— У тебя отлично получается, тренер, — улыбнувшись, она похлопала меня по плечу и упорхнула.
— Спасибо…
И только теперь я заметил, что зелёное желе всё ещё топчется в дальнем углу.
Неожиданно оно булькнуло и подползло ближе, оставляя на полу влажный след.
Я чуть не отпрыгнул, честное слово. Заорать тоже хотелось — очень помогает сбросить напряжение… Но я запретил себе шевелиться. Запретил дышать и даже думать.
Пусть оно пройдёт мимо. Пусть оно просто пройдёт мимо…
Не прошло.
— Приятно познакомиться, тренер, — из желе вылезла мокрая зелёная ладошка. — Я Гортензий.
— Ага, — выдавил я сквозь зубы. Пожал его руку, а потом не удержался, и понюхал свою ладонь. — Ого, мятно-банановый. Люблю желе. Освежает.
— Хотите попробовать?
А вот этого я не ожидал. Того, что у мятного желе может быть чувство юмора.
— Иди в жопу.
— Спасибо, тренер.
Гортензий заскользил к выходу из раздевалки.
А я поплёлся следом.
Подошвы тапок слегка липли там, где наступили на зелёный след…
— Отпусти его, Руперт! — горло надсаживалось от крика. — Он же почти сожрал твою бутсу, идиот… Сейчас за ногу примется.
Мяч сладострастно рычал, впившись в конечность одноглазого. Тот со всей дури лупил им по штанге ворот, но мяч не реагировал.
Казалось, это будет продолжаться вечно…
Они меня не слышали. Точнее, не слушали. Ещё точнее — игнорировали НАМЕРЕННО, всячески саботируя план тренировки.
Хотя какая там тренировка!
У горгонид — так звали гигантов — физическая форма варьировалась от превосходной до охренительной.
Увидев, как Андромеда врезала по мячу, и тот улетел не только за трибуны, но и вообще за пределы стадиона — я перестал шутить по поводу девочек. Нам бы пару таких девочек в ЦСКА — Барселона отдыхает.
Но проблема была не в горгонидах.
— Руперт! Пасуй Уриэлю… Пасуй, говорю, он сейчас свободен.
Ноль внимания.
Он хотел забивать САМ. Только сам.
Настоящий, мать его, лидер. Капитан чертов.
Остальные не обращали на одноглазого никакого внимания. Несколько горгонид затеяли потасовку между собой — кто-то кому-то наступил на бутсу, кто-то кому-то засветил в глаз…
Троглодит носился кругами, как пёс, который бегает за собственным хвостом. Осьминог спрятался за штангой ворот и не отсвечивал.
Желе медитативно колыхалось в центре поля и негромко булькало…
— Ну, как дела?
Я бросил взгляд на Лилит.
Опять переоделась: в облегающее, как чешуя, серебристое платье, волосы собраны в высокую причёску, в ушах — серьги до плеч.
— На букву «ха». Не подумай, что хорошо.
— У меня новости.
Я вздохнул и махнул рукой. Хуже уже не будет…
— Валяй.
— Начинается чемпионат Сан-Инферно. Завтра мы играем с Эцилоп ЭС-И.
Глава 4
И вот он начинается, мой первый матч в Сан-Инферно.
Задница давно скрылся за горизонтом, Глаз Люцифера подёрнут сонной ночной дымкой, как и мои мозги.
Здесь у них вся жизнь протекает по ночам — что неудивительно при такой-то жаре.
Получается, мой организм проходит через ломку. Инстинкты говорят, что по ночам надо спать, но логика советует отбросить их нахрен и использовать всё отпущенное время по полной программе.
Если б здесь был кофе — я бы выпил, наверное, ведро. Но кофе, как впрочем, и чая, и жратвы, в Сан-Инферно попросту нет. Все сидят на каких-то энергетических капсулах, а пьют исключительно алкоголь.
Я пока до такого не опустился.
Стоя у самого выхода на поле, щипаюсь и бью себя незаметно по морде.
— Эй! Нифига себе!.. — чувствительный шлепок по заднице чуть не заставил меня подскочить.
Рядом беззвучно нарисовалась Лилит. В отпадном комбинезоне с вырезом до пупа, с таким макияжем, словно она только что сошла с обложки Плейбоя, и в таких туфлях, что моя Светка продалась бы за них с потрохами.
Лилит заговорщицки улыбнулась.
— Смотрю, ты весело проводишь время.
Я оскалился.
— Всё, что угодно, лишь бы не уснуть.
— И всего-то? — она полезла в свою крошечную сумочку. — Держи!
Эта капсула была несколько больше тех, к которым я уже привык.
— Что это? Наркотик?
— Что такое наркотик?..
— Ладно, проехали. Но если я улечу — это будет на твоей совести.
— Не понимаю, о чём ты, — Лилит чуть покачнулась на своих высоченных каблуках, и я подавил порыв подхватить её на руки. — Берёшь или нет?
Не раздумывая, я бросил капсулу на язык, проглотил…
— Офигеть, нахрен!
По телу прошла волна жара, а затем меня словно наполнили чистой энергией. Как пустой кувшин.
Не помня себя, я подпрыгнул. А потом плюнул, подхватил Лилит на руки и закружил на месте.
Она даже не взвизгнула. Прижалась ко мне всем телом, обняла за шею и засмеялась.
Усилием воли я поставил девушку на место и разжал руки.
— И ты говоришь, что это не наркотик? А отходняк сильный будет? Привыкание?
Вот зачем нужна борода: скрывать эмоции.
— Ещё раз: не понимаю, о чём ты, — Лилит закатила глаза. — Вернёшься в кабинет, просто загляни в ящик стола, ладно? А сейчас… Ну, поговори с командой, что ли.
— Будешь ещё меня учить, — буркнул я и пошел в раздевалку.
Лилит права. Чёрт её задери.
Это мой первый матч в качестве тренера. Первый матч команды под моим руководством. От него зависит, как ко мне будут относиться.
Если мы проиграем…
А мы проиграем, к бабке не ходи. Если у этих эцилопов не все игроки — сплошь калеки одноногие, они раскатают нас, как асфальтовый каток.
Ещё из-за двери я услышал обычный раздевалочный гвалт, и невольно улыбнулся.
Как же мне этого не хватает…
Хочу быть одним из них.
Надевать майку со своим номером, шнуровать бутсы, выбегать на поле, ещё в коридоре, задолго до выхода, слышать, как волнуются болельщики, и как их крики плещутся от трибуны к трибуне, подобно грохочущему прибою…
— Привет, девочки.
Как только я вошел, гвалт в раздевалке стих.
Все уставились на меня. Кто — с недоверием, кто — с ожиданием…
И только капитан продолжал невозмутимо одеваться, даже не глядя в мою сторону.
Хреновое начало.
— Чё надо, тренер?
Ещё хуже.
Я посмотрел на одноглазого. А потом сказал:
— Ты отличный нападающий, Руперт. И если бы ты почаще думал о других, и поменьше о себе — цены бы тебе не было. Сегодня я хочу, чтобы ты играл в глубине поля. И когда придёт время, передал пас Уриэлю.
— Конечно, тренер.
Чёрт. Он даже глазом не моргнул.
Зуб даю: как только Руперту удастся завладеть мячом, он его уже никому не отдаст.
Но забивать Руперт не умеет. Мешает то, что у него всего один глаз, или просто он не способен послать мяч в нужном направлении — хрен знает. Но мяч у него летит куда угодно, только не в ворота.
…
Близится утро. Трибуны опустели, и только по проходам между кресел бродит двухметровый сиреневый цыплёнок, меланхолично собирая мусор в огромную желтую тележку.
Звёздная команда…
Вспомнив, как «Эцилопы» катали «Задниц», я прикрыл глаза и мучительно застонал.
У них в команде были дендроиды. И горгониды. Все — выше двух метров ростом.
Построив плотную защиту у своих ворот, они укладывали гол за голом, словно вели артобстрел.
Семь-ноль. Семь-ноль, твою мать!
Такое позорище и в самом страшном кошмаре не привидится.
Поражение. Вот без чьего вкуса я вполне мог бы и обойтись…
Нахавался уже, спасибо большое.
— Привет-привет, это всего лишь я…
Если бы мы встретились при других обстоятельствах, не сейчас, я бы бросился ему на шею. Земляк всё-таки. А ещё — единственный нормальный человек, кроме Лилит. Но она — баба, а бабы идут по другому гамбургскому счёту.
Из вежливости я постарался смотреть не слишком мрачно, но Лука Брази только ухмыльнулся.
— Что, убить меня хочешь? — спросил он, устраиваясь рядом.
Кресло было широким — я так понимаю, рассчитанным на горгонские, или ещё какие великанские задницы. Мы с ним в этих креслах сидели, как на диванах.
— Не ты же матч проиграл, — буркнул я. — Не тебе и ответ держать.
— Да ладно, не казни себя, — сняв шляпу, Лука Брази обтёр блестящую лысину чистым белым платком. — Это ведь первая игра.
— Если вторая закончится с таким же разгромным счётом — других просто не будет.
— Уйдёшь?
Я фыркнул.
— Сами выгоните. Поганой метлой. Слушай, — развернувшись всем телом, я заглянул в его крохотные поросячьи глазки. В которых не было ничего поросячьего, а только твёрдость и уверенность в себе… — Почему я? Почему, ёрш твою медь, из всей чёртовой уймы тренеров, ты выбрал именно меня?
— Я тебе уже говорил.
— Да помню я эту херню. Сбитый лётчик, который смог подняться. Но ты же прекрасно знаешь, чувак: как раз это — не правда. Нас размазали.
— Это был первый матч, — повторил толстяк. — Ты здесь всего три дня. Чего ты хотел?
Того, что ты мне обещал! — хотел заорать я. — Звёздную команду. И всё, что нужно для победы.
Но промолчал.
Все знают: бесплатный сыр — только в мышеловке. Хочешь звёздную команду — сделай её такой, мать твою за ногу.
Отвернувшись, я стал смотреть на поле.
Сиреневый цыплёнок выпустил из мешка тучу крошечных существ, похожих на помесь уховёртки с ножовкой, и теперь они носились над газоном, срезая травинки на высоте ровнёхонько пяти сантиметров…
— Если хочешь, я могу вернуть тебя домой в любой момент, — нарушил молчание Лука Брази.
Я зарычал. А потом вцепился себе в волосы и изо всех сил подёргал за короткие вихры.
— Мне надо где-то спать, — буркнул я вместо ответа. — Бритва, смена белья. Плохо, что жратвы нет. Но