Мне настоящие спортсмены нужны.
Задумавшись, я не заметил, что лимузин, чуть заехав вперёд, остановился.
Очнулся, когда из него выскочил вертлявый хмырь в тёмных очках и преградил мне путь.
Дать бы ему в харю. Да не отмоюсь потом: у этих сраных олигархов все менты купленные.
— Простите, что настаиваю, Тимур Владимирович, но настоятельно рекомендую сесть в салон, — сказал хмырь.
Вежливый, бляха медная.
— А вы кто такие? — я решил тянуть время. Как на грех, кроме меня, на улице — только снег. А его в свидетели не запишешь…
— Меня зовут Шпуля, — сказал хмырь. Руки не протянул — умный мальчик. — В салоне ждёт мой работодатель, его зовут Лука Брази. Он просто хочет поговорить.
Я насторожился.
— Лука Брази? — что-то такое в памяти… — Не местный? Итальянец, что ли?
С хрена я сдался итальянцам?.. У них своих тренеров — как собак нерезаных. Один Моуриньо чего стоит.
— Самый, что ни на есть, местный, — нос у хмыря покраснел, уши побелели. В модном, с искрой, костюмчике, явно не рассчитанном на наши погоды, его уже начало потряхивать. — Но не отсюда. Прошу вас: просто послушайте, что он скажет.
Одно из задних тонированных окон опустилось сантиметров на пять. Пахнуло тёплым воздухом, дымом сигар, и чем-то ещё… нездешним, экзотическим.
Цветами какими-то или фруктами.
— Ладно, — пока препирались с хмырём, я тоже окоченел. В нашем климате стоять нельзя. Движение — это жизнь… — Проедусь с вами пару кварталов, до своего дома, — Шпуля тут же кивнул, сверкнул вымученной улыбкой и бросился открывать мне дверь. Я его оттолкнул. Что я, инвалид, что ли?.. — Поди знаете, где я живу, а?
Не дождавшись положительного ответа, я плюхнулся на скрипнувшее кожей сиденье, втащил трость, затем ногу…
На морозе колено сгибаться отказывалось. Категорически.
Дверца захлопнулась именно с таким звуком, какого следовало ожидать от тачки за пятьсот штук баксов.
Салон соответствовал: кожа сидений — цвета заварного крема, Глазастик такой обожает. Вёдрами может лопать.
Все металлические части — на самом деле не металлические. Они золотые.
Я незаметно потрогал ручку на двери — точно золото. К бабке не ходи.
Остальные атрибуты роскошной жизни тоже было на месте: бар с напитками, и явно там не «Арарат» и минералка, а какой-нибудь Реми Мартен с перье… И обитый натуральной замшей потолок, и тот самый Шпуля, выполняющий функции водилы — телохрана…
Само «тело» сидело напротив, заняв почти весь диван.
Одето оно было в серый, не по погоде, плащ, хипстерскую шляпу с обвисшими полями и итальянские ботинки с кисточками, на такой тонкой подошве, что только по паркету шаркать.
Точно не олигарх, — подумал я, нагло разглядывая его мятую, словно у шар-пея, морду. — Глаза чересчур умные.
Он тоже меня разглядывал. Не враждебно, а так, изучающе.
Потом бросил взгляд на костыль…
Ага. Понял, значит. Уважуха.
Я в костыль свинчатку залил. Не для того, чтобы драться. Чтобы руку тренировать. Хотя и от шпаны — отличное средство, чего уж греха таить.
— Лука Брази, — не люблю тянуть. Скучно. — Эт' кличка такая, или как?
Вспомнил я, кого так звали. Киллера одного из «Крёстного», его ещё все боялись до судорог.
— Клички у кошек и собак бывают, — на чистейшем русском, с каким-то вологодским, или смоленским даже акцентом, ответил мужик. — А эт' — погоняло.
Я кивнул. Знаем мы, у кого погоняла вместо кличек.
Что Лука Брази, что Ванька-Каин — один хрен.
Непонятно лишь: и чего ему от меня надо?
— Ну, а меня Тамерланом кличут.
С волками жить…
— Я знаю.
Машина тихонько тронулась и поехала. Мотор мурчал, как обожравшийся сметаны котище, а шин за стёклами вообще не слыхать.
Я потихоньку начал преть: в салоне была жара.
Может, мне это с морозу так показалось, но было здесь градусов тридцать.
И опять же, запах: то ли ананасы, то ли орхидеи…
— И что вы ещё обо мне знаете?
Пускай говорит. Болтун — находка для шпиона.
— Тимур Владимирович Замятин. Одна тысяча девятьсот девяносто третьего года рождения от рождества Христова. Родители умерли, разведён, дочь восьми лет, страдает лёгкой формой аутизма, и как все такие дети — талантлива до крайности.
У меня похолодело под ложечкой.
Хорошо подготовился, собака.
И всё равно: нахрена я ему сдался?
Сбитый лётчик.
— С семнадцати лет играл за московский ЦСКА, считался самым высокооплачиваемым полузащитником в своей возрастной группе, — продолжил, словно читал по-писанному, Лука Брази. — В двадцать четыре получил травму колена: разрыв мениска. В результате не смог играть в финале кубка и… покатился по наклонной. Пил, буянил, неоднократно попадал в полицейский участок. Заработанные деньги, вместо того, чтобы потратить на лечение, спускал на шлюх, — он говорил равнодушно, словно сообщал, что я люблю горячий шоколад и трусы синего цвета… — Супруга, Светлана Тихоновна Либерецкая, профессиональная модель и певица, не выдержала такого образа жизни и потребовала развод. Вскоре вышла замуж за успешного бизнесмена, но это нам уже неинтересно.
— А что интересно? — спросил я. В горле уже клокотало, словно в чайнике с кипятком.
— А то, что после такого фундаментального падения, — он сверкнул на меня своими поросячьими глазками. Как тарантул из норки. — Ты смог подняться. Смог завязать. Получил тренерскую лицензию, нашел новое призвание.
И вот тут рассмеялся я…
— Поднялся, да? — я приоткрыл окно. Сквозь пургу едва виднелись контуры замёрзших бетонных пятиэтажек. В салон тут же залетело несколько снежинок. — Натуральный Хрен с Горы. Аж самому страшно.
— Ты хочешь большего, — не спросил. Он это и так знал.
Кто-то же должен, — вспомнил я слова Дани.
И неожиданно для себя кивнул.
— И на что ты ради этого готов пойти?
«На всё», — чуть не ляпнул, честное слово. Но вовремя прикусил язык: вспомнил про сытых олигарховых деток, в двенадцать лет путающих правую ногу с левой…
А и правда, Тим. На что ты готов пойти ради своей мечты?
— Идите в жопу, — сказал я и взялся за ручку на дверце.
В этот момент машину тряхнуло.
Рука соскользнула, и я со всей дури хряпнулся подбородком о набалдашник на костыле.
Искры полетели-и-и…
— Звёздная команда, — негромко сказал Лука Брази. Напоминал в этот момент он демона Мефистофиля, про которого я в детстве читал. — Новый, с иголочки, стадион. И сколько угодно золота на то, чтобы победить.
Нет, так не бывает, — напомнил я себе. — Это или сон, или того хуже: наркотический трип. В салоне ведь чем-то пахнет, так?..
Или я напился. Пошел, после разговора с Даней, в ближайший бар, и надрался в стельку. С горя.
А теперь сплю и вижу сбычу своих мечт.
Главное начнётся, когда проснусь…
— Идите в жопу, — повторил я и всё-таки открыл дверцу лимузина.
А потом выпрыгнул из салона в ослепительно-жаркий полдень, на ровно, как по линейке, подстриженный газон стадиона.
Трава на газоне была оранжевая, как шкурка апельсина.
А в небе сияло два солнца.
Глава 2
Два солнца?..
Я протёр глаза. Не помогло.
Небо было багровым, как свежий кровоподтёк. В самом зените зияла крупная рубиновая звезда, а рядом, в паре ладоней, примостился ослепительно-белый карлик, больше похожий на дырку в бархатном листе бумаги, сквозь которую и просвечивали настоящие небеса.
Парка повисла на плечах, как мокрый влажный матрас. Ноги в унтах вспотели, на лбу выступил пот.
Но не жара была тому причиной, а невозможный, совершенно нереальный пейзаж.
Стадион был белым, словно его сложили из кубиков сахара, и довольно большим.
Но самая дикость заключалась вот в чём: лимузин стоял ровнёхонько в центре поля, посреди свежей, не примятой травы.
В глазах потемнело.
Это трип.
Меня чем-то накачали, и в данный момент я испытываю ярчайшую в своей жизни галлюцинацию.
Паника накатила волной.
Я же завязал! Я чёрт знает сколько сил потратил на то, чтобы спрыгнуть со всей этой химии…
Не придумав ничего лучше, я снова влез в салон лимузина и захлопнул дверь.
Откинулся на спинку, закрыл глаза.
В салоне, по сравнению с наружей, было прохладно. Лицо обдувал лёгкий кондиционированный ветерок, мех на воротнике парки слегка щекотал щеку…
— Везите меня домой, — хрипло сказал я.
Сглотнул сухим горлом, и тут же почувствовал, как в руку мне вкладывают запотевшую бутылку с водой.
Судя по характерной форме, точно «Перье».
Сорвав крышку, я выпил всё. До самого донышка. И только после этого посмотрел на толстяка.
— Везите меня домой, мать вашу.
— Как скажете, — пожав плечами, Лука Брази слегка повернулся и кивнул водителю.
Мотор тут же заурчал, машина двинулась плавно, без единого толчка.
Захотелось открыть окно и убедиться: колёса ДОЛЖНЫ оставлять след на траве…
Лимузин — тачка тяжелая, она не может порхать по воздуху, как воздушный шарик.
Но я задавил это глупое желание на корню. С галлюцинациями только так. Дай им пищу — неделю будешь флэшбэки ловить.
— Это не галлюцинация, — словно прочитав мои мысли, сообщил Лука Брази. — Я предлагаю тебе, Тамерлан, целый мир, с его законами, с его удивительной жизнью и всем прочим. Если не испугаешься.
Я фыркнул.
Чем напомнил самому себе Светку, супружницу бывшую. Которая горазда была фыркать на всё подряд.
В том числе, и на мои обещания, что я ещё поднимусь.
— Смелость — дело не хитрое, — сказал я после того, как лимузин снова тряхнуло. Я был готов, и костыль держал крепко, так что не расшибся. Подбородок всё ещё болел. — Но один мой приятель говорил так: чтобы строить прочные воздушные замки, нужно стоять обеими ногами на земле. Так вот: моя очередь витать в облаках — тю-тю.