Предисловие
Памяти отца, Любарского Николая Яковлевича, посвящаю
В начале декабря 1083 г. византийский император Алексей Комнин, отвоевав унорманнов крепость Касторию, вернулся в Константинополь. Он застал свою супругув предродовых муках и вскоре, «ранним утром в субботу у императорской четыродилась девочка, как говорят, очень похожая на отца» (Ал., VI, 8, стр. 188настоящей книги). «Похожая на отца девочка» была не кто иная, как впоследствиизнаменитый историограф, византийская принцесса Анна Комнина.
Победа у Кастории была лишь тактическим успехом Алексея, который не могсколько-нибудь значительно улучшить положение Византии. А дела империи в товремя находились далеко не в идеальном состоянии. За пятьдесят с лишним лет,прошедшие между смертью Василия II (976—1025) и воцарением Алексея I Комнина(1081—1118), Византия из самой могущественной державы Средиземноморьяпревратилась в сравнительно небольшое по территории и внутренне слабоегосударство. Причины упадка империи надо искать, конечно, не только вслабоволии и скромных талантах большинства императоров, правивших послеВасилия.
Могущество Византии в двух предшествовавших веках основывалось нацентрализованном управлении, вполне соответствовавшем уровню развитияпроизводительных сил и социальной структуре общества. Хорошо налаженныйбюрократический аппарат следил за бесперебойным поступлением налогов иобеспечивал формирование стратиотского ополчения и флота по всей обширнойтерритории государства. Крестьяне, платившие подати, и стратиоты, составлявшиевойско, были оплотом империи, и когда в X в. крупные феодальные магнатыпытались поглотить мелкую земельную собственность, они встретили{5}[*] решительный отпор состороны центральной власти. Императоры предпочитали сами эксплуатироватькрестьян и стратиотов, а не отдавать их на съедение феодалам.
Рост крупной феодальной собственности был, однако, объективным процессом,его нельзя было остановить декретированием сверху, и в конкретных условиях XIв. он привел к трагическим для Византийской империи последствиям. Почтиповсеместно исчезают свободные крестьяне. Попав в кабалу к крупным вотчинникам,они испытывают двойной гнет — феодалов и государства, которое вовсе неотказывается от своего права собирать налоги. По-прежнему рыщут по странеимператорские инспекторы и налогосборщики[1],но крестьяне подчас уже не могут платить подати[2], и, таким образом, иссякает важнейший источник пополнениягосударственной казны. Оскудение денежных запасов толкает императоров накрайние меры: они посягают на золотую церковную утварь[3] и идут на значительное уменьшение золотого содержаниямонеты (см. прим. 382).
Закабаление крестьянства, резкое сокращение количества стратиотских наделовнемедленно отражается на войске. За счет внутренних ресурсов армию пополнятьбыло уже нельзя, и, как несколько веков назад, императорам приходитсяформировать наемные отряды. Наемники стоят денег, казна пустует. Возникаетзаколдованный круг, из которого, казалось, нет выхода.
Образование крупной земельной собственности и развитие феодальных институтовимеют и политические последствия. Аппетиты провинциальной знати растут, онатребует новых льгот и привилегий, но наталкивается на решительноепротиводействие столичной аристократии.
«На первый взгляд, — пишет Г. Острогорский, — византийская история следующихлет (после смерти Василия II. — Я. Л.) кажется простоклубком дворцовых интриг, но на самом деле все эти интриги были обусловленыразногласиями между гражданской знатью столицы и военной аристократиейпровинций»[4]. Соперничество в среде самойпровинциальной знати еще более усугубляло тяжелое внутриполитическое положениестраны. {6}
Политический кризис особенно усилился после смерти в 1056 г. последнейпредставительницы македонской династии — престарелой Феодоры. С тех пор и довоцарения Алексея Комнина на престоле сменилось шесть императоров, из которыхтолько одному — Константину X Дуке — удалось до конца жизни сохранить корону.Так, по требованию константинопольского патриарха в 1057 г., после годичногопребывания на престоле постригся в монахи Михаил VI Стратиотик. Занявший егоместо Исаак I Комнин в результате неясных нам дворцовых интриг вынужден былчерез два года передать власть не своему брату Иоанну, а представителюсоперничавшего рода Дук Константину (1059—1067). Трагически погиб в 1072 г.ослепленный по наущению кесаря Иоанна Дуки молодой Роман IV Диоген (1068—1071),кончили свои дни в монастыре смещенные с престола Михаил VII (1071—1078) иНикифор III Вотаниат (1078—1081).
Почти каждому из упомянутых императоров приходилось нести борьбу смногочисленными мятежниками и претендентами на престол — «тиранами», потерминологии византийских писателей.
Экономически ослабленная, раздираемая междоусобицами Византийская империя немогла сохранять и свое внешнее величие. Василий II оставил после себя обширнуюдержаву с хорошо укрепленными границами, и в середине XI столетия старые врагиВизантии — арабы и русские — уже не представляли для нее серьезной опасности.Но против новых врагов, появившихся во второй половине века, империя оказаласьбеззащитной. Незначительные поселения норманнов, утвердившихся в Южной Италии вначале XI в., за несколько десятилетий превратились в могущественноегосударство, которое вытеснило византийцев из страны. Разделение церквей в 1054г. и союз норманнов с папой на соборе 1059 г. в Мельфи лишили грековсколько-нибудь серьезной надежды вернуть свои позиции в Италии. Бывшийпредводитель норманнских разбойников Роберт Гвискар, герцог Апулии, Калабрии иСицилии, с тех пор на долгое время стал опаснейшим врагом Византийскойимперии.
Но еще более страшная угроза надвигалась на Византию с востока. Столкновениягреков с турками-сельджуками, начавшиеся в конце 40-х годов, привели ктрагической для империи битве Романа Диогена с Алп-Арсланом в августе 1071 г.при Манцикерте. Одержавшим победу сельджукам был открыт почти беспрепятственныйпуть в Малую Азию, и вскоре турки основали султанат с центром в Никее, которыйносил вырази-{7}тельное название Румский (т. е. ромейский,или византийский). Как любят повторять многие исследователи, с тех поримператор из окон дворца мог наблюдать за территорией, занятой его злейшимиврагами.
Положение на севере было не лучше. В конце 40-х годов печенеги переправилисьчерез Дунай[5], и с тех пор империяподвергается непрекращающимся набегам печенегов, половцев, узов и других«варварских» племен. К началу правления Алексея от некогда огромной территориипод контролем Византии оставались лишь балканские земли. Но они находились вжелезных тисках недругов, к тому же там постоянно вспыхивали восстания иеретические движения[6]. Видимо, Анна непреувеличивает, описывая положение государства времени вступления ее отца напрестол: «Император Алексей видел, что империя находится в состоянии агонии:восточные земли подвергались опустошающим набегам турок. Не лучше обстояли делаи на Западе... У Ромейской империи не было тогда достаточно войска... а чтобывызвать союзников из других стран, в императорской казне не было денег. Оченьуж неумело распоряжались военными делами императоры — предшественники Алексея,которые довели до весьма плачевного состояния Ромейское государство. Как яслышала от воинов и некоторых пожилых людей, ни одно государство испокон вековне оказывалось в столь бедственном положении» (III, 9, стр. 133).
Кризис, который переживала империя, как мы видели, имел глубокие корни, дляего ликвидации требовалось кардинально перестроить государственную систему иприспособить ее к новым условиям. Но как раз на это и не решался ни одинимператор. Традиции централизованного управления были освящены веками, аимператоры либо оказывались слишком бездеятельны (как Константин IX Мономах),чтобы вообще что-то предпринять, либо старались ограничить аппетиты феодальнойзнати и еще более централизовать управление (например, Михаил VII, вернее, еговсесильный временщик Никифорица).
В 1081 г. в результате переворота на троне утвердился Алексей I Комнин. Онбыл не первым и не последним претендентом на власть, которую, казалось, такнетрудно добыть, стоит лишь собрать достаточное войско, задобрить и подкупитьпобольше высших сановников. Мятежи в 70-х годах происходили непрерывно, самАлексей активно участвовал в подавлении {8} бунтов Руселя,Вриенния, Василаки; царствовавший тогда император Никифор Вотаниат тоже былузурпатором, а одновременно с Алексеем притязал на власть Никифор Мелиссин. НоАлексей был более удачлив, нежели другие «тираны». Он не только прочноутвердился на престоле, но владел им в течение тридцати семи лет до самой своейкончины, и если не вернул империи былое могущество, то во всяком случаезначительно укрепил внутреннее и внешнее положение страны.
В чем причина успехов Алексея? Ответ на этот вопрос так или иначе стараютсядать все пишущие об этой эпохе[7]. Одни авторы(Г. Гельцер, Ш. Диль и др.), загипнотизированные восторженными характеристикамиАнны Комниной, видят источник подъема империи исключительно в личныхдостоинствах императора Алексея — великого воина и полководца, истинногосударственного мужа, глубоко религиозного и благочестивого человека. Другиеученые усматривают залог удач Алексея в преобразованиях государственногоуправления, произведенных императором. Это мнение еще в прошлом столетииэнергично защищал Е. Остер[8]. Однако серьезныйнемецкий исследователь, который обычно каждый сообщаемый им факт снабжаетисчерпывающим документальным материалом, нарисовав красочную картину