ЛИЧНА В РУКИ
Опытнай ачернитель пиридаст кампрамитируюсчие бумаги, разгаворы и слухи за соответствующее вознаграждение.
Каго нада кампрамитировать — апридиляит закасчик.
Сведенея будут настолько убидитильны, что их запраста примит любой суд.
Абращаца: Кантора на улеце Вязов, что возли дварца Патриция.
Накал страстей достиг такого масштаба, что ставки сыплются, как из Рога Изобилия.
Вот что по этому поводу сказал самый уважаемый букмекер Сан-Инферно, господин Зубодёр: — Ещё пару месяцев назад я собирался уйти на покой. Но глядя на то, что твориться с этим футболом, решительно заявляю: надо работать. А ещё лучше — зарабатывать. Если я позволю себе упустить такую возможность, то сам себе этого не прощу…
Последуем же бесценному совету специалиста: будем делать ставки. Господин Зубодёр заверил, что ставки будут приниматься в любое время дня и ночи, вплоть до начала последней, завершающей игры чемпионата, на которую — по вполне очевидным причинам — можно будет сделать поспешную непродуманную ставку в самый последний момент.
Будем держать кулаки! — таким воззванием завершаю я свой бесценный репортаж.
Прелесть футбола в том, что даже если кто-то проиграет, кто-то другой обязательно выиграет! А значит, выиграем и мы с тобой, мой преданный, футбололюбивый читатель.
Когда я зашел в раздевалку, Тарара как раз закончил читать газету вслух.
Я тоже её читал.
И тоже умел считать. Поэтому прекрасно понимал, что пять побед — это пшик.
Сиди-Читай прав: впереди матчи с самыми сильными командами. Чувствовал себя сёрфером: я поймал волну, и пока что она только набирает мощь. Но рано или поздно вода обрушится…
— Сегодня опять играем с Киллерами, — сказал я. — Зебрина. Ты выходишь во втором тайме.
— Ура!..
— Не ура. А помни всё, чему я тебя учил и… действуй по обстановке.
— Ур… Да, тренер. Как скажете, тренер.
— И не ёрничай. Я тебя насквозь вижу.
Девчонка сморщила носик, но промолчала. Уважуха. Растёт над собой… Ещё пару недель назад она имела комментарий на любое моё слово, даже когда я просто ругался.
— Тук-тук, вы тут в приличном виде?…
Лилит.
Руперт, который только что вышел из душа, и кроме полотенца через плечо, на своей особе ничего не имел, только усмехнулся.
Я же воззрился на ведьму свирепо, уперев руки в бока. ЛЮБОЙ бабе на её месте сразу бы стало ясно: ей здесь не рады. Но только не Лилит.
— Отниму всего пару минут, тренер, — улыбнулась ведьма и принялась вытряхивать прямо на пол какие-то бебехи, которые притащила в просторной торбе.
— Что это за хрень, мать твою?
— Это называется реклама, тренер.
Говорила она довольно холодно. И на меня не смотрела. И по имени не называла…
Слышать привычное «тренер» от Лилит, было как-то непривычно.
«Рекламой» Лилит обозвала небольшие наклейки, с которых зубасто щерился крупный крокодил. Вокруг шла весёленькая надпись: ТЫ ЗАПЛАТИЛ НАЛОГИ В ГИЛЬДИЮ?
— Просто наклейте это на форму, а гильдия Праздников и Оргий прибавит к вашей зарплате по десять золотых, — сказала Лилит. А потом прилепила одну из наклеек к моей олимпийке.
— Эй… — я попытался отодрать наклейку, но та прилипла, как пиявка. Крокодил на картинке строго посмотрел на меня, и оскалил зубы. — Твою мать! — я отдёрнул руку. — Оно кусается.
Лилит закатила глаза.
— Успокойся, тренер. Это всего лишь магия. Просто небольшое заклинание анимации, срабатывает при прикосновении.
Я бросил взгляд на Руперта.
Как ни крути, я всё ещё плохо разбираюсь в местных реалиях. Просто руки не доходят, особенно, в последние несколько недель…
Дома нам на форму всё время лепили рекламу, но платили за это клубу. Игроки получали шиш без масла.
Руперт едва заметно пожал плечами, и я махнул рукой.
— Разбирайте, ребята. Десять золотых на улице не валяются… Я правильно понимаю, речь идёт об обычном золоте? — повернулся я к Лилит.
Та кивнула.
— На десять золотых Максов можно купить нас вместе с потрохами и стадионом, в придачу, — тихо сказал дракон. — И ещё сдача останется.
— Хотя предложил лепить рекламу на форму именно Макс, — сказала Лилит. — Я сходила к господину Скряббу и предложила. Тот согласился: давно мечтал стать спонсором футбольной команды.
— Господин Скрябб — глава Гильдии Праздников и Оргий, — так же тихо пояснил Руперт. — Да, Тарара, ты можешь высказаться, — добавил он не глядя, хотя троглодит тянул лапку точно у него за спиной.
— Можно, я не буду в этом ходить? — спросил Тарара. — Господин Скрябб — мой двоюродный дядя.
— И чем это помешает? — спросила Лилит.
Мне тоже было интересно.
— Два года назад он поссорился с моей тётей Вольпухсией, — пояснил маленький троглодит. — И если, когда я приду домой, она увидит его лицо — сразу откусит мне голову. Инстинктивно. Потом будет жалеть, конечно, потому что тётя — милое и незлобивое существо, но когда видит дядину харю — просто теряет себя.
Вдох, выдох. Вдох…
Как же мало я ещё знаю. Как же, мать его, мало…
— Тарара, — спросил я. — Сколько у тебя ещё родственников?
Помнится, он упоминал, что сирота. И кроме тёти у него никого нет…
— Двоюродная тётя, — принялся загибать пальчики троглодит. — Две бабушки, четыре дедушки, шесть племянников…
— Всё, хватит, — я махнул рукой. — Можешь не цеплять эту хрень. Думаю, дядя поймёт.
— Спасибо, Тим, — шепнула Лилит, когда игроки потянулись на поле, и неожиданно, вдруг, в раздевалке мы остались одни.
— За что? — чувствовал я себя, как последний дурак.
— За то, что разрешил рекламу. Я знаю: ты ведь мог упереться рогом. Так что, спасибо за то, что не стал.
Я хмыкнул.
— Вот, значит, какого ты обо мне мнения.
— Какого? — она посмотрела на меня лукаво, наклонив голову. Волна волос упала на лицо, оставив только один глаз.
Странно. Выглядит так, словно она заигрывает.
— Упёртый. Грубый, — начал перечислять я. — И…
— Нежный и ранимый, — добавила ведьма. — В глубине души, конечно.
Прикрыв глаза, я немножко подышал.
— Слушай, я тебя не понимаю, — сказал я. — То ты на меня злишься, то…
— Хочу извиниться, — перебила Лилит. — Я правда не знала, что письмо от дочки. И так как сама обещала относиться к этому с пониманием… — она прерывисто вздохнула. Меня бросило в пот. — То хочу извиниться.
На всякий случай я отошел подальше.
От Лилит, и… от двери тоже.
Блин.
Нисколько не смутившись, она шагнула ко мне.
Сделала ещё шаг.
Потом подошла так близко, что её грудь прижалась к моей.
Обвила мою шею руками и поцеловала.
Год, если вы помните.
Целый год у меня не было…
— Как тебе такие извинения? — спросила Лилит.
С близкого расстояния её глаза казались фиолетовыми, с янтарными искрами.
— Охренеть.
Подхватив её на руки и прижав к себе, я улыбнулся. Где-то на краю сознания билась мысль, что мы находимся в раздевалке. Что сюда может кто угодно войти: Кунг-Пао, например — придёт вымыть полы… Или кто-нибудь из ребят.
А ещё…
Усилием воли я поставил Лилит на пол и отступил на пару шагов.
— А как же твой ангел? — спросил я. — Этот, как его…
— Автандил, — напомнила Лилит. — А что с ним?
А хрен ли разница, Тим? У тебя не было бабы БОЛЬШЕ ГОДА. И ты ещё будешь выкобениваться?
— Я не могу спать с тобой, пока ты спишь с ним.
Лилит моргнула.
А потом переступила с ноги на ногу, словно внезапно захотела в туалет…
— Хочешь сказать, что я тебе не нравлюсь?
— Блин! — я зарычал. — Ты мне КАПЕЦ как нравишься, Лилит! Если ты ещё не заметила, я буквально из штанов выскакиваю, так ты мне нравишься. Но…
Я попытался найти какие-то слова, но в конце концов махнул рукой.
Она была здесь, рядом. И кажется, хотела заняться со мной сексом.
— Да ничего, — я вновь обнял её прижал к себе. — Если тебе насрать, то и мне тоже.
И я её поцеловал.
Лилит ответила. Да ещё как ответила, мама дорогая!
Несмотря на вынужденный простой, в этом деле я считал себя профи. Но поцеловавшись с ведьмой, неожиданно понял: есть люди, которые в некоторых вещах шарят куда лучше.
Но всё-таки мне пришлось отстраниться.
— Ну что ещё? — казалось, Лилит тоже готова выпрыгнуть из штанов…
— У меня тренировка.
Не представляете, каких усилий мне стоило от неё оторваться.
— Тренировка?
— Вечером играем с Киллерами. Да ты и сама знаешь.
— Тогда… После игры?
Волосы у неё были тёплые, и гладкие, как шелк.
— После игры.
В первом тайме Киллеры забили нам два мяча.
Это был полный провал.
Меня начало тошнить. Во рту появился кисло-металлический привкус, и только потом я понял: в то время, как второй мяч влетел в нашу сетку, я прикусил язык…
Трибуны колыхались чёрным с серебром — хотя играли на нашем стадионе, Гильдия убийц выкупила практически все билеты.
По этому поводу я вдребезги разругался с Кунг-Пао: билеты входили в его ведение, и оставить команду без болельщиков было верхом идиотизма.
Где-то глубоко в душе я чувствовал свою неправоту: надо, надо было поговорить об этом отдельно.
Всегда должны быть места для фанатов команды.
Всегда.
— Зебрина, ты готова? — девчонка завязывала шнурки на бутсах. Чёлка, выкрашенная в зелёно-желтую полоску, всё время падала на глаза, и драконица её сдувала, но чёлка вновь падала… — Нервничаешь?
— Вот ещё.
— Ладно. Хорошо, — я сделал глубокий вдох. — Не выпускай из поля зрения Уриэля. Он передаст тебе пас.
— Да помню я, помню.
— Но если Руперт будет в более выгодной позиции…
— Да помню я, помню, — она выпрямилась.
Не такая она и пигалица, — напомнил я себе. — У нас глаза на одном уровне. А ещё она — драконица. Чешуйчатая, крылатая и крепкая, как кевларовая руковица. С ней всё будет пучком.