торой взрыв, разорвавший V-75 на три части и повредивший на S-57 главный паропровод; вскоре S-57 также подорвался на мине. Оба миноносца погибли, а эскадренный миноносец G-89 спас их команду и 30-ти узловым ходом направился к выходу из залива. Флотилия продолжала идти прежним ходом и курсом и в 10 часов вечера с большим трудом нашла остров Оденсхольм, по которому надлежало определиться перед последующей операцией. Получив донесение G-89 о гибели двух миноносцев, начальник флотилии решил послать ему на помощь еще два миноносца, но своевременно узнал о повороте его на W. Большое разочарование постигло германские суда, когда они увидели, что русских морских сил в море нет. Чтобы проявить себя хоть чем-нибудь, начальник флотилии решил обстрелять Балтийский Порт. Эскадренные миноносцы S-56, S-59, G-90 вошли в бухту Рогервик, остальные пять эскадренных миноносцев остались при входе. Обстреливающие миноносцы приблизились до трех кабельтовых к молу гавани, но русских судов не обнаружили. В 1 час 30 минут ночи начался обстрел складов и сараев. Всего было выпущено 162 фугасных снаряда. После окончания обстрела, вся флотилия направилась 26-узловым ходом на W, навстречу своему легкому крейсеру, ждавшему миноносцы вне минных полей. Для избегания прохождения по месту гибели миноносцев S-57 и V-75 — изменили немного курс. Вдруг концевой миноносец озаряется вспышкой взрыва и открывает огонь из своих орудий. Предполагая, что появился неприятель, начальник флотилии поворачивает и идет к хвосту колонны; раздается новый взрыв, и второй с головы миноносец G-90 подрывается на мине. Третий миноносец S 59 подходит к борту G-90 и снимает его команду. С концевого миноносца передают сигнал «V-72 М.М» (V-72 — минная пробоина), объясняющий происшедшее в хвосте колонны. Оба миноносца погибают, и об их спасении не приходится и думать (некоторые из миноносцев пришлось топить своими же минами, чтобы ускорить их затопление).
Теперь только шесть судов продолжают обратный путь. Но страшная ночь еще не закончилась. Наступает полная темнота, погода ухудшается и кроме того приходится считаться с возможностью встретить русские силы перед минными заграждениями. Ужасные сигналы «М.М» опять и опять озаряют море. Вот погибает S-58. Его команду спасает S-59, причем приходится снимать ее помощью шлюпок, из-за присутствия всплывших мин; поэтому спасение длится около 1 часа. Приняв спасенную команду и дав ход, S-59 в свою очередь взрывается на мине и гибнет. Флагманский миноносец подходит к гибнущему судну и спасает команду двух миноносцев, так что у него на борту оказывается около 400 человек
Немецкие миноносцы
Осталось только четыре эскадренных миноносца: S-56, V-76, V-77 и V-78. Но снова виден сигнал «М.М» — погибает V-76; V-77 спасает его команду. В это время на S-56 замечается повреждение котлов, следствием которого является убыль воды в котлах. Пришлось потратить около 1 часу времени на исправление повреждения и на приемку пресной воды с V-77 и V-78. На этом закончились испытания германских миноносцев. Оставшиеся суда постепенно вышли из минных заграждений и были встречены адмиралом Лангенмаром на легком крейсере «Кольберг».
Легкий крейсер «Кольберг»
В официальном донесении германскому морскому командованию начальник флотилии подчеркивает спокойствие и мужество всего личного состава миноносцев, благодаря чему удалось спасти всю команду погибших судов, за исключением 16 человек вероятно убитых при взрывах. Из 11 миноносцев уцелело четыре: S-56, V-77, V-78 и G-89. Погибло семь миноносцев: S-57, S-58, S-59, V-72, V-75, V-76 и G-90. Воспоминания капитана Виттинга дают лишь описание самого похода, но не приводят оперативного приказа, полученного Десятой флотилией, так что остается не выясненным, какие же наши морские силы германское морское командование предполагало встретить в море. Вся операция носила, легкомысленный характер: новейшие эскадренные миноносцы были посланы в район, заведомо изобиловавший минными заграждениями. Гибель семи эскадренных миноносцев должна была убедить германское морское командование в действительности нашей минной обороны и в трудности форсирования наших заграждений без больших потерь.
Эсминец G-69
Немецкое командование, естественно, старалось скрыть от Берлина и общественного мнения истинные причины неудачной операции Десятой флотилии. Русским, в свою очередь, требовалось лишь точно определить потери неприятеля и выяснить, почему ему удалось прорваться к Балтийскому порту.
Наша разведка располагала данными, что ночью 11 ноября в Либаву вернулся эсминец G-89, а днем в порт пришли еще три корабля — S-56 (флагманский), V-77 и V-78, с которых в госпиталь отправили более 100 моряков. Предполагалось, что их подобрали с тонущих эсминцев. В течение 11 ноября две дивизии Балтийского флота — сторожевая и тральная — обследовали все фарватеры между Ревелем и Ганге, но противника не обнаружили. Зато на побережье специально снаряженные воинские команды и местные жители нашли выброшенные на мелководье шлюпки, буйки, пояса и другие предметы с кораблей V-72, 75, 76, S-57, 58, 59 и G-90, что подтверждало данные радиоперехватов об их гибели на минах.
Уже 15 ноября специальная комиссия, снаряженная командующим Балтийским флотом, доложила об ущербе, понесенном Балтийским портом. И вот что зафиксировано в ее документах. Сначала по портовым сооружениям (суда в бухте отсутствовали), а потом и по городу было выпущено 162 фугасных и шрапнельных снаряда. Повреждено 24 здания, в том числе вокзал и вышка поста наблюдения, погибли 10 человек, из них 8 мирных жителей.
При опросе солдат, попавших под бомбежку, один из них сообщил, что в порту на оконечности дамбы незадолго до обстрела "наблюдал огонь от фонаря". Вход в бухту затемнялся, без ориентиров или лоцмана зайти в нее было невозможно. Горевший фонарь приводил к мысли, что в городе действовала немецкая агентура. Тем более, накануне набега эсминцев артиллерия Балтийского порта "грузилась на виду местных жителей" в эшелон, чтобы следовать в район Риги.
Эти факты, показывающие "управляемость" с "нашего берега" захождением вражеских кораблей в гавань, заставили штаб флота подключить к расследованию жандармерию. "Атаку Балтийского порта" посчитали главной целью операции Десятой флотилии. Почему эсминцы безрассудно полезли на минное поле, комиссия разбираться не стала.
Капкан, из которого невозможно вырваться
В 1939 году официальный печатный орган ВМФ СССР журнал «Морской сборник» (№ 10) вновь возвращается к теме гибели Десятой флотилии. Теперь уже при анализе событий используются и «некоторые неопубликованные в печати немецкие официальные документы». В итоге «Морской сборник» делает вывод, что германцы, «имея общие сведения о создании русскими передовой позиции, точного места заграждений не знали… Таким образом, чрезмерная самоуверенность, породившая недооценку существующего оборудования этого района, явилась основанием для посылки Десятой флотилии в набег через наиболее действительно загражденный минами район».
И здесь в качестве очень любопытного для нас свидетельства приводятся и выдержки из дневников капитана 2-го ранга И.И. Ренгартена. Его дневники частично опубликованные в журнале "Красный архив" еще в 1927-29 годах, до сих пор часто используются как источники по истории Первой мировой войны и революции на Балтийском флоте. Но нас интересует в первую очередь то, что Ренгартен на тот момент занимал должность начальника разведотделения оперативной части штаба БФ, то есть вполне возможно, что он был одним из тех, кто курировал Анну Ревельскую. Ренгартен вообще был необычайно разносторонне талантливым человеком. К примеру, в сентябре 1914 года именно он испытал первый на флоте радиопеленгатор. После этого приемники — "засекатели" (изготовленные по его же чертежам) тайно установили по всему русскому побережью и подчинили разведотделению. Сигнал "ММ", посылаемый в эфир гибнущими эсминцами Десятой флотилии, точно запеленговали именно "слухачи" Ренгартена. Ему-то командующий флотом вице-адмирал А.И. Непенин и поручил возглавить комиссию по изучению всех обстоятельств прорыва немецких эсминцев к Балтийскому порту.
В своих дневниках, написанных до 1917 года, Иван Ренгартен многого недоговаривает по вполне понятным причинам. Надо было бы быть настоящим безумцем, чтобы пытаться там искать какую-то информацию о наших нелегальных разведчиках. Только в революцию, когда анархия и безвластие захлестнет флот, он начнет более-менее откровенно излагать происходящие события. А в ноябре 1916 года капитан 2-го ранга Рентгартен, вернувшись из Балтийского порта, занес в свой дневник всего несколько строк. Но каких! Читаем: "Андриан (вице-адмирал Непенин — В.Ш.)… распорядился за умные минные постановки представить князя к награде. Миша не зря старался… и окончательно запутал их (немцев) своим планом". Ренгартен знал, о чем писал. В минном деле он так же прекрасно разбирался, так как в начале войны служил флагманским минным офицером.
Контр-адмирал Непенин на мостике «Севастополя»
Итак, некий князь какими-то хитрыми манипуляциями запутал немцев и заставил их залезть на минные поля. Ренгартен однозначно утверждает, что походу Десятой флотилии предшествовали некие хорошо продуманные предварительные действия. Но какие именно не указывает. Но если предварительные действия делались, то только для того чтобы завести немцев в ловушку. Однако сразу возникает вопрос, откуда была такая уверенность в том, что немцы обязательно очертя голову полезут в расставленную им ловушку? Последнее можно объяснить, только приняв во внимание работу Анны Ревельской.
Однако разберемся со всем по порядку. О каком князе ведет речь Рентгартен? В 1916 году в штабе Балтийского флота служил только один князь — капитан 1 ранга Михаил Черкасский в должности флаг-капитана (то есть помощника начальника штаба) по оперативной части. Боевая биография Чекасского, как и у многих российских морских офицеров того времени, началась с русско-японской войны. Михаил Борисович отличился при обороне Порт-Артура, за храбрость удостоен двух орденов. Затем служил на Балтике, а в 1914 году, окончил Морскую академию, был назначен в штаб Балтийского флота, дружил с А.В. Колчаком. Очень любопытная информация об участии Черкасского в событиях 1916 года содержится в "Морских записках" — журнале, выходившем в Нью-Йорке. В 1952 году там был опубликован небольшой исторический очерк "Флаг-капитаны штаба Балтийского флота", где целая страница посвящалась князю Черкасскому.