– О! – закатывает все глаза под лоб. – Как бы я желал! Как бы я желал! Но целиком полагаюсь на специалиста. Специалист специалиста всегда поймет, не так ли?
– Не так ли, – отражаюсь эхом, встаю с кряхтением, подхватывая многочисленные штуцеры и инъекторы. Но когда касаюсь выпуклости выхода, он вдруг прорывается:
– Вот, разве…
– Да? – гипнотизирую пуговицами затылочных буркал.
– Не хотелось бы чрезмерных мучений. Пусть будет как электричество – вот был свет, вот света нет.
– Как угодно, – киваю и перемещаюсь в Мембрану.
Мерзость запустения. А ведь когда-то – главная магистраль, соединявшая Инфокуб и Базовую реальность. Памятник безумной идее – индекс реальности есть следствие телесного ощущения. Как разум не обманывай, какие картины не создавай синхронными усилиями серверов, по тысячиэтажные макушки зарытых во льды Африки, а он, разум, все равно в реальность смотрит, благодаря остаточному чувству физического тела. Лишите полноправного гражданина Инфокуба тела, овеществите его электроимульсами, а того пуще – нулями и единицами на бесконечных бумажных лентах, и он тут же избавится от мучительного ощущения искусственности окружающей цифровой реальности.
Сколько таких пошло на ампутацию физического тела, прежде чем осознали – индекс реальности нечто иное, чем мурашки на физической коже. А прокси-организм – это как искусственный панцирь по сравнению с естественным.
Они даже издали похожи на людей – огромные, массивные, с заклепками и оконцами в брюхе, чтобы любоваться на кипение первичного бульона, в котором слой за слоем, косточка за косточкой вываривается прокси-организм. Низкий гул густо заполняет промежутки между бесконечными рядами бронированных автоклавов. Пахнет отвратительно – брожением или гниением. Под ногами множество лужиц. Стоит наступить в такую, и она немедленно превращается в сотни белесых нитей, что тянутся за тобой, прочерчивая след в лабиринте Мембраны.
Фабрика тел нового человечества. Где ты, Мария? Ау!
Сверяюсь с картой. И словно продолжаю слышать голос заказчика:
– Фазовый переход к человеку разумному произошел тогда, когда объем информации, хранимый в мозге первичного человека превысил объем информации, хранимой в его геноме. Теперь мы сталкиваемся с очередным переходом, поскольку информация, накопленная человеком на внешних носителях, в том числе Инфокубе, превысила объем, который содержится в мозге и геноме вместе взятых. При первом фазовом переходе двоякодышащий вытеснил пресноводного, при втором – улавливаете мысль? – двоякодышащего, то есть человека, вытеснит нечто более совершенное. Например, нечто вообще не дышащее. Нечто – нетчи… Забавное сходство, правда?
– Забавное, – соглашаюсь, прикрывая буркалы от лохматого веретена солнца, что бьет в окно. Стиратель – почти исповедник для заказчика. С кем еще можно поделиться сокровенным, как не с тем, кто готов ради тебя убить? Точнее, не ради тебя, а ради твоих денег, но это второстепенные подробности.
Приставшие к ботинку нити рвутся, рождая мелодию как перетянутые струны. И накатывает привычное дежа вю.
У меня теория. Каждый из нас включен в великий информационный гомеостазис. Даже те, кто и не подозревают о существовании какого-то там Инфокуба, хотя каждый день пялятся в экраны своих персональных начетчиков. Но все они проросли в него миллионами нитей идентификаторов, счетов, голосов, видеозаписей, рецептов, фотографий и прочего мусора, что заботливо сохраняется в подмороженных африканскими льдами инфофермах. По сути – бессмертие. Которое длится даже тогда, когда порождающий информационный шлейф человек угас, сгнил, сгинул. Дежа вю – инерция Инфокуба. Он стремится всеми силами сохранить информационный баланс дебита Базовой реальности и кредита самого Инфокуба.
Это слабость, понимаю, но меня утешает уверенность – даже заказанная Мария, в чьем чреве зреет нечто невообразимое, все равно обречена на бессмертие. Особенно сейчас, когда соединившись штуцерами с анклавом я даю сигнал к разложению почти собранного тела. Какие-то крохотные огоньки следов будут вечно продолжать бегать по глухим башням Инфокуба.
И лишь одно точит: не помню, что будет дальше. И существует ли это «дальше»?
– Что значит ваше имя? – интересуется заказчик.
– Мое имя ничего не значит, – отвечаю вежливо, насколько позволяет многоугольник солнца. Яркость дня не даёт точно сосчитать нынешнее количество его сторон. Любимое развлечение. – Оно существует только сегодня и только для вас. Завтра и для другого будет иным.
– У нее – шестьдесят значений. А ведь, казалось, что проще и архаичнее – Ма-ри-я. Представляете, сколько раз пришлось бы ее стирать из Инфокуба? В Базовой реальности все гораздо проще. Один стек – одна экзистенция. Не то что там. Шестьдесят обращений в ячейки с различными адресами. Которые, заметьте, – он поднял щупальцу, – еще предстоит отыскать. Собственно, это доказует, что разумность Инфокуба, мягко говоря, преувеличена. Прилепите к нему хоть тысячу индексов, но вращение по информационным сечениям хранимых в нем баз не высечет из нолей и единиц ни искры разума. Не говоря о толике – на паршивого трилобита или амонита. Ведь трилобиты в Инфокубе еще не зарождаются? – спрашивает столь внезапно, что кажется будто вопрос обращен ко мне.
Воздух вокруг него слегка темнеет, будто тень прошла по Базовой реальности, отмечая волну запросов, разбежавшихся по инфохайвэям, причем такой мощности, словно он себя расщепил и закачал в Инфокуб не в шестидесяти, а в шестистах различных именах.
– Мы делаем это тридцать три раза, – сообщаю заказчику, чтобы вернуть его из нирваны Инфокуба.
– Откуда знаете? – взгляд проясняется.
– Вы для этого меня и наняли? – в тон отвечаю. – Высокий индекс реальности. Не высочайший, но высокий. Присутствуй люди моего уровня в Базовой реальности, они бы поняли – происходит неладное.
Он сует в клюв штуцер, слышу лязганье соединения. Включается помпа, закачивающая в прокси-тело физраствор. Говорить он не может, поэтому над бесформенной головоногостью повисает комоблако – белесая муть с зелеными буковками:
«Извините. Необходимо. Процедуры.»
Невольно нащупываю левым языком разъем в деснах. Легкое жжение.
В одном из вариантов Базовой реальности заказчик заставил отправиться в Африку, дабы самолично отыскать среди торчащих изо льда небоскребов те ячейки, которые хранили Марию и ее нетчи. Работенка адова. Кончик языка примерзал к ротовому разъему.
– Мы в петле, – информирую. – Что-то пошло не так с вашим заданием. Прерывание Марии немедленно запускает очередной цикл в Базовой реальности.
Он махает всеми щупальцами, мол: что вы, что вы! Сплевывает остатки физраствора, говорит:
– Был такой философ Ницше, который утверждал, будто всем нам уготовано вечное возвращение. Атомы во вселенной за бесконечное время могут рекомбинироваться так, что повторится Базовая реальность, а заодно Инфокуб, где мы будем обсуждать проблему, как вы выразились, прерывания нашей Марии вместе с ее нетчи. Но это философия и ощущения, данные нам в философии. Подумайте – где Базовая реальность, а где – она? Какая-то запись в ячейках памяти и Большой взрыв! Осознаете масштаб? Несоразмерность? Или вслед за солипсистами проникнитесь уверенностью, что и наша реальность порождена чьими-то вычислительными мощностями? Ха-ха!
– Хорошо, хорошо, – бормочу я. – Какое задание на этот раз?
– Мы называем их осевыми, – сказал наконец-то заказчик. – Понимаете смысл?
– Не совсем, – перебираю штуцер за штуцером, блестящий наконечник за блестящим наконечником, одновременно прикидывая – насколько тот окажется эффективен. Я теперь ни в чем не уверен. Вот что плохо. Даже индекс реальности пугает, потому как врет. Сколько витков намотано вокруг оси?
– Ось вращения, – говорит так, будто объясняет. – Как у Земли когда-то. Наклон оси вращения определял смену времен года. Весна, лето, зима, и эта… как ее…
– Осень, – подсказываю, и останавливаюсь на замысловатом наконечнике с милосердным ядом.
– Неважно, – машет головогрудной парой, остальные лапки сложены на брюшке, будто стирает реальность перед фацетами, стремясь заглянуть в сверкающие недра Инфокуба. – Спрямление оси планеты лишило подобное смысла. Разнообразие унифицировалось. Что мы знаем о бесконечности? Почему не предположить – Инфокуб держится не на термоядерных электростанциях, а на таких вот осевых личностях, выбранных им по неизвестным нам принципам и в неизвестных нам целях? Мы лишь догадываемся, насколько осевые личности важны для Инфокуба. Все остальное – грубые попытки диагностировать выводимые из подобной догадки догадки первой, второй, третьей производной.
– Значит, – уточняю я, хотя подобное совершенно ни к чему, – яйценосность осевой Марии нетчи – всего лишь совпадение? Бонус, так сказать.
– Не совсем. Совсем не. Не первый раз человек создает нечто, чего сам не понимает. Хотя, и творец всего сущего грешил тем же. Итак, – он хлопнул и потер лапками. Сухой треск заполнил белизну комнаты. – Пройдемся еще разок. Значит, вы утверждаете, что наша встреча – не первая?
– Сорок девятая, – подтверждаю. – Так, по крайней мере, ощущаю. Считать дежа вю – задача неблагодарная.
Над его головогрудью расползается чернильное облако обращения к Инфокубу. Он нелепо замирает, потом шевелит брюшком:
– Нет, все бесполезно. Никаких следов, как и следовало ожидать. Но продолжим. И при каждой нашей встрече?… – он вопросительно прервался.
– Да, – бренчу избранным разъемом, – при каждой встрече получаю то же самое задание – ликвидировать некую Марию и ее нетчи. В сухом остатке. И сорок девять вариантов. Поначалу это был роддом, затем подпольный абортарий, потом фабрика по клонированию, кружок по прокситипированию… И тэ дэ.
– И затем?
– Никакого затем. Я выполняю задание, и все возвращается на круги своя.