е сердце. Ведь это их душа. Эти слезы самое верное доказательство, да, да, самое надежное доказательство, хоть его и легко опровергнуть носовым платочком. Анна Григорьевна. Ничего, Федя, все равно хорошо. Достоевский (достает лавровую ветку). А это тебе от того венка. Анна Григорьевна. Что ты, Федя. Ведь это символ. Я недостойна. Это даже кощунственно Достоевский. Достойна! Достойна! Прикалывает ей на платье лавровую ветку. Картина девятая 28 января 1881 года. Спальня в квартире Достоевских. Полумрак. На кровати, на высоких подушках лежит Федор Михайлович. Он не спит, а пристально смотрит на Анну Григорьевну, которая задремала в кресле, утомившись в круглосуточных бдениях у постели больного. Над Федором Михайловичем - фото в натуральную величину Сикстинской мадонны. Анна Григорьевна (просыпаясь). Что ты не позвал, Федя? Тебе что-нибудь нужно? Достоевский. Сядь поближе. Дай руку. Ухожу я, чувствую. Анна Григорьевна. Что ты, Федя, ты еще выздоровеешь. Достоевский. Не перебивай меня. Я знаю. С завещанием ты знакома... Всю жизнь мечтал я выиграть главный выигрыш, и выиграл-таки, но не в рулетку. Ты мой главный выигрыш, Неточка... Единственно знаю, в браке три четверти человеческого счастья, а в остальном - едва ли четверть... Верь, никогда не изменял тебе, даже в помысле. Ты мне дала все, к чему стремился, И если за четырнадцать лет написал большую часть, в том числе и "Карамазовых" - то твоя заслуга. Хвалиться мне уже не перед кем, знаю твердо, что "Карамазовы" одна из лучших в человеческой истории книг. И через тысячу лет в ней будут истину искать. Там твоя доля велика. Алешка весь твой. Хотел его совратить - не дала и права была... Ты лучше всех моих героинь, такую, как ты, написать у меня духа не хватило... Ухожу, но без горечи. Была ты, были "Карамазовы", была "Пушкинская речь"... Анна Григорьевна. К чему, Федя. У тебя болезнь-то пустяковая... Достоевский. Не утешай. Счастье не только в хорошей жизни состоит, но и в хорошей смерти... Дай декабристское "Евангелие". Оно мне жизнь спасло на каторге, пусть и сейчас решит. Анна Григорьевна подает "Евангелие". Федор Михайлович раскрывает наугад, читает. "Иисус сказал ему в ответ: не удерживай, ибо так надлежит исполнить великую правду". Ты слышишь - не удерживай, значит, я умру... "Восполнивши тайну свою"... Береги детей. Позови прощаться. Падает на подушки. Анна Григорьевна бежит к двери. Сталкивается с доктором. Анна Григорьевна. Доктор, посмотрите, что с мужем? Доктор подходит, осматривает, говорит; "Кончается". Анна Григорьевна выскакивает, через некоторое время возвращается во главе большой группы людей. Доктор (встречает перед входом). Прошу соблюдать полную тишину. Больной в таком состоянии, что малейший звук может вызвать смерть. Доктор подходит к постели умирающего и берет его руку. В полном безмолвии раздаются усиленные на весь зал последние прерывающиеся удары сердца великого писателя. Народ прибывает. Безмолвно текут слезы. Последний такт сердца. Эпилог
Раздвигается занавес. В той же самой комнате, что и в прологе, в том же самом кресле сидит старенькая Анна Григорьевна. Вся погруженная в прошлое, она не замечает течения времени. Постепенно гаснет свет.
з а н а в е с 4.7.69. Москва.