— Для этого не нужен кейс, — улыбнулся Николай. — Лишнее привлечение внимания. Проще попытаться это сделать, например, сидя в машине под вашими окнами, пока вы спите.
— И правда проще, — вынужден был согласиться я.
Надо будет у Валентины спросить, как у нас с устойчивостью ко взлому, и защищает ли Система хотя бы Митю.
Видимо, Николай ждал моих вопросов, но я вместо этого занялся пирожным. Пусть сам всё рассказывает, незачем ему подсказывать.
— Знаете, Алексей, — принял он молчаливое приглашение, — я наводил о вас справки. И вот что интересно. Вы появились вдруг, из ниоткуда. Новый паспорт, новая служба. В КГБ не дураки сидят, и они вас, конечно, проверяли. И раз вы служите аномальщиком — ничего предосудительного не нашли.
Говорил Николай чисто, без намёка на акцент, но вот на сложном для иностранцев сочетании звуков мягкая эль — шипящая язык его и подвёл. Разумеется, я сделал вид, что ничего не заметил.
— Порой жизнь любопытнее любых вымыслов, — пожал я плечами. — Может, меня давно готовили, и засекретили всё моё досье?
Николай на минуту задумался. Потом встряхнул головой.
— Такое, конечно, возможно, но маловероятно. В этом просто нет смысла. Сперва годами прятать, а потом вдруг резко сделать известным? Думаю, дело в чём-то другом. Но, в конце концов, это не так важно.
— Полагаете? — я приподнял бровь, не отвлекаясь, впрочем, от пирожного.
Я с усмешкой наблюдал, как мялся Николай. Для него, по всей видимости, было достаточно очевидно, что нет, это очень важно, кто я и откуда. Но у него приказ, и ему сейчас надо повернуть разговор так, чтобы ничего не предлагать, но в то же время понять, как я на это предложение отреагирую.
Но помогать я ему не буду, пусть мается. Сам такую работу выбрал, я не заставлял.
С другой стороны, они думают, что уже прощупали меня через Медиатора. Да и компромат какой-никакой на меня имеется, могут попробовать надавить. Но вдруг моё слово имеет вес и без доказательств, что тогда?
Мысленно «развернув доску» нашей партии, я лишь посочувствовал Николаю. Он пришёл на переговоры с проигрышной позицией. Ему есть что мне предложить, но предложить это прямо он мне не может. Бедолага!
— Вы успели продемонстрировать готовность к сотрудничеству, — выдал он, наконец.
Ай молодец! Ничего такого не сказал, но и руку протянул, образно выражаясь, и дубинкой погрозил, мол, знает, чем я занимался этим летом.
А самое главное — я теперь точно знаю, что он с Медиатором связан, а не просто удачное совпадение.
— Зачем отказываться от выгодных предложений? — улыбнулся я. — У аномальщиков зарплата, конечно, далеко не самая низкая, грех жаловаться, как говорится. Вот только никто ещё не разбогател, работая за зарплату.
— А вы бы хотели разбогатеть? — зацепился Николай за мою фразу.
— Тот, кто скажет, что не хотел бы, — я не торопясь сделал глоточек кофе и поставил кружку обратно на блюдце, — или дурак, или блаженный, или лжец.
— Пожалуй, в этом есть смысл, — кивнул Николай. — Возможно, я мог бы быть вам полезен на пути к вашей цели?
Так… что мы имеем? У Николая, хотя сомневаюсь, что это его имя, нет уверенности в моей благонадёжности. Поэтому напрямую он мне своё таинственное предложение сделать не может. Медиатор тот не церемонился, значит, был в куда большей степени уверен в себе. Или знал про меня меньше. Теперь же у Николая сомнения. Вот он и кидает намёки, вместо того, чтобы сказать прямо. Или… Медиатор, в общем-то, не такое уж серьёзное дело предлагал. А у Николая, значит, что-то посерьёзнее… И при этом они в одной команде, почти наверняка. А что может быть ценнее золотых самородков и драгоценных камней?
Ответ очевиден: информация. А кому она нужна? Да знаем мы, кому… тоже мне, секрет.
— Знаете, Николай, — я откинулся на стуле, — весьма символично, что вы назначили встречу именно в этом кафе.
— Да? Почему же? — кажется, я его немного сбил с толку.
— Если бы история пошла немного по-другому, и в 85-м к власти пришёл Горбачёв, в этом самом кафе мог бы открыться первый Мак-дак в Советском Союзе. Ну знаете, гамбургеры, кока-кола… А сейчас во всём Союзе, наверное, нигде нельзя купить самую обычную колу. Не продаётся, и всё тут.
На лице у Николая не дрогнул ни один мускул, но вот сердце резко ускорилось, я это хорошо слышал. А ещё он почувствовал опасность для себя, и теперь я чувствовал этот характерный запах страха.
Конечно же, он знает, что я аномальщик. Он знает, читал, что это за люди. Но не сталкивался, похоже, до сих пор. И то, что я способен различить и идентифицировать запах колы, которую он пил, когда писал записку, и то ли на бумагу капнул, то ли на руки ему попало… это за пределами его нормальной картины мира. То есть умом он, возможно, и понимает, что это возможно. Но из восприятия такая возможность ускользает.
— Интересный вы человек, Алексей, — заговорил Николай после значительной паузы, потребовавшейся ему, чтобы успокоиться. — Но интересуют вас явно не гамбургеры и не кола. Чего вы хотите от жизни?
— О, а это совсем не тайна! — получив наконец-то прямой вопрос, я продемонстрировал подобающие признаки воодушевления. — Понимаете, мне очень интересны аномалии. Но мой интерес сугубо практический. Где-то там… даже сложно вообразить, где это там… существуют целые миры, такие же, как наш. Есть нетронутые, а есть и населённые разумными существами, и не только людьми. Вы спрашиваете, чего я хочу? Всё очень просто, Николай. Я хочу протоптать туда тропинку. Знаете, какой вопрос Эйнштейн считал самым главным?
— Нет, прошу, просветите меня, — Николай слушал с искренним интересом.
— Является ли Вселенная для нас дружественной. Потому, что от ответа на этот вопрос зависит, возводить ли нам стены или наводить мосты. Так вот, будь я Эйнштейном, понимаете, о чём я? — при этих моих словах Николай чуть прищурился, — я бы хотел заняться наведением мостов. Торговля с разумными, обмен технологиями, добыча полезных ископаемых. В принципе, я сейчас этим и занимаюсь, но… как я уже говорил, никто не разбогател, работая за зарплату.
Николай как будто даже выдохнул. Эйнштейн — это разговорное название грин-карты категории EB-1, предназначенной для «приоритетных работников». Когда-то, когда я планировал подавать документы на грин-карту, я узнавал насчёт возможности попасть в эту категорию, но всё, что мне светило — это EB-5, категория для инвесторов с объёмом вложений в экономику США от пары миллионов.
Уверен, мой собеседник прекрасно меня понял.
— Я бы с удовольствием помог вам, Алексей, в вашей благородной миссии, — на этот раз он ответил сразу, без пауз, — но для того, чтобы это стало возможным, одного желания мало. Вам понадобятся ещё и знания. Какая удача, что вы как раз отправляетесь за ними в экспедицию!
Ну да, ну да. А ещё они нужны вам.
— Мне и правда, я считаю, очень повезло, — согласился я и глянул на запястье, где должен был быть Митя. — А знаете что, Николай? Сегодня уже довольно поздно, а завтра тяжёлый день. Давайте встретимся как-нибудь ещё раз? Скажем, через недельку, в следующий четверг?
— Отличная идея, — кивнул Николай. — Вы рассказываете интересные вещи, и я с удовольствием ещё раз вас послушаю.
Нажав на кнопочку на кейсе, он открыл крышку, и я забрал Митю и телефон. Тут же замигали входящие сообщения от Майи.
— Меня уже потеряли, — улыбнулся я. — Что ж, приятно было познакомиться. Хорошего вечера!
— Взаимно!
Николай привстал, когда я вышел из-за стола и сел обратно с очень задумчивым видом.
На выходе мне попалась официантка.
— Сколько с меня? — спросил я.
— Восемьдесят копеек…
Похоже, официантке стало даже немного неудобно, после червонца о копейках говорить. Но червонец она положила в свой карман, и теперь, под взглядом то ли старшего смены, то ли администратора, она никак не могла сказать, что этой суммы достаточно.
— Держите, — я достал из кармана пятирублёвую купюру. — Сдачи не надо.
Не оглядываясь, я вышел на улицу.
Теперь, подобно Эйнштейну, меня волновал только один вопрос: был это настоящий американский агент, или же наши так конкретно заморочились, чтобы проверить меня.
Сел в машину, и прежде чем выехать, набрал Майю.
— Как прошла встреча? — сразу спросила она.
— Весьма познавательно, — улыбнулся я. — Получил очень вкусное предложение, но это не телефонный разговор.
— Хорошо, потом расскажешь. Сейчас уже домой? — Майка, похоже, уже засыпала, судя по голосу.
— В машине сижу. Только, прости, эскимо не попалось.
— Ой да и ладно! Приезжай скорее, пожалуйста. Я соскучилась, и меня никто не греет.
— Хорошо, родная, — я чмокнул телефон, — уже еду!
Я сбросил вызов, но телефон зазвонил снова, и я с удивлением увидел, что звонит не Майя, а Валентина.
— Добрый вечер, Алексей, — голос был вроде спокойным. — Митя в боевом режиме исчез со связи, и Система меня уведомила. У тебя всё в порядке?
— Да-да, всё в порядке, — заверил я. — Увидимся завтра на объекте.
— Ну хорошо, — хмыкнула Валентина, — до завтра.
Связь прервалась, а я задумался. Правильно ли я поступил, не рассказав Валентине ничего сейчас? Мало ли, вдруг меня проверяет совсем не её ведомство? А хотя… если меня прямо сейчас будут брать, Митя-то со мной, и передать через Систему весточку я успею.
Но рассказывать ей о встрече не стоило. По крайней мере, не в машине и не по телефону. Кто знает, вдруг в телефон программу какую внедрили, или в машину жучок засунули.
Чёрт, вот жил ведь спокойно, на кой ляд мне дались все эти интриги? Можно ведь было просто закосить под дурачка, сказать Николаю, мол, ничего не пойму, шо ты хошь. Начал бы он меня уликами пугать, так я бы только плечами пожал. Несерьёзно. Но нет, мне же мало адреналина, надо ещё, ещё больше! С контрразведкой поиграл, понравилось, видимо, когда в упор стреляют. Теперь вот с конторой по другую сторону большой атлантической лужи поиграть приспичило.