает про бульдозеры рассказывать, подъемные краны. Заслушаешься!
Мы в этом городе испокон живем. Не упомнить – когда в него попали. Я и сам смутно припоминаю, что мы в те времена в каком-то другом месте жили. Деревья там были, как в сквере. Только большой сквер, огромный. А однажды заснули, проснулись – кругом город и стена. Только я о том помалкиваю. Потому как Башка не одобряет, когда кто-то прошлое поминает. И повторяет: «Человек был дик и зол, пока город его к себе не взял, не приютил, за что городу мы навечно обязаны». А Башка он потому и голова города, что никакой Умник с ним не сравнится.
В общем, работает наш Умник не покладая рук. Я ведь зачем резину тяну? Не только потому, что работы непочатый край. Еще и в воспитательных целях. Чтоб, значит, не расслаблялся. Красные Кнопки Красными Кнопками, а у каждого из нас дело имеется, которому мы всеми нашими приспособлениями служим. Приспособлений только Башка не имеет, да Умник, но первому их и приспособить некуда, а со вторым дело поправимое – завтра же к Механику нагрянем, чтобы он перво-наперво колесами занялся, а там глядишь и пылесос к Умнику приспособим, есть идейка на этот счет.
Тут и смеркаться начинает, лампы зажигаются, народ домой колесит, кто сам, а кто с Шофером. Только сейчас и понимаешь – какое нужное дело делаем. Дороги чистые, мусора нет, утилизаторы даром что дымят, а лампочки от них ярче загораются. Красота неописуемая.
– Ладно, – говорю. – На сегодня достаточно. Хорошо поработали. Завтра еще лучше дело пойдет. Соображаешь?
– Соображаю, – кивает Умник, только радости в его голосе не особенно слышно. Ну, да ничего. Уработался Умник. Это тебе не в библиотеке книжки почитывать и не шарики гонять.
– Дяденька, а зачем мы в библиотеку пришли? – спрашивает Умник.