Я широко улыбнулся.
Наконец-то мускулы лица вели себя, как надо! Я был безмерно, по-настоящему счастлив…
— Иди ты в жопу, — доброжелательно сказал я Скопику и побежал к своим.
Ну и хрен с ним, если влепит горчичник за неуважение к судье…
Но дельную мысль он высказал.
По сравнению с горгонидами, октапоидами и минотаврами, я — как ромашка на пути комбайна. Это видно, и это прекрасно все понимают.
Этим надо воспользоваться.
Я сорвался с места, как только прозвучал свисток к началу игры. Никто от меня этого не ожидал — особенно, Сыны Анархии.
Наверняка они сейчас пребывают в такой же растерянности, как и мои ребята, — напомнил я себе.
Но сейчас мы в равных условиях. Я больше не тренер. Я футболист.
Я футболист! — подхватив мяч, я что есть сил погнал его к воротам противника.
Мяч был свежий, отдохнувший и не такой лохматый, как в первом тайме. Он зубасто щерился, рычал и норовил вцепиться в носок бутсы.
Вся тонкость в том, чтобы гнать его, не давая вцепиться в себя или отвлечься на что-нибудь интересное, например, других игроков…
Все: и свои, и чужие, остались страшно далеко позади — метрах в трёх.
У меня уйма времени.
Мысленно прикинув, где проходит одиннадцатиметровая отметка, я побежал ещё быстрее, а потом поддел мяч носком бутсы и запустил его в полёт.
И глядя в его безумные, выпученные от возбуждения глаза, слыша его победный вопль, я вдруг понял одну простую вещь.
Надо было понять её раньше, но мешали всякие условности, стереотипы и застарелые привычки…
МЯЧ — ТАКОЙ ЖЕ ИГРОК.
Только играет он один, против всех.
Залетев в сетку с хорошим ускорением, он так её натянул, что чуть не повалил ворота.
— ГО-О-ОЛ!
Я вскинул руки.
Целое мгновение болельщики не понимали, что случилось. Ведь свисток прозвучал не более тридцати секунд назад, некоторые и усесться-то как следует не успели… А теперь опять вскакивать?
Издалека, с центра поля, на меня смотрела Лолита — центр-форвард команды Сынов.
Поймав мой взгляд, она отдала беззвучный салют. А потом повернулась к своим.
А вот теперь всё и начнётся, — я мстительно улыбнулся.
С тех пор, как подошвы бутс коснулись травы, я непрерывно улыбался.
Не скалился, не щерился и не усмехался.
Именно улыбался, как счастливый ребёнок.
Однако рано расслабляться, — напомнил я себе. — Три два, бляха медная.
ЗАДНИЦЫ НАВСЕГДА! — скандировал стадион.
ЗАДНИЦЫ КАК ЗВЕЗДА!
ЗАДНИЦЫ НИКОГДА НЕ ПОРВУТСЯ!
ЗАДНИЦЫ НИКОГДА НЕ ПРОГНУТСЯ!
ЗАДНИЦЫ ОТ ВСЕГО ОТОПРУТСЯ!
Как поразительно быстро фанаты уловили, в чём суть…
После того, как я сравнял счёт, матч пришлось прекратить волевым усилием: на поле хлынули фанаты.
Хлынули с обеих сторон, и с нашей, и с бело-золотой.
НИЧЬЯ!.. — кричали все, у кого были рты. Остальные стучали в такт щупальцами, махали ложноножками и меняли цвет.
Над стадионом кружила алюминиевая летающая тарелка — хрен знает, откуда она взялась.
— Ничья, тренер! — подбежала Зебрина и повисла у меня на шее, слюнявя щеку. Обхватив её за тонкие, но неожиданно стальные запястья, я осторожно поставил девчонку на траву.
— Ты же хотела победить, — перекричать ликующую толпу было непросто.
— Фигня! Мы едем на Игры в Благор! — завопила мне прямо в ухо драконица. — И ты, и я, и Макс!..
— Не факт, — не хотелось остужать её детский энтузиазм. Но против фактов не попрёшь. — С ничьей нам не хватит очков! Эцилопы нас обойдут.
— Эцилопы продули Лютикам! — глаза у Зебрины были шальные, взгляд безумно метался с моего лица куда-то на трибуны — наверняка высматривала своего ненаглядного Макса…
А вокруг меня вдруг образовался кокон тишины. Звуки сгинули, осталось лишь моё горячечное дыхание.
Вдох — выдох. Вдох…
— Откуда ты знаешь? — голос в этой мёртвой, искусственной тишине прозвучал, как колокол.
— Маги вели трансляцию, — пояснила девчонка, перестав прыгать. — Как, ты не знал? Ну и ладно, фигня, тренер! Главное, мы едем на Игры! Мы попадём на Благор!..
Привет-привет, мой экстатически счастливый читатель. Твой бессменный спортивный обозреватель несёт тебе благую весть: мы победили!
Пардоньте, — выльет ушат холодной воды нам на головы критически настроенный читатель. — Задницы не смогли выиграть у Сынов. Счёт был три-три!
Именно, — невозмутимо отряхнусь я, ваш любимый спортивный обозреватель. — Три-три! Причём, последний, третий гол забил тренер Тамерлан в назначенное арбитром Скопиком дополнительное время!
Таким образом, обе команды получили всего по одному очку, что с одиннадцатью победами Сынов, против девяти побед Задниц, не выглядело так уж страшно для команды Безумного Макса.
Но дело в том, что Эцилопы-то проиграли! Бессовестно продули последний матч Лютикам, потеряв три очка, нужные им для того, чтобы стать вторыми.
И это место заняли Задницы!
Если ты не понял всей глубины постигшей нас радости, о мой драгоценный читатель, я сейчас тебе всё объясню: мы едем на Первые Межизмеренческие Игры!
То есть, Задницы едут, а я изо всех сил пытаюсь примазаться к ним в качестве штатного корреспондента: должен же кто-то освещать битву титанов непредвзято, всего лишь за символическое, просто таки мизерное вознаграждение в десять процентов от стоимости приза?
Главный редактор отказался оплатить даже командировочные, мотивировав отказ тем, что «ты и так в любую щелку пролезешь, Сиди-Читай, и разбазаривать на тебя драгоценные фонды я просто не вижу смысла…»
В раздевалке творилось что-то несусветное.
МЫ ЗАДНИЦЫ ВСЕГДА! МЫ ЗАДНИЦЫ ВСЕГДА!
ПУСТЬ БУДЕТ ТАК, ПУСТЬ СДОХНЕТ ВРАГ, МЫ ЗАДНИЦЫ ВСЕГДА!
Тарара прыгал в центре, отбивая ритм хвостом, вокруг него, как вокруг живой ёлки, обнявшись за плечи, скакали мы. Игроки.
Футболисты.
На глаза наворачивались слёзы, и я пытался убедить себя, что это от ядрёного запаха пота, который исходил от Мефодия.
А ведь у него было ВОСЕМЬ подмышек!..
Как классно было прыгать с ребятами, обнявшись, забыв обо всём, и испытывая только чистую, незамутнённую радость…
— Привет, можно к вам? Вы тут в приличном виде?..
— Мисс Лилит! — Тарара, подпрыгнув, одарил ведьму зубастой улыбкой. — Присоединяйтесь!
Внезапно в ногах образовалась дикая слабость, и выпутавшись из пушистых объятий осьминога, я отошел в сторону.
— Как там Руперт? — спросил я у Лилит.
— Пришел в себя. Через пару дней будет, как новенький.
— Доктор сказал, уйдёт несколько недель.
— Просто он плохо знаком с моим двоюродным братцем, — к нам подбежала Зебрина. Девчонка запыхалась, на нежных щечках горел румянец… И куда ей замуж? Совсем пигалица. — Рупи, как услышал о том, что мы едем на Игры, сразу пошел на поправку. Ведь мы же без него не поедем, да? — она с тревогой заглянула мне в лицо.
Я не смог ей ответить.
Челюсти свело судорогой, горло словно сдавил железный обруч — или хвост спортивного корреспондента…
— Ну что же ты? — подтолкнула меня Лилит. — Теперь-то уже можно сказать.
— Сказать что?
Ребята, перестав прыгать, столпились вокруг. Вопрос задала Андромеда. Она всё ещё была в своём боевом лифчике, хотя уже и без майки.
Зрелище завораживало.
— Ну давай, тренер, — подзуживала Лилит. И не надо на меня так смотреть. Дырку прожечь у тебя всё равно не получится.
— А очень бы хотелось, — прорычал я.
Лилит закатила глаза.
— Что-то случилось, тренер? — впервые Тарара не поднял руки перед тем, как спрашивать.
— Мы сделали что-то не так? — со всех сторон зашелестел глухой ропот. В спину мне кто-то горячо и нервно задышал…
— Что, не хочешь им говорить? — вот ведьма. А ведь было так хорошо… — Тогда скажу я, — она гордо вздёрнула подбородок и обвела ребят взглядом. — Тренер Тамерлан уезжает сегодня домой. Вот! — Лилит положила на тумбу в центре раздевалки бумажный пакет. — Лука Брази просил передать… Здесь карточка портала и деньги.
С каменным лицом я взял конверт и надорвал сбоку.
Так и есть.
Белую карточку портала я сразу узнал. А вот деньги…
Вместо золотой монеты в конверте лежала ещё одна карточка. Московского банка.
И записка:
«Поскольку ты плохо разбираешься в курсах валют, я взял на себя труд перевести твой гонорар в привычные рубли и открыл небольшой, но приятно округлый счёт на твоё имя. Л. Б.»
— Вот видите! — Лилит стояла, подбоченившись и выставив одну ногу. Выглядела она так, словно я её соблазнил, обрюхатил, а теперь отказываюсь содержать ребёнка.
Ведьма.
— Это правда, тренер? — первым спросил Тарара.
— Я… — вдох, выдох. Вдох… — Я собирался вам сказать. После игры.
— Сейчас как раз после игры, — простодушно заметил троглодит.
Я сглотнул. В горле словно застрял комок шерсти, он царапал глотку, и исчезать не собирался.
— Мне нужно домой. Честно. У меня там дочка… Она маленькая, и… она — моя единственная семья.
— Я думал, мы — ваша семья, тренер, — глаза троглодита уже были полны слёз.
У меня мерзко щипало в носу.
Срань! Срань это всё.
— Ты не ошибся, Тарара, — почесал нос. Стало чуток легче. — Вы тоже моя семья. И я… Я никогда вас не забуду.
Я замолчал.
Остальные тоже молчали. Никто не пошевелился, никто не двинулся с места.
Тогда я взял конверт и пошел к выходу из раздевалки.
— Тренер! Поздравляю с победой…
— Спасибо, Кунг-Пао. И тебя туда же.
Я прямо чувствовал, с каким недоумением смотрит он мне вслед.
И не оглядывался.
Сжав челюсти, почти добежал до своей каморки, рванул дверь и тут же запер её с другой стороны. Привалился к филенке…
Надо всё сделать быстро. Ненавижу прощания, расставания, сопли, слюни…