Ехать было недалеко и минут через тридцать он уже быстрым шагом подходил к знакомому двору. Набрал на домофоне код, домофон пару раз протяжно прогудел, потом Юлин голос весело сказал: — «Заходи» и щелкнул замок калитки.
Дима пересек дворик, зашел в подъезд и поднялся на лестничную площадку. За открытой дверью квартиры, слегка наклонив голову и улыбаясь улыбкой Моны Лизы, стояла Юля. Дима засиял и отвесил челюсть — Юля была в коротких джинсовых шортах и обтягивающем желтом топике, на котором отчетливо выделялись бугорки сосков. Дима окинул ее восхищенным взглядом, заметил тонкий браслет на ноге и вдруг понял — она вовсе так не ходит дома, это она его ждала.
— Ваще, — сказал он, показывая большой палец, — я потрясен.
Юля хихикнула, подлетела к нему, затащила в квартиру, и, коротким движением захлопнув дверь, впилась в его губы жадным поцелуем.
— Уф, — сказал Дима переводя дух через, наверное, пару минут, — как стакан коньяка на голодный желудок. У меня аж голова закружилась.
Юля тихонько засмеялась и принялась расстегивать Димину куртку.
— Подожди, — Дима посерьезнел и полез в карман. Достал одну из распечаток, развернул ее тыльной стороной к Юле.
— Давай сходим куда-нибудь? А? Я угощаю!
«Забудь телефон дома», — было написано на бумажке, — «есть разговор. Я кое-что узнал.» Юля прочитала надпись, внимательно и серьезно посмотрела на Диму, потом усмехнулась.
— Ха! Ишь ты! Выгулять решил девцонку? Я ж избалованная, смотри, разорю.
— Ну и разоряй, — серьезно сказал Дима, — на тебя — не жалко.
Юля задумчиво посмотрела на Диму, покачала головой, развернулась, и, бросив через плечо, — «Ща, погоди секунду — переоденусь», — скрылась в комнате. Дима вздохнул и привалился к стене. Он уже давно знал, что означает эта фраза и приготовился к минимум получасовому ожиданию Но Юля его опять удивила. Меньше чем через минуту она вышла из комнаты в платье с черно-красными узорами, чулках-сеточке и пушистым черным платком на шее. Или шарфом. Или хрен знает чем — Дима не настолько разбирался в предметах женского гардероба. От такого скорого преображения Дима удивился настолько, что еле успел подхватить снятое Юлей с вешалки полупальто.
— Быстро ты, — выдохнул он, помогая Юле одеть верхнюю одежду.
— Ага, — Юля кивнула, бросила на него взгляд искоса, потом улыбнулась, — я хитрая. У меня в шкафу всегда несколько готовых комплектов висит, на случай, если надо быстро одеться. Дешевый фокус, скажу я тебе, но некоторых мужиков так пробивает, что они только за это жениться готовы, — и она серебристо рассмеялась. Дима тоже посмеялся, хотя упоминание «некоторых мужиков» неприятно резануло. Юля влезла в сапоги на высоком каблуке, застегнула молнию, выпрямилась, шагнула назад и слегка изогнулась.
— Как я тебе?
— Отпад, — честно признался Дима.
Юля улыбнулась.
— Ну пошли тогда. Тут хорошая кафешка итальянская есть на углу. У них такая лазанья вкусная, — глянула искоса, — это я намекаю.
— Ага, — Дима кивнул.
— Не боись, не понтовая. Вполне демократичная… для центра, разумеется.
— Да неважно, — Дима вышел на площадку, подождал пока Юля закроет дверь и пошел вниз, к выходу.
По дороге Юля ничем не заикнулась насчет обещанного Димой разговора — наоборот, была беспечна и весела. Может, даже чересчур. Весело смеясь, рассказывала всякие случаи с работы, походу выдавая такие нелицеприятные характеристики некоторым весьма известным личностям, что Дима даже оглядывался нервно — вдруг кто из прохожих услышит. Смеялся вместе с ней, поддакивал, соглашался, а сам — дико страдал от нереальности происходящего. Нет, не от нереальности — вот же оно все, куда реальнее — а скорее, от скоротечности. Как клерк, весь год сутки напролет корпящий в пыльной конторе, грустит в последний день недельного отдыха в турецком оллинклюзиве. От того, что происходящее сейчас — не навсегда, от того, что это закончится — и очень скоро. Обыденность ситуации (ну что такого — идет парень со своей девушкой) только усугубляла. «Ну что за я человек», — думал Дима, машинально улыбаясь и кивая, — «ну почему нельзя так жить — каждый день? Идти по улице с любимой девушкой, с такой, что встречные мужики оборачиваются вслед (да, да, ты, длинный, нефиг грудь выпячивать — она тебя даже не видит), идти в ресторан и не думать о том, какой будет счет и насколько глубокую дыру он проделает в моем бюджете. Не раз в месяц по расписанию, и не когда премию дадут, а в любой день — просто так.»
— Вот, — сказала Юля, перебивая его самокопания, — «Рисорджименто».
Дима посмотрел на вывеску, сказал:
— Ага, и в самом деле, — потянул на себя ручку двери и отстранился, пропуская Юлю.
Кафе Диме понравилось. Небольшое, уютное, стилизованное в кантри-стиле с, видимо, итальянским акцентом. Похоже, было оно переделано из пары квартир первого этажа, потому что зала как такового тут не было, а было множество закутков, где стояли круглые деревянные столики. Несмотря на выходной, народу было мало.
— Вечером народу больше бывает, — сказал Юля, садясь на выдвинутый Димой стул, — иногда сесть некуда, а после восьми столики они не заказывают.
— Ай-яй-яй, — сказал Дима, садясь напротив.
Неслышной тенью подлетел официант. Юля, грустно вздохнув, заказала салат с тунцом и двойной «секс на пляже». Причем «секс на пляже» она произнесла таким голосом, что Дима даже покраснел и тут же порадовался полумраку зала. И посочувствовал бедолаге официанту. Сам он заказал медальоны из свинины, лазанью (получив в награду благодарную улыбку Юли) и пиво.
— Ну так и зачем ты меня сюда вытащил? — спросила Юля, когда официант, принеся напитки, сказал: «салат будет через пять-семь минут, горячее — через полчаса» и растворился в полумраке зала.
— Э… ща, — сказал Дима. Вытащил айфон. Леха, наверное, предупредил бы его, но — береженого бог бережет — и Дима на всякий случай вытащил из него аккумулятор. Потом достал свежеприобретенную «Нокию», выключил ее, а потом — вытащил аккумулятор и из нее. Сгреб все детали и запихал их в карман. Юля наблюдала за его манипуляциями с понимающей улыбкой.
— Паранойя — это не диагноз, а образ жизни, — сказала она, — что, тоже проняло? Зря дергаешься, телефоны ни при чем.
— Почему ты так думаешь? — удивился Дима. Удивился не столько заявлению, сколько уверенности, с которой Юля это сказала.
— Я проверяла, — она отодвинула носом трубочку и хлебнула коктейль прямо из фужера, — как я начала чувствовать, что меня пасут, так телефон в первую очередь проверила. У меня благодарных знакомых много… из органов в том числе. Нет у меня никакой прослушки в телефоне, так что я могла б свой дома и не забывать. По идее я обязана его все время включенным рядом с собой держать — не дай бог Верка позвонит — потом год мозг грызть будет.
— Я на всякий случай, — сказал Дима, — у меня-то точно есть, и именно в телефоне. Я тоже проверял.
Юля поставила фужер на стол и вопросительно посмотрела на Диму. Дима помотал головой:
— Сначала скажи. Ты медосмотр часто проходишь?
Юля пожала плечами, отвела взгляд.
— Раз в месяц.
— Часто, — напряженно прокомментировал Дима.
— Так, — Юля побарабанила пальцами по столу, — работа такая, должен понимать, не маленький. Раньше, когда я феей была, я вообще сама раз в неделю проходила, причем — за свой счет, конечно же. А как же? Здоровье — это самое главное.
— А когда последний раз проходила?
— Ты это к чему? — Юля нахмурилась, поизучала Диму вопросительным взглядом, но ответа не дождалась и пожала плечами:
— Да вот как раз поза… нет, третьего дня… а что?!
— Ну, значит, месяц у нас еще есть.
— Месяц?
— Ага. Нет у тебя дома никаких камер… то, есть, может и есть, но дело не в них. Они научились считывать воспоминания, — Юля закрыла ладошкой рот и вытаращила глаза, — и просматривают их. Все, что делал, что говорил, и даже — что думал. Томогораф, который на медосмотре — вовсе не томограф…
Юля не выдержала и расхохоталась.
— Как параноик со стажем, хочу тебе сказать, — она положила свою ладонь поверх Диминой, — вот это — уже диагноз. Даже я до такой шикарной мысли не додумалась.
Дима сердито стряхнул ее ладонь.
— Не веришь. Ну да, я бы тоже не поверил. Вот только Вирджил мне сам об этом сказал. И рассказал… про меня… такое, что… короче, никто не знал.
— Камеры, подслушка, — Юля пожала плечами, — поверь опыту старой проститутки — все без исключения фантастические рассказы имеют под собой самое что ни на есть прозаическое объяснение.
— Вовсе ты не старая, — возразил Лукшин. Юля хихикнула. Дима смутился.
— Я не то хотел сказать… в смысле… а, проехали. Ты же сама говорила, что у тебя нет камер, и мистика какая-то?
— Я говорила, что не нашла. И что в мистику не верю, — мягко сказала Юля, — знаешь, какие камеры бывают — с булавочную головку?
— Никакие камеры мысли не записывают!
— Хороший психолог… — Юля пожала плечами.
— Блин, Юля! Я их видел! Записи эти. Мне Вирджил показывал. Эти записи воспоминаний… расшифрованные, — какая-то важная мысль молнией мелькнула у Димы в голове, он даже замолчал пытаясь ее поймать и осмыслить, но не успел. Встряхнулся, продолжил, — Они почти как видео, но не видео. Там все такое… местами упрощенное, местами искаженное, но все-превсе. Все записывается — что увидел, что услышал. И все мысли и впечатления — тоже.
— Видел?
— Своими глазами. Эта машина… которая мысли читает — она… основа их идеологии. Они переворот готовят, Юля. И хотят, чтобы эта машина определяла, какие люди — хорошие, а какие — плохие. И чтобы вообще все люди через эту машину проходили, со временем. Чтобы все знали про всех абсолютно всё. И тогда, раз скрыть ничего невозможно, то и преступлений никаких не будет.
Юля молчала, глядя на Диму округлившимися глазами и было в ее взгляде что-такое, что он понял: на этот раз — поверила.
— В принципе, — пожал Дима плечами, — в самой идее что-то есть, это да. Возможно, в этом направлении и надо двигаться, вот только насчет реализации я опасаюсь. Уж больно по-русски это… чтобы, раз — и все в шоколаде. Так же не бывает.