В возрасте двадцати шести лет Павловой дарован официальный титул «балерина» (в те годы это был именно титул, которым награждались только самые выдающиеся танцовщицы. Во времена Павловой их было всего пятеро на всю Россию!). Кроме того, ее жалование с полутора тысяч в год вдруг взлетело сразу же до трех. Сумма ничтожная для мота и завзятого игрока Дандре, которому одно только содержание его квартиры на Итальянской обходилось в пять тысяч рублей, но зато эти деньги Анна заработала сама. И сама же теперь вольна решать, на что их потратить. Хоть все до копейки матери подарит, хоть нуждающимся раздаст. Вот их сколько вокруг. Что ни день кто-нибудь из собратьев по искусству приходит одолжиться. Все знают, Аннушке в радость помочь. Отдаст и забудет. Золотое сердце.
Анна Павлова и Виктор Дандре. 1920-е гг.
Она прекрасна, божественна, в нее влюблены сотни поклонников. После спектакля ее сажают на стул, больше похожий на трон, и от самого здания театра несут до экипажа. В свете только и говорят о непревзойденной Павловой, Дандре счастлив – ведь все знают, это он первым заметил Анну, и она до сих пор его женщина. Только в глазах Анны все больше печали, она все чаще вздыхает, так что временами кажется, что она уже не любит Виктора, а лишь терпит его присутствие.
Вскоре пришло понимание, что Виктор Дандре не тот человек, который ей нужен, что он своим вмешательством невольно сломал ее жизнь, что не будь его, она, возможно, могла бы сойтись с человеком более достойным, с человеком своего круга, с тем же Мишей Фокиным, и быть может, тогда была бы счастлива. В 1914 году, когда Павлова в последний раз приедет в Россию со своей труппой, все номера, которые будут показаны взыскательной петербургской публике, будут поставлены Михаилом Фокиным. В то же время появится слух, будто бы между Павловой и Фокиным роман. На самом деле Фокин был много лет влюблен в Анну, и тогда на пресс-конференции не спешил развеять это заблуждение перед собравшимися журналистами. Скорее всего, ему было приятно хоть таким образом приблизиться к любимой женщине. Анна же продолжала относиться к Михаилу, как к старому другу.
Анна Павлова и Михаил Фокин. Балет «Камарго». 1901 г.
Не видя перспектив, не понимая, к чему стремиться в будущем, Павлова теряла почву под ногами. Но если в театре перспективы были, ей то и дело предлагали новые интересные роли, то Дандре упорно продолжал плыть по течению. В то время, когда Анна надеялась, что в их с Виктором отношениях еще может произойти что-нибудь хорошее и светлое, он лишь посмеивался над ее робкими намеками на брак. Неизвестно, была ли Павлова когда-либо беременна от Дандре. Подобное предположение реально. Оба молодые, красивые, страстные… Что характерно, у Анны Павловой никогда не будет детей, так что невольно думается, а не кроется ли причина этого в неумело сделанном аборте? С другой стороны – страстный поклонник балета Виктор Дандре не желал и думать о таком риске для карьеры балерины, как беременность и деторождение. Ребенка ему могла родить любая другая женщина, но только не Анна Павлова. Анна Павлова должна танцевать! В любом случае сетования Аннушки вполне закономерны: сколько не ждала, сколько не верила, она не получала ничего, кроме обещаний, и по прошествии стольких лет ей не оставалось ничего иного, как подавлять душевную боль работой.
«О том, чтобы пожениться, речи не шло. Дандре не готов был ввести в свою семью Анну – она же была балериной, то есть артисткой, а артистов в ту пору презирали; гвардейский офицер, женившись на артистке, должен был оставить службу, поскольку считался опозоренным… Виктор гвардейским офицером не был, но позора женитьбы на балерине, да еще и незаконнорожденной, он не хотел»[60].
В своем белом зале Анна и Михаил Фокин создадут впоследствии самый известный танец Павловой – «Умирающего лебедя». Говорят, что Фокин расплатился этим моноспектаклем с Аннушкой за денежный долг, но столь ли важно, что натолкнуло его на идею создания этогошедевра. Костюм создал художник Леон Бакст[61], а Павлова приколола на него алую брошь, символизирующую рану лебедя.
Этим лебедем Анна говорила Дандре о своей боли, о годах разочарования и потерянной любви. Ее нежные, гибкие руки взлетали, точно крылья, и когда лебедь опускался на землю, чтобы испустить последний вздох, она мечтала умереть, чтобы упрекнуть его своей смертью.
Увидев этот танец, композитор Камиль Сен-Санс воскликнул: «Мадам, благодаря вам я понял, что написал прекрасную музыку!»
Шарль-Камиль Сен-Санс (1835–1921) – французский композитор, органист, дирижер, музыкальный критик и писатель
С 1908 года Анна Павлова начала гастролировать за рубежом. Повсюду ее сопровождала Любовь Федоровна: «Первая поездка в Ригу. Из Риги мы поехали в Гельсингфорс, Копенгаген, Стокгольм, Прагу и Берлин. Всюду наши гастроли приветствовали как откровения нового искусства, – пишет Павлова. – Жизнь танцовщицы многие представляют себе легкомысленной. Напрасно. Если танцовщица не держит себя в ежовых рукавицах, она не долго протанцует. Ей приходится жертвовать собой своему искусству. Награда ее в том, что ей иной раз удается заставить людей забыть на миг свои огорчения и заботы».
В 1909 году Дандре знакомит Павлову со своим приятелем – Сергеем Павловичем Дягилевым[62], который как раз собирает труппу для новых «Русских сезонов». Все газеты пишут о «Лебеде» и, разумеется, Дягилев желает, чтобы означенный лебедь летал на его сезонах.
Дандре хмурит лоб. Если любовница решится на эти гастроли, придется полностью обновить ее гардероб и докупить драгоценности. Весь мир должен видеть, что Виктор Дандре ничего не жалеет для своей женщины.
«Ничего не надо. Не траться, Виктор! Я не вернусь к тебе! Все кончено. И знай: я никогда не прощу тебя!» – должно быть, разобрав мысли Дандре, произнесла Анна, после чего она взяла под руку Дягилева и они удалились.
«…Я поехала с русской балетной труппой в Лейпциг, Прагу и Вену, мы танцевали прелестное «Лебединое озеро» Чайковского. Потом я присоединилась к труппе Дягилева, знакомившего с русским искусством Париж», – писала Павлова в своей автобиографии.
Афиша «Русских сезонов» в Нью-Йорке
Павлова тут же покорила Париж, сделавшись главной участницей всех «Русских сезонов» Сергея Дягилева. Здесь она и получила мировую известность. Каждый день русская лебедь Павлова выходит на парижскую сцену в балетах «Павильон Армиды», «Сильфиды» и «Клеопатра» – под такими названиями шли «Шопениана» и «Египетские ночи».
Поработав некоторое время с Дягилевым, Анна сообщила, что желает попробовать себя в роли балетмейстера, и они расстаются. Дягилев рвал на себе волосы, Вацлав Нижинский умолял талантливую партнершу вернуться на сцену, но Анна уже поняла простую формулу: чем больше она танцует, тем меньше задумывается о Викторе. Сезоны же подходили к концу, и Сергей Павлович обязался перед Дандре сопроводить беглую балерину домой, доставив ее, так сказать, в целости и сохранности. Вернуть в Петербург, в Мариинку, но это же то же самое, что в объятия бывшего любовника. Нет! Она еще не готова! У нее элементарно нет сил ввязываться в новые объяснения. Уходя, нельзя оглядываться; оглянешься, пожалеешь, вернешься, а там коготок увяз – всей птичке пропасть. Анна выбирает выгодный контракт с известным кафе-шантаном, в компании своего нового партнера Мордкина[63]. Который ради нее тоже рвет контракт с Дягилевым.
Возникает довольно-таки странная ситуация. Балерина российских императорских театров Анна Павлова готова выступать на одной сцене с жонглёрами и дрессированными собачками, согласна прослыть кабацкой плясуньей, лишь бы не возвращаться домой. Ведь что такое Санкт-Петербург и Мариинка? Это, прежде всего, Виктор Дандре, который сначала будет лорнировать ее из своей ложи, а потом… А потом она сдастся ему, как сдавалась много раз. Снова будет ждать, плача у окна, снова начнет разрабатывать планы побега или назло ему все-таки постарается влюбиться. Нет, влюбиться он ей определенно не позволит. А значит, все повторится и будет повторяться вечно. Лучше смерть, чем новые объяснения, бесконечные обещания подумать, обсудить сложившуюся ситуацию со своей семьей, вечные проволочки, претензии, слезы и скандалы. Лучше вечно трястись в поездах, чем еще хотя бы раз снова взглянуть в эти еще вчера такие любимые и родные глаза.
Бесконечные гастроли Анны Павловой
Впрочем, в Петербурге оставалась ее мать, друзья, в конце концов, она служила на театре и была обязана туда возвратиться. Но когда Анна уже решается приехать в Петербург хотя бы на несколько месяцев, ее настигает новый удар. Дандре намерен жениться на родственнице генерала Безобразова! О помолвке сообщают все русские газеты.
«Да что такое артист? Содержанка? Неудачница? Крепостная? Авантюристка? Я поначалу боролась – начала кутить»[64], чтобы доказать ненавистному человеку, что она давно забыла о нем. Пусть узнает, каким успехом она пользуется, какие господа обращают на нее внимание. С какими мужчинами она появляется на публике!
Чарли Чаплин был большим поклонником Анны Павловой. При первой их встрече он сказал:
– Мы похожи с вами, Анна! Я – бродяга, Вы – сильфида. Кому мы нужны? Вот нас и гонят…
Так и завязалась их дружба. Позже Чарли Чаплин выступал в роли консультанта Анны Павловой при записи ее номеров на кинопленку
Мордкин
Тот, кто сказал «глуп как тенор», как видно, не знал танцоров.
Для гастрольной поездки Анны Павловой и ее партнера Михаила Мордкина Фокин ставит «Вакханалию», танец неприкрытой страсти и огня. Легкая, тоненькая, грациозная Павлова и мощный брутальный Мордкин вместе смотрелись феерично. Танцуя, они то и дело бросались в объятия друг к другу, ласкаясь, радуясь, млея. Зрители распылялись (распалялись?), от Анны же и Михаила только что искры не летели. «Он напоминал сложением юного греческого бога: с игрой мускулов на безупречно сложенном теле, с длинными сильными ногами, перевитыми мышцами, – пишет в своей работе «Анна Павлова» Елена Арсеньева. – Дамы, собравшиеся в зале, впивались в них глазами. Некоторые никогда в жизни не видели голых мужских ног! Ну, интересно, где они в то время, в 1910 году, в пуританском Лондоне, могли их видеть?! Даже балетные танцовщики появлялись на сцене, обтянув ноги трико. А тут… загорелые, слегка подернутые золотистым пушком… С ума сойти! Когда при прыжках короткая туника, едва державшаяся на одном плече и перехваченная поясом на талии, всплескивалась, дамы-зрительницы переставали дышать и норовили заглянуть под эту тунику… нет, даже проникнуть взглядом под бандаж, оставляющий открытыми напряженные, точеные ягодицы, стягивающий узкие бедра и… Сердца дам пропускали несколько ударов. Этот блистательный красавец, чьи короткие золотистые кудри венчал венок из виноградных листьев, похоже, вне себя от возбуждения! И дамы только теперь с ревнивой завистью, даже с ненавистью осознавали, что обворожительному… ох, боже мой!.. что ему было, пожалуй, с чего возбудиться, ибо с ним в паре танцевала самая обольстительная особа на свете. Тонкая, безупречно сложенная, с мягким перетеканием одной в другую изящных линий тела, она тоже была в тунике, но более длинной; чем у партнера, прикрывающей ноги почти до колен. От этого