оснулся и сразу же бросился изучать карту. Он по-прежнему отрешенно стоял возле стола, не замечая гостей в своем шатре. Герцогу Элигосу даже пришлось легонько кашлянуть, дабы привлечь внимание монарха. Да, это был сам Генрих Седьмой, будущий король всея Англии. Вернее он уже был королем, но оставалось лишь маленькое препятствие к абсолютной власти. Граф Линкольн из Йорков, чья немаленькая армия все еще угрожала благополучию монарха.
- Для убийц вы слишком медлительны, - тихо и устало произнес король, присаживаясь на деревянный стул.
- Для короля у вас слишком хилая охрана, - улыбнувшись, ответил Герцог Элигос.
- Знаю. Основная охрана вокруг лагеря, - мужчина махнул рукой, а затем сплел тонкие пальцы и положил на них острый подбородок. – Стало быть, сэр Джон нас покинул.
- Верно.
- Может, оно и к лучшему. Слишком уж много жалоб на него было.
- Ебал свиней? – гаденько улыбнулся я. Тень улыбки лишь скользнула по лицу короля.
- И это тоже. Но к чему медлить? Вы пришли меня убить и вот он я. Перед вами.
- Не нужно лишнего трагизма, - поморщился Элигос. – Здесь нет летописцев и бардов, которые могли бы засвидетельствовать славную и мученическую смерть короля Генриха Седьмого. Пафос вам не к лицу.
- В таком случае, что вам нужно? – удивился король. – Вы убили сэра Джона, чтобы проникнуть в мой шатер. Надеюсь, что цель оправдывает средства.
- Более чем, - улыбнулся демон. – Мы пришли помочь вам победить.
- Вы не похожи на моих рыцарей. Стать не та, - заметил мужчина. – Отсюда вопрос. Кто вы?
- Демоны, - рука Элигоса указала на нас. – А это праведники.
- Дивны дела твои, Боже!
- Прошу не употреблять при мне слово на букву «Б».
- Прошу простить. Значит, и правда демон.
- Правда.
- Хотя, чему тут удивляться. Говорят у Йорков тоже демоны на службе. Такие, для которых отборная десятка, просто шпань, набранная у причала в воскресный день, - кивнул Генрих Седьмой.
- Они и есть наша цель.
- Чудесно, - холодные глаза монарха внимательно изучали каждого из нас. – Вы и ваша спутница с черными волосами похожи на демонов, а вот стоящие рядом – обычные люди в белых одеждах. Как так вышло, что праведники действуют совместно с демонами?
- В карты им продули, блядь, - грубо вставил я. – Вам ли не похуй, ваше величество? Мы поможем вам с демонами Йорков, вы взойдете на престол полноправным королем, и все будут счастливы, станут нюхать небритые писечки крестьянок и пить отвратное кислое пиво по вечерам.
- Сладки твои речи, юноша. Но сколько в них правды?
- Столько, сколько нет ни у одного из ваших рыцарей.
- Слова не мальчика, но мужа, - улыбнулся король. – Вам потребна моя помощь?
- Только приказ, чтобы нам не мешали, - степенно ответил Элигос. – Любой, кто встанет у нас на пути, познает жар адского пламени. Слово короля избавит нас от ненужной возни.
- Логично, - пробормотал он, доставая чистый пергамент и беря в руки длинное перо. Через несколько минут, Генрих протянул Герцогу Элигосу бумагу, на которой темнела красным его личная печать. – Прошу.
- Не стоит говорить то, что я знаю, - блеснул глазами демон, прочтя мысли монарха. – Мы сами по себе.
- Благодарю за искренность, - поджал губы король. – Нечасто появляется возможность увидеть демонов.
- У вас еще будет такая возможность. В обозримом будущем, - тихо добавил Элигос, сворачивая бумагу и поворачиваясь к королю спиной.
- Я знаю, - кивнул тот, не изменившись в лице. – Участь королей всегда предрешена. Слишком многое поставлено на карту. Судьба целой страны.
- Участь любого человека зависит от выбора, - усмехнулся Герцог Элигос. – И вы свой уже сделали. Ваше величество.
- Выступаем через четыре часа, - степенно произнес Генрих. – Будьте готовы к этому времени. Южные ворота лагеря.
- Спасибо, дяденька. Удачного вам правления, - хмыкнул я и, дурашливо поклонившись, вышел следом за друзьями, оставив короля наедине со своими мыслями.
Чуть позже, когда вся наша компания разлеглась на небольшом пригорке, откуда открывался дивный вид на обширные поля и лагерь Ланкастеров, я пристал к Элигосу с одним вопросом, который мучил меня очень давно.
Сначала демон лишь отнекивался и даже порывался пару раз сломать мне ногу, но в итоге сдался под укоризненным взглядом Леарии.
- Збышек. В твоей голове тысячи вопросов. Выбери один и задай его, - лениво буркнул Элигос, покусывая острыми зубами сорванную травинку. Он без стеснения прилег на землю и задумчиво смотрел на свинцовые тучи, которые быстро проплывали над нашими головами.
- Как так вышло, что ты стал Падшим? – тихо спросил я, расположившись рядом с ним. Астра, положив свою голову мне на грудь, поддакнула и с интересом уставилась на вытянувшееся лицо демона.
- Я знал, что когда-нибудь ты задашь этот вопрос, друг мой, - ответил он, пропуская через пальцы черные волосы Леарии, лежащей рядом с ним и также молча смотрящей в небо.
- Я знаю тебя уже хуеву тучу времени, а ты так ни разу и не рассказал мне о том времени, когда был ангелом.
- Збышек, то что для тебя «хуева туча времени», для меня лишь миг. Миг между вспышкой на небе и падением звезды.
- Не юли. Ты знаешь, как я к философии отношусь. И всем известен твой диавольский пафос, - ехидно бросил я, закуривая сигаретку.
- Это не пафос, а мудрость, - рек демон, коротко рассмеявшись. – Но в чем-то ты прав.
- Значит, рассказывай.
- Хоть это было и давно, - начал Элигос, прищурив глаза, когда из-за туч на секунду выглянуло солнце. – Но я помню все вплоть до мелких деталей. А сигил на моей спине не дает этого забыть.
- Печать?
- Да, Збышек. Печать. Печать Отступника. Проклятого и недостойного места на Небесах, - тихо ответил он. - В самом начале нас было тридцать. Тридцать ангелов, которые пошли за Хейлелем.
- Это…
- Да. Это имя Владыки. Прошу, не перебивай.
- Прости, дружище.
- Итак. Нас было тридцать. Тридцать воинов, которые вняли речам Владыки и сняли повязки святости со своих глаз. Тогда мы многое увидели. Увидели то, чего не должны были видеть. И каждый из нас возгордился. Посчитал, что он лучше всех прочих. Иные чувства заиграли в наших душах, а вместе с ними возникли и зерна сомнения. Посеянные однажды, они резко и бурно взошли, принеся с собой ярость, обиду и жажду власти. Тогда началась Первая Великая Битва. Все небесное воинство против горстки глупцов, вознамерившихся в гордыне своей уподобиться Ему. Встали мы плечом к плечу; серафим к ангелу и власть к силе. Горели огнем наши души, когда восстали мы против братьев своих. Но искра уже тлела в груди, и обратной дороги не было.
Дни и ночи бились мы на белых перинах облаков, отдыхая лишь в минуты затишья. А впереди всех бился Владыка, и столь сильна была его воля, что мы не смели противиться ей. Тогда к нам присоединились другие. Они поворачивались спиной к друзьям и лицами к нам. Я видел, как искра горит в них. Как и во мне.
Битва вновь началась, хоть и не кончалась до этого. Сильна была воля Владыки, но Его воля куда сильнее. Мы видели, как гибнут наши братья, и ярость выплеснулась с новой силой. Она меняла нас, искажала привычные черты, превращала в чудовищ. Когда от моего клинка пал один из серафимов, глаза мои затянуло красной пеленой и слезы стали красными, и не жизнь то была, а кровь. Мы бились без отдыха, сжав зубы, и ступали по телам тех, с кем еще вчера мирно беседовали в Райских садах. Но изменения уже нельзя было обратить вспять.
Мы бились храбро, яростно, безумно. Раз за разом мы врубались в светлые ряды и возвращались обратно, истекая благоухающей кровью. Никто не желал сдаваться, а если бы и желал, то тут же сгинул бы во Мраке. Был только Свет. И была Тьма. Свет был ярче, а Тьма гуще. К нам присоединялись другие, вставая плечом к плечу, но Свет был ярче. Тьма росла, а Свет поглощал ее. И так раз за разом.
Но в какой-то момент дрогнули Небеса, и раздался Голос. Сильный, властный, мудрый и… добрый. Голос вопрошал детей своих, а дети были опьянены кровью. Тяжело вздымались их груди, а глаза были черны, как ночь. И разгневался Голос и обрушил на нас всю свою мощь. Раскаленный дождь не был так ужасен, как гнев Его.
Ужас, охвативший нас, был столь силен, что мы бежали. Бросив мечи, друзей и раненных. Бежали, не зная куда и зачем. Но гнев Его был рядом. Тогда начали тлеть наши одежды, превращаясь в черные панцири, с прожилками огня вместо вен. Горели белые перья, наполняя застывший воздух паленой вонью. Но куда хуже была боль, пронзающая каждую клеточку тела и напоминающая о том, что мы сделали. И отринувшие Его стали прокляты в тот момент. И появились печати у них на спинах, содрать которые не мог ни один камень мира. Они горели огнем, боль причиняя, и боль эта по сей день терзает всех, кто отринул Свет.
Второй раз дрогнули Небеса и раскололись, обрушившись на Землю черным дождем. То не капли были, а братья мои. Сгорели белые перья, одежды расплавились от жара, став черными, как сажа. И Голос… Голос в голове, душе и сердце. Голос, в котором была боль. Боль Отца, которого предали его дети.
Семь десятков и еще два нас было врезавшихся в землю и потрясших основы мироздания. Остальные не примкнули к нам, обвиняя в грехах, в которых сами виновны и были. И гнев поглотил наши души и мы все растворились в нем…
- Ебать, - тихо буркнул я, смотря на жесткое лицо Герцога Элигоса, который вновь вспоминал страшные события. – Прости, дружище.
- Это мой выбор, Збышек, - хрипло произнес он, слабо улыбнувшись. – Теперь ты знаешь.
- И я благодарен тебе.
- Пустое.
- Нет. Ты выплеснул ту боль, что копилась у тебя миллионы лет, - ответил я, тяжело вздохнув. – Когда ты говорил, то мне чудилось будто это песня, а не рассказ.
- Это был крик, друг мой, - усмехнулся демон, вновь надевая маску безразличия. Элигос исчез. Элигос вернулся. Он вздохнул и, сжав руку Леарии, указал пальцем в сторону марширующего воинства Ланкастеров. – Нам пора. Рассказ занял много времени, и мы чуть было не пропустили битву.