в догматических спорах.
Несмотря на обилие материала о внутриполитической борьбе эпохи Алексея,использован он в науке явно недостаточно. В появившейся совсем недавно статьеБ. Лейба, специально посвященной заговорам против Алексея, автор не идет дальшепересказа данных «Алексиады», не сопоставляет их со свидетельствами другихисточников, не пытается даже приблизительно определить социальную природумятежей[53].
Все внутренние движения, так или иначе направленные против царствовавшегоимператора, о которых сообщается {23} в «Алексиаде», можносуммарно разделить на три типа: 1) тайные дворцовые заговоры, имеющие цельюубийство или смещение императора, 2) феодальные мятежи в провинциях, 3)народные и народно-религиозные движения. В выступлениях, отнесенных нами кпервому типу (главные из них: заговоры Никифора Диогена — IX, 6—9, стр. 255 исл. — и братьев Анемадов — XII, 5—6, стр. 330 и сл.), как правило, участвуютгражданская столичная знать и видные представители воинского сословия. Иногдазаговорщикам удается привлечь на свою сторону простых воинов. Видимо,ущемленные Алексеем синклитики не желали мириться с нарушением их прав[54].
Значительно реже рассказывается в «Алексиаде» о сепаратистских движенияхпровинциальных магнатов (Никифора Мелиссина — II, 8, стр. 105—106, ФеодораГавры — VIII, 9, стр. 242 и сл., Карика и Рапсомата — IX, 2, стр. 248 и сл.,Григория Таронита — XII, 7, стр. 334 и сл.). Как можно заключить изсвидетельств писательницы, эти мятежи намного уступали по своему размахуфеодальным бунтам X—первой половины XI в. И лишь одно движение, направленноепротив императора и описанное Анной, может быть без всяких оговорок отнесено кчислу народных: имеется в виду восстание Лжедиогена (X, 2—4, стр. 266 исл.).
Народная оппозиция, как обычно в период средневековья, чаще всего выступалапод видом еретических антицерковных движений, и о них в «Алексиаде» содержитсябогатый материал. Анна подробно рассказывает о полемике Алексея с манихеями (т.е. павликианами) в декабре 1083 г. в Мосинополе, о репрессиях Алексея поотношению к еретикам в Филиппополе (VI, 2, стр. 177 и сл.), о восстании«манихея» Травла, заключившего союз с печенегами (VI, 4, стр. 180—181), одискуссии с павликианами Филиппополя в 1115 г. (XIV, 8—9, стр. 394 и сл.) и,наконец, — это один из самых интересных эпизодов в «Алексиаде» — о расправеАлексея с богомильским проповедником Василием (XV, 8—10, стр. 419 и сл.).
Ценность этого эпизода, как и некоторых других, где рассказывается о борьбеАлексея с еретиками, отнюдь не в том, что Анна раскрывает нам какие-тонеизвестные стороны учения павликиан и богомилов[55], и даже не в новых исторических фактах, переданных ею. Намважны эти свидетельства, потому что {24} они демонстрируютзвериную ненависть господствовавшего класса к богомильству — антицерковному, апо сути дела антифеодальному движению с широкой народной основой[56].
Сама Анна, конечно, считает еретиков орудием дьявола, и вступившего в борьбус ними отца — тринадцатым апостолом и даже восхищается «милосердием», котороепроявлял к мятежникам Алексей. Однако объективные факты свидетельствуют одругом. Прекрасно чувствуя направленность этого движения, Алексей применяет вборьбе с богомилами изуверские методы, весьма напоминающие практику западныхиезуитов. Напротив, глава богомилов Василий, несмотря на всю ненависть к немуАнны, предстает из рассказа как человек необычайного мужества и силы духа.
Немало ценных фактов добавляет Анна к уже имеющимся сведениям о выступлениипротив Алексея Халкидонского епископа Льва (V, 2, стр. 159—160). Только из«Алексиады» узнаем мы биографию интереснейшей фигуры того времени — обвиненногов ереси философа Иоанна Итала (см. прим. 557), только у Анны находим мысообщение о еретиках Ниле и Влахерните (X, 1, стр. 264—265) и т. д.
Лишь сопоставив данные Анны о мятежах и религиозных движениях того времени,можно судить о масштабах и характере оппозиции, с которой встретился Алексей IКомнин.
О социальных отношениях эпохи первого Комнина, об администрации империи,финансах, налоговой системе и т. п. Анна сообщает очень мало. Войны с внешнимиврагами и дворцовые интриги представлялись средневековому историку материаломнесравненно более выигрышным, чем будничная жизнь византийских крестьян игорожан и прозаические заботы императора об организации государственногоуправления. Большинство сведений такого характера приходится извлекать измимоходом брошенных писательницей замечаний. Однако и этими данными ни в коемслучае нельзя пренебрегать, хотя бы потому, что документальный материал тоговремени весьма скуден, а никакого более полного нарративного источника несуществует. Именно на анализе свидетельств Анны построены наши выводы осоциальной основе власти Алексея[57].
Сравнительно больше данных мы найдем в «Алексиаде» об организации армии ивоенного дела при Алексее. Формирование войска было первой заботой императора,пришедшего к власти в момент, когда Византию со всех сторон теснили ее{25} недруги. В распоряжении империи, пишет Анна, находилосьне более 300 воинов, «да и те — слабосильные и совершенно неопытные в боюхоматинцы и немногочисленные варвары-чужеземцы, носящие обычно мечи на правомплече» (III, 9, стр. 133). Как можно заключить со слов писательницы, главноевнимание Алексей уделяет организации наемных отрядов. Почти перед каждойвоенной экспедицией император призывает к себе войска «союзников» (так вВизантии часто называли наемников). Анна неоднократно отмечает присутствие наслужбе у отца аланов, сельджуков, печенегов, норманнов, франков, болгар,влахов, варягов и др. Ядром союзнического войска были «дерзкие и отважные»(τολμητίαι και θρασεΐς — VI, 14, стр. 203) тяжеловооруженные «латиняне».
Интересно, что Анна, восхищающаяся искусством и боевым духом союзников,нередко жалуется на необученность и небоеспособность ромейских воинов (V, 1,стр. 157 и др.). Стратиотское ополчение, сила которого была подорвана припредыдущих императорах, в период правления первого Комнина уже не играетбольшой роли. Император Алексей главное внимание уделял формированиюспециальных отрядов лично преданных ему и обученных им молодых воинов типа«архонтопулов» (VII, 7, стр. 216). По своему характеру эти отряды — типичныефеодальные дружины.
Из многочисленных описаний походов и сражений можно вывести суждение и отактике времени Алексея. Император редко вступал в открытые сражения,предпочитая обходные маневры, завлечение в засаду и т. п. В борьбе стяжеловооруженными западными рыцарями чаще всего использовались лучники,старавшиеся издали поразить коней противника, а для сражения с легковооруженнойпеченежской и сельджукской конницей — закованные в латы «катафракты». В большихбитвах Алексей, как правило, применяет комбинированные маневры с использованиемкак тяжеловооруженных воинов, так и подвижных лучников.
Для истории военного искусства интерес представляют также рассказ о новомспособе построения войска, изобретенном императором (XV, 3, стр. 406), имногочисленные описания штурмов городов, устройства осадных машин и т. п.
Некоторые данные, думается, можно извлечь из «Алексиады» и для решениявопроса о степени развития феодальных отношений времени первых Комниных. В«Алексиаде» мы находим установившуюся терминологию для выражения феодальныхсвязей: «человек» (άνθρωπος), «вассал» (λίζιος), «подвластный» (υποχείριος) идр. Правда, эти термины встречаются {26} у Анны главнымобразом при характеристике отношений Алексея I с западными рыцарями (см.,например, Девольский договор Алексея с Боэмундом — XIII, 12, стр. 364 и сл.),однако свободное употребление писательницей подобной терминологиисвидетельствует о распространении этих понятий и в Византии.
В этой связи интересно также употребление Анной таких терминов, как θεράπωνи πατρωος θεράπων, обозначающих нечто большее, чем просто «слуга» (οικείος) идр.
В «Алексиаде» содержатся и некоторые данные о местонахождении владенийзнатных семейств — Дук (II, 6, стр. 103; IX, 5, стр. 254), императрицы Марии(IX, 5, стр. 254), Вурцев (XV, 4, стр. 407).
Большого внимания заслуживает сообщение Анны об элементах самоуправления впровинциальных городах империи. Так, Алексей, отзывая дуку Диррахия Иоанна иназначая на его место другого, считает своим долгом известить об этом «отборныхграждан» города (VIII, 7, стр. 240). Еще до восшествия на престол Алексеюприходится убеждать горожан Амасии снабдить его деньгами (см. прим. 48) и т.д.
Сочинение Анны дает нам и сведения о функционировании титулов в эпохуАлексея — период ломки старой системы титулатуры. Большинство этих данныхучтено в многочисленных работах французского исследователя Р. Гийана иотмечено в нашем комментарии.
Указанные проблемы внутренней истории Византии — не единственные, решениюкоторых может помочь «Алексиада». В труде Анны содержатся данные об образовании(особенно интересен рассказ о грамматической школе при приюте св. Павла — XV,7, стр. 486 и сл.), ухудшении византийской монеты (см. прим. 382),строительстве и состоянии городов (например, Филиппополя, см. прим. 1463) вовремя царствования Алексея и т. д.
Насколько заслуживает доверия этот богатейший материал, собранный в«Алексиаде»? Сама Анна, впрочем как и большинство византийских историографов,неоднократно заверяет читателей в своей приверженности к истине (см., например,Введ., 2, стр. 54 и др.). Стремление к точности действительно свойственнописательнице. Об этом свидетельствует хотя бы сравнение с первоисточником техмест «Алексиады», которые представляют переложение «Истории» ее мужа. Анна незамалчивает сколько-нибудь значительных событий, хотя и допускает мелкие ошибкив их передаче (см. прим. 76).
Иногда Анна прямо заявляет, что не ручается за