Он усмехнулся, подождал, пока остальные слушатели перестанут разглядывать свою обувь и, оценив свою, облокотился о ствол сосны, неспешно повествуя о дальнейшей цепи, не совсем обычных событий:
— Ну, так вот. Пока обитатели этих домов, в них мирно жили и так же мирно, морально разлагались, их не волновало ничего — даже отсутствие нормальной канализации. Сойдут деревянные, обильно покрашенные известью, уличные туалеты. То, что облезлые, так это, собственно, в какой-то мере — норма. Ядовито-зелёная плесень на подоконниках слегка беспокоила только тогда, когда попадалась на глаза, а про отсутствие телевизионного сигнала никто и не догадывался, в виду, почти полного отсутствия приёмников этих сигналов. Жизнь катилась, как по наклонной, пока не наступило время «Х», в виде расселения на другое место жительства, в более комфортабельные условия. По словам живых участников тех событий, они, почему-то плакали, уезжая оттуда. Поэты! Переезд становится похожим на принудительную депортацию: от полной неустроенности и отсутствия удобств, от грязи на дорожках — к светлому будущему в белокафельном клозете и прочим прелестями новостроя. И вот тут началось самое интересное и одновременно, самое печальное: уехавшие стали периодически уходить в мир иной. Если бы от простого пьянства, от которого и так начали гибнуть целыми семьями, то это не вызвало бы такого пристального внимания. Нет. Они гибли самым нелепым образом, в самых нелепых местах, например в подъезде, на собственном празднике. Про поезд я вообще промолчу… Как костлявая с косой прошла. Туда даже знатоки приезжали, языками цокать. Большая такая башмачная аномалия, замедленная во времени и поэтому, недоступная для дотошных исследований; только по слухам и наблюдениям, которые растянуты во временном континууме. Дома примечательны, не только сами собой, но и округа соответствует. Возвращался я, как-то, с одним приятелем — навеселе. Давно это было. Путь держали, как раз, из этого гадюшника. Попутчик парень неплохой, но под воздействием паров алкоголя, теряет остатки, и без того, скудного интеллекта. Плюс ко всему, напрочь блокируется вестибулярный аппарат, вследствие чего, походка становится летящей и напоминает полёт раненого птеродактиля с помесью кенгуру. Интегрированный радар перестаёт распознавать не только лица, но и любые предметы. Неважно, где они находятся: вдали или под ногами. И вот по курсу вырисовывается огромная яма: ни фонарей, ни ограждений, прямо посередине дороги, а по ней, между прочим, не только люди ходят, но изредка и машины проезжают. Вдоль самой дороги, ни одного столба уличного освещения. На яме нет таблички, гласящей, кто ответственный за проведение работ — вообще ничего нет. Кто и, главное, зачем её выкопал — так же непонятно. Размеры археологических раскопок два на два метра и в рост глубиной. На дне ничего нет! Не трудно догадаться, что яма попутчика полюбила, всем своим нутром и крепко держала в земляных объятиях. Ораторским искусством, заживо погребённый, и будучи трезвым, не отличался, но теперь из чрева Земли доносились совсем непонятные звуки, как в дешёвом триллере, когда по сценарию, зомби кушать ищет. На все попытки предоставить помощь, арестант, к нечленораздельному мычанию, добавлял лёгкую примесь нецензурного лексикона. На дне ямы исполнялся безмолвный гопак так азартно, что хотелось позвать музыкантов, но желание покинуть негостеприимное место, оказалось сильнее.
— Так ты что — в ночь его оставил? — Дед уставился непонимающим взглядом.
— А что было делать? Я же тебе русским языком говорю: не узнаёт абсолютно, принимает угрожающие позы, подкреплённые матом, а он не из хилого десятка. Морда — две моих, на плечо, просто так не взвалишь. Мешок сорок пять километров, метров на пять швырял — вот такие пироги. Да и лето стояло с тёплыми ночами — за его здоровье я не переживал. Машин там ни у кого не было, чтобы случайно свалиться на бедолагу, а приблудной технике там делать было нечего и вероятность появления таковой, равнялось почти нулю. Быстрее прилетит тарелка с инопланетным разумом, но в них я не верю.
— Да, сколько таких котлованов по России ждут своих героев — не сосчитать! — Доцент отхлебнул из кружки свою порцию чая. — Как могилы наготове.
— Кладбище — тоже, не совсем обычное место, — вздохнул Кащей. — Лично на меня, такую тоску нагоняют все эти погребения, несмотря на счастливые лица надгробий, что бежать хочется без оглядки. Художники родственникам трафят на всю катушку. Заработок у гравёров…
Доцент поёжился, как от озноба, видимо, представив конечную точку назначения:
— Аура нездоровая, видимо присутствует, не зря, согласно Библии, многие одержимые бесами жили среди гробов. Делайте выводы сами.
— Ну вот, как всегда — начали за здравие, кончили за упокой, — Бармалей поморщился, как будто ему эта аура отдавила любимую мозоль.
— Что-то ваш циничный юмор начинает приобретать чёрный оттенок, — насторожился Пифагор.
— Давайте, действительно, что-нибудь повеселей, — взмолился Сутулый. — А то я в детстве темноты боялся.
— В детстве её все боятся, — с усмешкой ответил Бульдозер.
История двенадцатаяПризрачные озёра
Комбат, не дожидаясь, пока разговор скатится в прежнее русло, придал голосу решимости и, не желая выпускать инициативу из своих рук, подвёл решительную черту под неприятной темой:
— Значит так! Надоели эти образы смерти. Вы мне лучше скажите -
кто — нибудь, из вас, видел призрачное озеро? Нет? А я сталкивался.
Два раза с проводниками посещал — карасиков мелких ловил на удочку. Правда, сопровождающие сами не знали, что они проводники, и без них, мне путь туда заказан. Водоём и вода в нём, были вполне осязаемыми и в первый раз, я ничего не заподозрил. Мелочи в озере тьма, клюёт без перерыва, так что душу рыбацкую отвести — одно удовольствие, но больших экземпляров не наблюдалось. Со всех сторон водоём окружал очень густой ивняк, через который лезть, практически, невозможно и единственный путь к воде, это петляющая тропинка. Прошло какое то время и мне, уже одному, захотелось посетить интересное, с точки зрения клёва, место. Все приметы я запомнил железно: вот загон и просёлочная дорога, делающая резкий скачок вниз, вот и длинное озеро, по которому опять жужжит моторная лодка, чёткое количество шагов от него и, так и хочется сказать — «с пеленгом на Фобос», сверка пройденного расстояния с приметой на берегу и желанный поворот — нет озера. Ничего нет! Ни пеньков, ни пересохшего котлована. Расширенный радиус поиска, так же ничего не дал. А там не лес — луга, с очень редкой растительностью, в виде небольших кустарников и одиноко стоящей, черёмухой. Вокруг озера, как я уже упоминал, рос очень густой ивняк — мимо не пройдёшь и не заметить его невозможно, потому что в условиях лугов, видимость — на километры. Пара повторных попыток, с ещё более расширенным диапазоном поиска, так же ничего не дали.
Прошёл год, или два — сейчас не вспомню, да это и не так важно. Поехали мы втроём на другое озеро: с резиновой лодкой, с клетчатым спиннингом — на мотороллере.
— Это как — клетчатый спиннинг? — осведомился Доцент.
— Сеть. Прежний проводник, хоть, как я уже упоминал, он и сам не знал, что занимает такую ответственную должность, так же входил в коалицию. Кстати, озеро, на которое лежал наш путь, тоже входило в мою систему ориентировочной навигации и было главной приметой. Добрались благополучно — по озеру опять жужжит та самая моторка. Издевается, что ли. Выбрав подходящее место разгрузились и уяснили, что половину забыли, а самое главное — клапаны от резиновой лодки. Руки опускать не стали, а изготовили деревянные затычки, из местной поросли. Естественно, ничего хорошего из этого не вышло — они воздух отказывались держать, если не наотрез, то очень непродолжительное время. Вот тут то, на арену и выходит следующий проводник: вторая часть известного балета, погрузка, посадка, балетмейстер театрально пиннул рычаг стартёра и заявил, что сейчас поедем на озеро, где карасей тьма-тьмущая; пусть и мелкие, зато поклёвку увидим. И привозит на то самое место…
Я, в этот раз, ещё тщательнее всё запомнил. Добавил сверхурочные приметы. Всё держал в голове, даже мелочи.
Прошёл, наверное, ещё год и экспедиция, в составе одного члена, двинулась в путь, по заранее продуманному маршруту, в поисках
рыбацкого счастья. Всё, как прежде: пеленг взят не только на Фобос, но также на Деймос, Ио, Каллисто и ещё, на всякий случай, на Юпитер — нет озера! Как будто, никогда и не было! Было предпринято в одиночку, ещё около трёх попыток: последняя из-за принципа, с расширенным кругом интересов, влияние которых уже распространялось на сопредельные территории, где искать и смысла не было. Ничего! Не говоря о цели визита, я брал с собой других рыбаков, лишь намекая на то, что должен быть пруд, или типа того. Бесполезно. К слову сказать, я до сих пор, если что-то отмечал для себя, то обязательно находил. Проблем, кроме этой, не возникало никогда.
История тринадцатаяАномалия «Зов»
Наступила полная тишина, лишь сучья потрескивали в огне, да где-то плакал сыч, наводя на грустные мысли о бренности существования и непредсказуемости бытия. Все уткнулись в свои кружки и молча переваривали рассказанное. Видимо, альтернативных вариантов никто не знал и с подобным, не встречался. Слишком уж невероятным могло показаться исчезновение, как по заказу, целого озера, вместе с несостоявшимися корзинами, росшими по берегам. Не провалилось же оно, в самом деле, в тартарары, а если бы и так, то как снова появилось? Вопросов могло оказаться, не просто больше, чем ответов — последних вообще не было и молчание становилось угнетающим.
Первым вздохнул Почтальон, почесал в затылке, проморгался и, отхлебнув чая, хотел было, что-то сказать, даже поднял руку, но передумал и чтобы не переживать, по поводу потраченных калорий, решил оставить конечность поднятой. Нелепая поза статуи, так же не сопутствовала сохранению энергии и, видимо решив, что гулять, так гулять — сценически опустил оглоблю, наподобие того, как это делают тогда, когда рубят колбасу.