– Так в том и дело, Гиря, в том и дело! У них кормежка по расписанию вчера, но никто не прилетал, прикинь? Да они друг друга рвать должны и драться как собаки. А у нас сам видишь – Ташкент кивнул небритой рожей в сторону ущелья – Мир и дружелюбие! Я не так давно, но точно выяснил, что элитник – зверь одинокий, индивидуальный. Как, примерно – тигр, или медведь. А тут что мы видим, Гиря! Тут мы видим стаю! Пусть даже стая пока без вожаков.
– Ташкент, хватит тарахтеть, я тебя услышал.
Ташкент подобным образом мог балаболить бесконечно, но информации и так избыток, а время пожимает. Гиря с беспокойством посмотрел на циферблат часов, затем на небо, потом постучал многозначительно по циферблату пальцем и Ташкент с Петриком все поняли.
– Ребята, я побежал обратно, а вы оставайтесь и не ссорьтесь. Ладушки? Друг друга потерпите и к тебе, Петрик, обращаюсь к первому. Ташкент, зараза! Что улыбаешься? Учти, следить за языком полезно для здоровья! Все, я ушел….
*****
Понятно, что возле блиндажа никому не придет в голову жечь костер из щепок, но то что Гиря видел на подходе, издалека смахивало на небольшой пожар. Причем пожар был не один, а целых три. И как такое понимать? Зачем на границе между кластерами жечь сразу три больших костра? Само по себе на каменной морене ничего загореться не могло. Там не стреляли, никто не воевал, и более того, бой самой низкой интенсивности он бы заметил сильно загодя. Так спрашивается, какого черта?
Не смотря на угловатость мебельного шкафа, Гиря, как медведь в лесу умел быть не незаметным, а если очень нужно и невидимым. Эти его качества оценил в полной мере Холод, контролирующий освещенное пространство надежно, как ему казалось – спрятавшись. Сначала мощные объятия сковали руки, и одновременно прокуренная длань прикрыла сверху носоглотку, лишив караульного возможности кричать, и заодно – дышать. В голове у Холода мелькнула мысль, что его сейчас удавят и он чуть не обмочился. Но оказалось, что не все так плохо. Ему прямо в глаза уставилась раскрашенная ночным камуфляжем морда Гири и морда довольно улыбалась. Холода от такого обращения накрыла ярость.
– Гиря! Какого…..
Хлоп! И вонючая ладонь снова перекрыла рот, на этот раз разбив до крови губу.
– Холод, заткнись падла! – Свистящий шепот Гири в ухо парализовывал и подавлял сопротивление как шипение удава. – Сам все проссал и поздно кипеж поднимать. Сейчас ты подыхаешь с проломленной башкой и глоткой перерезанной. Понятно? – В конец обалдевший часовой смог только согласно замычать, но Гиря его понял и ослабил хватку. Холод судорожно вдохнул воздух, хлюпая с разбитой губы кровью – А теперь рассказывай. Что за костры, где остальные и от кого ты тут морену караулишь?
– Так это, Гиря! Тут без вас такое было!
– Какое? Слушаю внимательно – Этот бесконечный и такой щедрый на сюрпризы день все не заканчивался и продолжал сыпать новыми подарками.
– Три элитника сегодня подошли прямо к блиндажу, прикинь?
– Элита, к блиндажу? – Гиря не поверил – Ты, Холод, почему тогда живой? И остальные почему спокойно спят?
Он ошибался, несмотря на поздний час никто не спал и все ждали его, Гирю. Именно ему дорогу освещали три костра и Холод караулил тропу из Карусели к блиндажу, где развитые зараженные разгуливали как у себя дома. Они, правда и находились дома. Райский стаб начинался совсем рядом, к нему уводили два окопа, но сам блиндаж территориально оставался в Карусели.
Гиря смотрел вопросительно на Холода, но тот не торопился. Он встал, подбросил в затухающие костры свежих дровишек, устало сел на камень и только тогда рассказ продолжил:
– Гиря, нет ты прикинь. Мы только все расслабились после обеда, кто где отдыхать приткнулся, я разбросал свой пулемет на чистку, как слышу – сдавленно так Агата пропищала. Вот как будто кто ее за глотку стиснул. Ну, я пистолет из кобуры и бегом на крик, тут Фаза подоспел с собакой, а у собаки, представляешь – весь загривок дыбом. В небе воронье еще орет… Короче, я не выдержал и с гранаты «эфки» чеку сдернул. Потому как фиг знает что такое там нарисовалось.
– Гы… А у тебя еще и пулемет разобран. Ну ты, Холод и лошара!
Лошара злобно зыркнул, но рассказ продолжил:
– Хорош стебаться, Гиря! Мне что, вообще теперь оружие не чистить? Так, на чем мы остановились?
– Агата пискнула и Фаза подбежал.
– Ага, все верно, пискнула. И я, как дурак, в одной руке с гранатой, в другой со Стечкиным бегу, а там три элитника, прикинь?
– Ну так и валить их надо было с пистолета! По три пули каждому в споровый мешок, а че, Холод! Да у тебя в обойме еще и патроны бы остались! Гранату в очко самому шустрому и злобному. Гы…..
– Блин, Гиря – ты достал подколками. Нам не до смеха было. Два как огромные орангутанги в чешуе, третий похож на большого таракана или броненосца. Агата скулит и пытается пролезть между камнями, Фаза бежит с гладкоствольной Сайгой. Как нас там не сожрали, не представляю!
– Ой, Холод, не скромничай! А пистолет у тебя на что с гранатой? Я так думаю, что еще неизвестно кто кого….
Заржали оба, у Холода лопнула разбитая губа и рассказ он продолжил сглатывая кровь, но расслабленно и весело.
– Ты Гиря, даже не представляешь, что там дальше было! Вот рассказать ребятам – не поверят и еще обзовут как-нибудь нехорошо. Эти три элитника, развернулись жопами и сели, не обращая внимания на такую вкусную жратву как мы.
– Это ты вкусная жратва? Да я тебя умаляю, Холод. Я представляю как там от всех вас воняло.
– Гиря, ты помолчать можешь, дашь рассказать? Карусель их интересовала гораздо больше нас. Смотрели твари именно туда, не отвлекаясь.
– Ну, и дальше что, как разошлись?
– Так тут и начались те самые чудеса и непонятки. Прибежал Фаза, его собачонка залаяла на тварей и они в три прыжка исчезли. Нет, ты прикинь! Зараженные услышали собачий лай и убежали! Да они наоборот должны со всех сторон сбегаться на собаку.
Вот сейчас Гире стало не смешно. В груди стиснуло сильно, до тошноты и он абсолютно ясно почувствовал приближение чего-то страшного. Абсолютно без причины захотелось плакать, хотя он уже давно забыл, как это делается. Плохие, ох плохие знаки!
– Холод, будь добр, к Фазе проводи. А то я с дороги плохо себя чувствую.
*****
Как только Гиря утром ушел за Петриком к Ташкенту, Фаза уже привычно направился к порталу, но не тут-то было. Прозрачный шар мягко пружинил, не пуская, а затем подпрыгнул и вообще исчез из поля зрения. Вот это новость! Подобное бывает, когда в Райском стабе посторонние, но его «живая сигнализация» не подавала ни малейших признаков тревоги. Но тем не менее портал закрылся и Фаза озадаченно чесал макушку, посматривая боковым зрением на зависшего в воздухе сапсана.
Маруська тявкнула. Но не агрессивно, а скорее удивленно. Метрах в тридцати от них тропу пересекала стайка из шести маленьких белок. От собаки белки бойко разбежались по деревьям, но удалятся продолжали весьма плотной группой. Очередная пища для размышлений… Живность в Райском стабе Фаза изучил неплохо и всегда считал белку животным одиночным. Но чем тогда объяснить стайку из шести штук? Только миграцией, но миграцией куда? Стаб представлял из себя замкнутую территорию с единственным выходом через Карусель.
И удивил Трофим. Фаза кота не видел с раннего утра, но как только они сели ловить рыбу в озере тот появился. И появился не один, а в компании собратьев, впрочем кошачья стая на глаза так и не вышла. Сначала они муркали и перефыркивались в зарослях с Трофимом, затем посторонних кошаков облаяла Маруська и те, шипя как змеи – удалились. Язык кошачьих Фаза понимал не очень, но разобрал, что его Трофима уговаривали уйти вверх по ущелью, туда, где в больших камнях множество укрытий. Верный кот остался, но взлетел пулей на высокую сосну. Из густых веток выглянула усатая, внимательно следящая за поплавком кошачья рожа.
Форель, кстати хорошо клевала. Ввиду закрытия портала и общей нездоровой обстановки Фаза решил отступить от своих принципов и наловить побольше. Он накормил Маруську, крупной рыбиной поощрил кота за верность и только сейчас вспомнил про ворон с Петровичем. Действительно, что за ерунда и где его вороны? Куда пропала боевая авиация? Он огляделся, внимательно прислушался и понял. Сапсан, конечно. Над ним парил сапсан, а вороны с этой милой птичкой несовместимы. Фаза взмахнул соколу приветственно куканом с рыбой и сокол отозвался: «кьяк-кьяк-кьяк».
Потом птица еще раз прокричала и еще…. Фаза не медлил больше ни одной минуты. Они с Маруськой добежали наперегонки до блиндажа, он сунул ничего не понимающей Агате кукан с рыбой и немедленно рванул назад, к своему домику. После того, что прокричал сокол, ему нужны веревки. Много веревок, возможно все, что есть в наличии.
*****
Удобное место озеро с форелью. Не зря, наверно сокол прокричал ему именно там, что скоро всем тут будет плохо и искать надо или высокие места, или лезть в глубокие и тесные пещеры. Птица много с ним не разговаривала. Сапсан просто в крикливой форме возмутился, что Фаза никуда не прячется и ни на что не залезает. Да что такое будет, в конце концов? Пожар, лавина? А может все живое смоет селевым потоком? Выяснять некогда и если ему указали направление, то надо залезать повыше. И когда Фаза полез по оставленной убитым им картографом веревке на каменный зубец, сокол одобрительно заклокотал и простодушно удивился почему Фаза не летает. Ведь летать так просто и приятно….
Он залез, осмотрелся, переводя дух, и спросил у парящего сапсана – угрожает ли что-нибудь ему. Тот проклокотал, что нет. Гордому соколу не угрожает ничего, а надо опасаться таким ничтожествам как Фаза. Ясно. Значит, будем спасаться на возвышенностях и Фаза натащил веревок.
Не понятно, от каких именно проблем может спасти одинокий скальный зуб, но если по ним не будут стрелять снизу, он несомненно является убежищем хорошим. Причем убежищем с веревкой, навешанной еще покойными мурами Мангуста.