— Ого, — сказал кто-то шепотом, у меня за спиной. — Видать, тренеру и впрямь припекло.
Я про себя усмехнулся.
Вы даже не представляете, как, бляха медная…
— Лей, — скомандовал я барменше.
Поставив передо мной глиняную кружку, Амалия аккуратно сняла с бутыли сургучную печать — всё это походило на священнодействие — и капнула в кружку на самое донышко. А потом взяла графин с водой, намереваясь разбавить напиток.
Я поморщился.
— Ама-алия… — взяв её за запястье, я вежливо, но непреклонно заставил барменшу опустить графин.
— Вот уже двести сорок лет как, тренер.
Последнее замечание я пропустил мимо ушей, кивнув на кружку.
— Ты края видишь?
Минотавриха ещё раз шумно фыркнула. Золотое кольцо в носу качнулось, из ноздрей ударили тонкие струйки пара…
— Уверен?
— На все сто.
Жидкость была янтарной и тягучей, как мёд. Даже запах где-то был похож: душица, липа, ромашка… Впрочем, я могу и ошибаться. Чёрт знает, из чего они его гонят.
Решительно поднеся кружку ко рту, я отпил сразу половину.
— Ну и как?
Оказывается, вокруг собралась немаленькая толпа. Все с интересом заглядывали мне в рот — словно ждали, что из него вылетит птичка.
— Зашибись.
На вкус вино было, как расплавленный свинец. В который добавили апельсиновую цедру и дольку лимона.
Крепости в нём было градусов девяносто.
Жидкость прокатилась по пищеводу одним раскалённым комом, и упав на дно желудка, принялась его растворять.
Зато в голове установился приятный звон, и настроение внезапно улучшилось.
— Ты точно в поряде, тренер? — спросила Минотавриха, на всякий случай отодвигая бутылку подальше.
— Да просто очешуенно.
На всякий случай я крепко обхватил кружку руками. Казалось, она стала единственным неподвижным объектом в качающемся мире…
Минотавриха пожала плечами и отправилась обслуживать других посетителей.
А я сделал ещё один глоток. На этот раз — маленький и осторожный.
С чего я решил развязаться?
Из-за Серёги.
Чтоб было понятней — из-за Сергея Кручинина. Бывшего моего соперника из «Спартака», а ныне — тренера «Сынов Анархии», лучшей команды Сан-Инферно.
Серёга в своё время звездил.
Лучший центрфорвард, один из фаворитов «мяса» на протяжении десяти лет.
У нас с ним было негласное соперничество: кто больше забьёт, у кого тачка круче, у чьей бабы титьки больше…
А потом, во время игры, он меня повалил.
Пнул так, что я получил разрыв мениска.
Долгое время я думал, что таким образом он устранил соперника. Потом — что мне просто не повезло.
Серёга никогда не входил в десятку самых жестких игроков — в отличие от меня…
Это могла быть случайность.
Пока я валялся в больнице, он всячески выражал сочувствие: присылал цветы, и всё такое.
Я ревел от бессильной злобы: двуличная подлая тварь.
Потом успокоился.
Прокручивая раз за разом, в голове, наше с ним столкновение, пришел к окончательному выводу: это была случайность. Он не хотел вывести меня из строя, просто так получилось.
Кто-то, после такого падения, может спокойненько оклематься и продолжить игру…
Я не оклемался. Унесли на носилках.
Боли я тогда не чувствовал, чувствовал жгучий, вымораживающий стыд.
Унесли с поля. На носилках.
Меня…
Два года мне понадобилось, чтобы перестать ненавидеть Серёгу, и просто о нём забыть.
И вот теперь…
— Как ты здесь оказался? — это был первый вопрос, который я ему задал.
— Ха! — широкая белозубая улыбка, русая чёлка… Он ни капли не изменился. — Лучше спроси: как оказался здесь ТЫ!..
Я недоверчиво хмыкнул.
— Не хочешь ли ты сказать…
— Я знал, что тебе нужна работа, — кивнул Серёга. — Но по Москве тебе выписали красную карточку, а тренировать в этом твоём замороженном мухосранске… — он сморщил конопатый нос. — Ты же был классным форвардом, Тим! Просто тебе не повезло.
Я был безумно рад встрече. Первый землянин — не считая Луки Брази. Но из-за того, что мы были знакомы раньше, встреча казалась гораздо более ценной.
Но сейчас настроение начало стремительно портиться.
Общаться внезапно расхотелось.
Серёга даже не упомянул, что именно он и стал причиной моего очешуенного невезения. А ещё…
Это наверное мелочь, но меня взбесило: он так и не сказал, как попал в Сан-Инферно. Перевёл стрелки на меня.
— Слушай, давай присядем, — Серёга махнул в сторону трибун. Кресла здесь были клёвые, с мягкой обивкой. Не то, что наши лавочки… — Разговор есть.
— Игра скоро. Может, после?
— После будет поздно.
И он пошел впереди, не сомневаясь, что я пойду следом.
И я пошел. Любопытно же…
— Слушай, Тим, давай договоримся, — сказал Серёга, как только мы уселись.
Обняв меня при этом за плечи и интимно понизив голос.
— О чём?
— О том, кто сегодня выиграет. Ну, и обо всех остальных играх.
Сказал он это так запросто, душевно — словно выпить после матча предлагал.
— Не понял…
— Ой, да всё ты понял, Тим, — Серёга жарко дохнул мне в ухо, повеяло слабым запахом перегара. — Не ломай целочку-то. Слушай сюда. Я всё придумал… — и он продолжил, как ни в чём ни бывало.
— Это незаконно.
— У нас Тим, у нас. А здесь… — Серёга оглядел стадион, словно тот уже сделался его собственностью. — Всё по чесноку: мы выигрываем, а потом я отстёгиваю тебе четверть выигрыша.
— Всего четверть? — ядовито спросил я. — А чо так мало?..
Он сарказма не заметил.
— Мы фавориты, Тим. А твоя команда — инвалиды при ассенизаторском обозе, понял? Вам никогда не победить.
Я вздохнул.
Ти-и-ихо, чтобы Серёга ничего не понял. Не фиг ему знать, насколько я зол.
— Мои ребята были лучшими в своих командах, — ровно сказал я. — Просто они ещё не успели сыграться.
Серёга расхохотался.
— Лучшими? — он закатил глаза. — Да твоему дону слили весь некондиционный товар! Один не может толком забить, другой — вылезти из шкафчика в раздевалке, третий… — он махнул рукой. — Один Падший чего стоит. Ты в курсе, за что его сбросили с Небес? Нет? Ну дак поинтересуйся.
— А я погляжу, ты уже поинтересовался.
— Врага надо знать в лицо, — пожал плечами Серёга. — Если б не ты — я б вообще не парился. Сбитые лётчики — что с них взять?.. Тут же все — лохи, Тим. Страна непуганых идиотов… — он опять наклонился и жарко дохнул перегаром. — Здесь на ставках можно заработать столько — на всю жизнь хватит. И детям, и внукам хватит… Кстати, как там дочура твоя? Всё чудит? Ну не парься, вернёшься при бабле, купишь ей самолучших мозгоправов.
— Моя дочь не больна. Ей не нужны мозгоправы.
— Да ну? — глаза его презрительно сощурились — но только на миг. Располагающая к себе улыбка вернулась мгновенно, как по волшебству. — Ну, дело хозяйское…
Серёга вздохнул. Помолчал пару минут, а потом порывисто сказал:
— Слушай, Тим, я всё понимаю. Молодые были, глупые. Вот и мерились членами… Но сейчас всё по-другому, Тим, сечёшь? Другие правила, другие приоритеты. Ну хочешь, я извинюсь?
— За что?
Сердце глухо бухнуло. Шрам на колене зачесался.
— Ну, за Светку твою. За то, что мы с ней… — увидев моё лицо, он зачастил: — Я думал, ты знаешь, Тим. Вы уже разошлись, ты уехал… Она сказала, тебе пофиг.
— Не парься, — я нашел в себе силы не скрипеть зубами. — Мне и правда пофиг.
Вот оно как, — я хмыкнул, и оглядел Серёгу с головы до ног. — А я-то гадал, откуда он про Глазастика знает?
Очень захотелось врезать ему по роже.
— Посмотри вокруг, — Серёга повёл рукой вдоль трибун. — Что ты видишь?
Я пожал плечами.
— Матч ещё не начался.
— Да нет, блин! — он начал горячиться. — Ты видишь вокруг ЧУЖИХ, Тим! Ангелы, демоны, медузы, горгоны… Это монстры, Тим. Как в кино. Здесь всё ненастоящее.
— Кроме золота, — ввернул я.
— Ну ты понял! — он обрадовался. — У них тут деньги под ногами валяются. И нам с тобой, — он вновь приобнял меня за плечи. — Грех будет их не подобрать! Так что давай, соглашайся, Тим. У тебя всё равно нет выбора.
Я криво улыбнулся. Чувствовал себя, и впрямь, как в кино.
В дешевом сериале про мафию…
— Так был во мне уверен, а? Поэтому и порекомендовал на место тренера?
— Слушай, Тим, я ж тебя знаю: в долгах, как в шелках, а гонору — как у Билла Гейтса. Тебе бабки нужны не меньше, чем мне. А скорее, больше. Ты же погорел в Москве по полной программе! Я, когда о тебе вспомнил, так и подумал: Тимоха за моё предложение ухватится обеими руками. Вернёшься богачом, Светка сама к тебе в постель прыгнет. Она это дело любит.
Вдох — выдох. Вдох…
— Ты же сказал, вы — фавориты. Так какой смысл?
Собственный голос я слышал как бы со стороны. Как сквозь толстый слой ваты.
— Бережёного бог бережёт, а? — он дружески толкнул меня локтем. — Они ж не люди, Тим. Чего их жалеть? К тому же, мы здесь не первые… В курсе, кто владелец всего этого? — он опять обвёл рукой стадион.
— Безумный Макс.
— Вот именно, Тим! Чувак из Москвы. А знаешь, кто у него тут в перших помощниках? Тоже москвич, прикинь? Некий Колян, фамилии не знаю. Так вот эти двое золото гребут ТОННАМИ, Тима. ТОННАМИ. Так чем мы хуже?
— Не знаю, Серёга, — я поднялся. Внезапно продрало холодом — при сорокаградусной жаре. — Лучше, или хуже… Какая разница? Матч я не солью.
— Всё ещё злишься на меня, да? — он тоже поднялся, спрятав руки глубоко в карманы спортивной куртки. — Ну столкнулись мы с тобой, с кем не бывает? Не знал, что ты такой злопамятный, иначе бы… — Серёга демонстративно сплюнул.
— Ты специально мне тогда колено сломал?
Я не хотел спрашивать. Но иногда так бывает: думаешь о чём-то, а язык уже мелет…