Новая атака, Норберт тоже это почувствовал. Боль усилилась. Надо выйти наружу, тогда все будет в порядке. Выйти, но ни в кого не стрелять, потому что все заслуживают жалости…
Выругавшись, он покрепче стиснул рукоятку бластера занемевшими пальцами.
— Илси, не поддавайся! Это такое же дерьмо, как тетка Лионелла!
Илси тоже достала бластер, хотя в глазах у нее стояли слезы. Они прятались в пыльном коридоре, освещенном рассеянным светом, который падал из высоко расположенных окон. Зверюга в такое не пролезет. А вот с другой стороны — комнаты, окна там достаточно большие. Пожалуй, сможет протиснуться, если очень захочет. Впереди зиял прямоугольный дверной проем — три метра в высоту, два в ширину. За ним расстилалась знакомая белесая равнина, у горизонта розовели холмы, скрывавшие океан и «Антираспад». Норберт вытащил из кармана передатчик. Связи не было. А чувствовал он себя препаршиво. Боль то отпускала, то вновь накатывала. В ушах звучал, ни на мгновение не умолкая, настойчивый вкрадчивый шепот: если кто-то хочет тебя съесть, надо его понять, простить и пожалеть, в этом и состоит истинный гуманизм. Скотина не может не быть разумной, раз оперирует такими аргументами! Или аргументы изъяты из его, Норберта, человеческой памяти, и тварь манипулирует единицами его сознания, не улавливая их истинного смысла?
В десятке метров от входа мелькнул темный щетинистый хобот, погрузившийся в водоемчик. Туши не было видно. Вскинув бластер, Илси простонала:
— Получай!
Срезанный хобот шлепнулся на землю. Равнину огласил пронзительный, на очень высокой ноте, визг, от которого заложило уши. Визжали хором!..
— Да их тут несколько! — сообразил Норберт.
— Нор, гранаты… — Не договорив, девочка опустилась на пол, сжалась в комок.
Голову Норберта словно сдавило обручем, возникло невыносимое ощущение горя и страха. Стиснув зубы, он заставил себя сбросить рюкзак, достать гранаты, снова надеть рюкзак, не выпуская из поля зрения дверной проем.
— Илси, вставай! — Его голос прозвучал сипло, как у простуженного. — Мы должны сами атаковать, иначе не выберемся.
Она встала, пошатываясь.
— Нор, я не могу… Я слабая…
— Это ты-то слабая? — Он встряхнул ее за плечо. — После Тренажера?!
— Я ничего не могу сама.
— Илси, ты можешь все! Доставай свои гранаты.
Ее колотил озноб, на лбу выступила испарина, но она подчинилась. Норберт, напрягая последние силы, боролся с собой: он только что ощутил приказ. Это был одновременно и ' жесткий приказ, и мольба, взывавшая к его лучшим чувствам: выйти под открытое небо с пустыми руками, без оружия… Спасло его то самое упрямство, которое на Валене помогало противостоять отцу и тетке: путь они все хоть лопнут, он не уступит! Выложив гранаты, Илси опять скорчилась на полу, дрожащим голосом бормоча:
— Не пойду… Все равно не пойду…
Видимо, она получила аналогичный приказ и тоже сопротивлялась. Но сидеть тут — не самый удачный вариант. Еще несколько часов такой интенсивной обработки, и они сломаются. Тогда твари сожрут их. Даже забаррикадироваться нечем! Надо атаковать, но Илси не в форме. Глухо всхлипывая, она свернулась в позе эмбриона, перепачканные пылью светлые волосы разметались по выдержанной в холодных тонах мозаике. Однако перед этим она же встала, когда он сказал, и вытащила гранаты. Вот оно, решение!..
— Илси, поднимайся! Возьми оружие!
Она так и сделала. Значит, решение верное. Илси переносила телепатическую атаку тяжелее, чем Норберт: ее хватало только на то, чтобы не подчиняться приказам, на активное противодействие не оставалось сил. Зато команды брата она выполняла охотно! Что ж, есть шанс прорваться…
— Илси, мы сейчас атакуем. У нас четыре гранаты и два бластера. Вспомни все, чему научил тебя Тренажер!
— Нор, я ничего не могу.
— Одну гранату положи в карман, другую держи наготове! — проигнорировав эту реплику, продолжил Норберт. — Когда выскочим наружу — убивай их и не давай убить себя. Ты можешь стрелять левой рукой?
— Да.
— Тогда бластер возьми в левую руку, а гранату — в правую.
Сестра сделала все, как он велел.
— Хорошо. Когда начнется драка, используй все те навыки, которые ты усвоила в Тренажере. А сейчас прижмись к стене.
Норберт большим пальцем сдвинул рычажок, внешняя скорлупа гранаты распалась на две половинки. Вторично надавив на рычажок, швырнул гранату в проем. Снаружи донесся оглушительный хлопок, потом — истошные взвизги. Боль, пронизывающая тело, ослабла, эмоциональное давление утратило прежнюю силу. Он взглянул на Илси: на ее грязном измученном лице прорезалась слабая улыбка.
— Пошли! — Он шагнул к выходу. — Пока они не опомнились!
Тварей было не меньше десятка. Одна лежала, завалившись на бок, в луже темной крови, другая, у которой не хватало половины конечностей, визжала и вертелась на месте. Остальные, увидев людей, поспешно ретировались — кто за угол, кто в соседние здания. Норберт успел прикончить еще одну зверюгу, и тут боль усилилась, перед глазами поплыли темные пятна.
— Илси, убивай их! — прохрипел он. — Бросай гранаты туда, где они засели.
Сестра выполнила команду. Пусть ей было плохо — заложенные Тренажером рефлексы остались при ней. Она швырнула обе гранаты в дверные проемы построек, где прятались твари; Норберт, еле сохраняя над собой контроль, протянул ей свою, последнюю. Эту Илси бросила за угол. Норберта чиркнуло отлетевшим камнем по колену, он заметил кровь на щеке у сестры. Зато ненастоящая, наведенная боль отступила, в голове немного прояснилось.
— Бежим!
Они рванули к холмам у северного горизонта. У Норберта сложилось представление, что твари медлительны, угнаться за людьми не смогут, но спустя несколько минут боль вернулась, навалилась дурнота.
— Стой! — скомандовал он. — Стреляй по цели!
Их преследовали четыре твари — бежали, растянувшись цепочкой, с небольшим отрывом, не уступая в скорости людям. Развернувшись, Илси вскинула бластер и срезала одну тварь за другой. «Вот что значит Тренажер!» — с завистью подумал Норберт. Сам он в таком состоянии, как сейчас, в двух шагах не смог бы ни в кого попасть. Хотя его состояние… Оно изменилось: боль, душевная мука, тошнота, головокружение — все это пропало без следа!
— Все! — Илси убрала оружие в кобуру, плаксивое выражение исчезло с ее лица. Щеку пересекала царапина, другая, поменьше, алела на лбу. — До чего они противные и нечестные.
Норберт извлек из кармана передатчик: связи по-прежнему не было.
— Идем скорее. Вдруг помехи создают эти твари, тогда корабль в осаде.
Шагали быстро, время от времени переходя на бег. Когда до холмов было рукой подать, настроение у обоих внезапно испортилось.
— Так и есть, — поморщился Норберт. — Готовься к атаке!
В этот раз Илси держалась лучше, да и сам Норберт так, как раньше, не расклеивался. Оба уже знали, что противника можно победить.
Около корабля ошивались только три твари. Норберт с облегчением отметил, что все люки задраены. После того, как тварей перестреляли, передатчик ожил.
— Олег, слышишь меня? — крикнул Норберт. — Вы там целы?
— Да! А что нам сделается? Я никак не мог с вами связаться, и на меня тут, понимаешь, такая депрессия накатила…
— Можешь выйти наружу, посмотреть на свою депрессию. На камешках лежит.
— Ты серьезно? — произнес озадаченный голос Олега.
— Ага.
Створки люка раскрылись, выдвинулся пандус… Оглядевшись напоследок, Норберт обратил внимание на буроватый оттенок, который приняла вода в океане, на то, что холмы казались темнее. Дила сползла к горизонту, зато багровая Мореда поднялась выше. Цвета Каясопона менялись… В проеме люка показался Олег.
— Нашли?
— Нашли.
— А этих зверюшек вы прихлопнули? — Он окинул взглядом уничтоженных тварей. — Зачем?
Оставшиеся на корабле члены экипажа так и не поняли, что подверглись телепатической атаке. Сидевший в рубке Олег решил, что скис от переутомления — это с ним изредка случалось. Он упорно старался побороть хандру и наладить связь с Норбертом, а на тварей, которые слонялись вокруг (их можно было хорошо рассмотреть на экранах внешнего обзора), не обращал особого внимания: местная непуганая фауна, никогда не видавшая звездолета, не повод для беспокойства. Почему-то они показались ему безобидными, даже трогательными, несмотря на отталкивающий вид. Сейчас, задним числом, он отметил и эту нелепость, и неадекватность своих действий в целом: если бы он здраво соображал, то поднял бы корабль, чтобы наблюдать за Норбертом и Илси с воздуха, как только пропала связь. Пусть D-103/2 ни в атмосфере, ни в вакууме не способен был прилично маневрировать, ничто не мешало ему зависнуть над местностью. Из-за «депрессии» и головной боли Олег до этого просто не додумался. Его порядочно смутило то, что он так спасовал.
— Как только вернемся в цивилизованный мир, найду информацию о телепатических атаках, — пообещал он угрюмо. — Если есть тактика нападения — должна быть и тактика обороны, мы это изучим. Чтобы не пускать к себе в мозг каждую скотину.
Аманда и Феспис, когда началась атака, дружно пришли к выводу, что «жизнь вообще поганая штука», и вдвоем выпили литровую бутылку ликилы (которую Аманда купила на Хальцеоле, чтобы добавлять в кофе, по две-три чайных ложки на чашку). Сейчас оба лежали в салоне мертвецки пьяные, в полной отключке.
— Стартуем? — предложил Олег. — Вроде бы больше здесь делать нечего.
Измотанные схваткой с тварями, Норберт и Илси не возражали.
Ючанийский звездолет, прилетевший на Цимлу за партией лидонских скафандров для работы в вакууме, застрял в космопорте надолго: перед самым стартом обнаружились неполадки в двигателях, и экипаж приступил к ремонту. Ремонт затянулся, но цимлеанские власти ючанийцев не торопили. У всех свежа была в памяти последняя катастрофа, когда при посадке свалился на картофельное поле раглоссианский корабль… Что, если б не на поле, а на город? Пусть возятся, сколько