Статья имела необычайный общественный резонанс. В редакцию пришли сотни писем с горячими благодарностями автору нового почина. А главное — у него появились последователи.
И как всегда, первой новый почин подхватила молодежь. В отделение Союза писателей стали приходить десятки молодых бездарностей, принося в урнах прах своих произведений.
Постепенно к ним стали присоединяться и бездарности среднего поколения, а затем даже маститые бездарности. Они сжигали свои записные книжки, рукописи, а один из маститых забрал из типографии и сжег верстку своего полного собрания сочинений.
Правда, как и во всяком благородном начинании, здесь тоже не обошлось без халтурщиков. Двое молодых поэтов были уличены в том, что ничего не писали, а просто сжигали чистую бумагу. Не обошлось и без плагиаторов, сжигавших чужие произведения. Один плагиатор обнаглел настолько, что сжег томик Пушкина.
Но в основном новый почин породил очень нужное литературное движение, поддерживаемое самой широкой общественностью. В связи с необычайным размахом этого движения в отделении Союза писателей была создана специальная секция самосожжения. Во главе секции встал Антипенко.
К этому времени он уже был принят в писательский Союз, много выступал, обмениваясь опытом, руководил семинарами по самосожжению, готовил юную смену бездарностей к исполнению их общественного долга. Он председательствовал на торжественном собрании, посвященном первой годовщине славного почина. Работники издательств преподнесли ему памятный адрес, а благодарные читатели вручили модель газовой плиты с четырьмя горелками, пылающими вечным огнем.
И кроме всего, Антипенко очень много работал. Он был добросовестным человеком — не мог позволить себе сжечь чистую бумагу, неоконченное или литературно недоработанное произведение. Поэтому приходилось писать. Писать много, всерьез, бессонными ночами.
Однажды, когда Антипенко с удовлетворением сжигал первые главы только что законченного романа, критик Борзый схватил его за руку.
— Стой! — крикнул Борзый, пробегая глазами страницы. — Кажется, это совсем неплохо… То есть просто хорошо! Это нельзя жечь. Это надо печатать!
Антипенко на секунду остановился. В глазах его вспыхнул лихорадочный огонек новичка, мечтающего о первой публикации. Но тут же погас.
— Нет! — твердо сказал он. — Я уже не в том возрасте, чтобы менять жанр!
Он вырвал из рук Борзого последнюю главу романа и решительно отправил ее вслед за первыми — в огонь.
1968
В огромном нарядном зале вокруг огромной нарядной елки собрались — тоже очень нарядные — дети и родители.
Родители были празднично взволнованы. Дети были буднично спокойны.
— Сейчас, сейчас к вам явится Снегурочка! — тормошили родители детей.
— Знаем, знаем, — успокаивали дети родителей. — Вон в ту дверь войдет.
И действительно, из указанной ими двери выпорхнула юная очаровательная Снегурочка.
— Какое чудо! — застонали от восторга родители. — Смотрите, сарафан весь в снежинках! А коса, коса!
— Парик, — снисходительно объяснили дети. — Сейчас она загадки будет загадывать.
И действительно. Снегурочка предложила собравшимся несколько веселых загадок. Дети иронично промолчали, а родители довольно толково прокричали отгадки.
Потом Снегурочка торжественно взмахнула рукой.
— Ра-аз, два-а, три-и… — протянула она.
И застыла в ожидании.
— Ну же, ну! — заволновались родители. — Крикните все хором «Елочка, гори!» — и елочка сама зажжется!
— Не сама, — урезонили их дети. — А электрик врубит рубильник, и лампочки зажгутся. Если только не будет короткого замыкания.
— Раз, два, три… — нетерпеливо повторила Снегурочка.
И родители, махнув рукой на просвещенных отпрысков, сами хором закончили магическую формулу:
— Елочка, гори!
Елка послушно вспыхнула сотнями электрических свечей общей мощностью с небольшую сельскую электростанцию.
Родители дружно ахнули и зааплодировали.
Дети потянулись в буфет.
А Снегурочка уже читала стихи, призывая явиться Деда Мороза.
— Сейчас придет Дедушка Мороз! — обрадовались родители. — Смотрите, смотрите!
— Видели, видели, — заверили их дети. — У него такая дубленка до пяток.
Дед Мороз не замедлил откликнуться на стихотворный призыв Снегурочки и явился — белобородый, в роскошной шубе, с туго набитым мешком за атласными плечами.
Он раздвинул в широкой улыбке красные яблоки щек:
— Здравствуйте, дорогие ребята! С Новым годом вас!
— Спасибо, и вас также, — воспитанно ответили дети.
А родители прокричали, как положено:
— Здравствуй, Дедушка Мороз! Ты подарки нам принес?
Дед Мороз утвердительно потряс мешком и распустил на нем завязку.
Родители задрожали от любопытства.
Дети привычно выстроились в очередь к мешку.
Они получали подарки, вежливо благодарили, тут же начинали поглощать содержимое и, соря крошками печенья, хвастали друг перед дружкой совсем другими подарками: теми, что получили на Новый год от родителей, — велосипед, фотоаппарат, лыжи.
А потом… Потом родители плясали вокруг елки. Дед Мороз и Снегурочка заводили их бурный, чуть запыхавшийся хоровод, лица родителей были светлы и праздничны, и кто знает, что видели они в эти минуты?
Может, виделись им в ослепительных электрических свечах огоньки настоящих свечек на худеньких послевоенных елках.
Может, казалось им, что прекрасные наряды Деда Мороза и Снегурочки перешиты, как когда-то, из старой шинели и гимнастерки.
Может, чудились им в сказочных стеклянно-нейлоновых украшениях нынешней елки давние деревянно-картонные игрушки на елках их детства.
А может быть, ничего такого им вовсе не виделось, не чудилось и не казалось. Может быть, просто им было по-настоящему хорошо и весело, и поэтому, только поэтому, и плясали родители в бурном, чуть запыхавшемся хороводе вокруг елки…
А дети пили ситро в буфете.
1971
Вагон-ресторан скорого поезда покачивало на рельсах, постукивало на стыках.
Широко расставляя ноги, как бывалый матрос на палубе корабля, к столику приблизился белоснежный официант.
— Принесите, пожалуйста, чай, — попросил пассажир.
— С лимоном, — уточнил официант.
— Нет — без.
— Без — нет.
И он вежливо почесал карандашиком строчку в меню. Там было написано: «Чай с лимоном — 7 коп. Чай без лимона — нет».
— Почему нет? — удивился пассажир. — Ведь чай с лимоном есть?
— Есть.
— Почему же нет без лимона?
— Согласно меню, — учтиво, но твердо ответил официант.
— Но давайте все-таки подумаем…
— Давайте подумаем.
Официант старательно напрягся.
— Итак, — спросил пассажир, — вы можете принести мне чай?
— Могу.
— И можете принести лимон?
— Могу.
— А принести чай, но не приносить лимон можете? Только не спешите с ответом, поразмыслите, пожалуйста…
Официант честно и долго собирал все морщины на лбу, собрал наконец и покачал головой:
— Нет, не могу.
— Но почему?
— Согласно меню.
Они помолчали. Официант постепенно отходил от непривычного напряжения. Пассажир ласково потянул его за рукав белой куртки:
— Да вы присядьте, пожалуйста, не волнуйтесь. Давайте-ка снова поразмыслим.
— Давайте, — без всякой надежды кивнул официант.
Он опять послушно собрал лоб гармошкой.
— Значит, так: у вас есть чай?
— Есть.
— И есть лимон?
— Есть.
— Выходит, для того чтобы получить чай без лимона, надо просто не класть в чай лимон.
Эта неожиданная мысль вышибла крупные градины пота на висках официанта. Его приятный баритон умоляюще дрогнул:
— Нельзя…
— Да почему же?
— Согласно меню!
Пассажир обнял официанта, погладил по редеющим кудрям, и тот доверчиво приник к его груди.
— Друг мой, товарищ мой, брат! — прошептал пассажир в большое и чистое ухо официанта. — Расслабьтесь, подумайте… Не может не быть чая без лимона. Может только не быть чая с лимоном. Такое еще иногда бывает: чай есть, а лимона нет. Нету — и все! Но раз есть чай и есть лимон, значит, теоретически может существовать и отдельный чай без отдельного лимона. Ведь так, милый? Ведь так, родной?
— Нет, — всхлипнул официант, утираясь галстуком пассажира, — не может. Согласно меню!
Официант зарыдал. Пассажир дал ему валидол и принял сам.
— А вы попробуйте, хороший мой, — шептал он, ворочая таблетку под языком. — Попробуйте пойти на кухню, налить стакан чаю, а лимон в него не класть. Это совсем не страшно. Просто не кладите — и все! Это не страшно, это можно без наркоза, вы попробуйте…
Официант попробовал сорвать стоп-кран, но пассажир нежно перехватил его руку.
Тогда официант отчаянно кивнул, собрал остаток сил и, держась за столики, ушел на подламывающихся ногах.
И он принес чай. Без лимона.
— Вот видите, славный мой, — облегченно улыбнулся пассажир, — в жизни нет почти ничего невозможного!
Официант тоже облегченно и счастливо улыбнулся. И взял с пассажира семь копеек. Как за чай с лимоном. Согласно меню.
1973
В солнечный июньский день — День медицинского работника — Саша Орлов с утра побрился, повязал новый галстук и уселся в ожидании поздравлений. Основания для этого у него были: накануне Саша защитил диплом и получил гордое звание врача-стоматолога.
Первым пришел его старший брат Коля — штангист нелегкого веса.
— С праздником тебя! С твоим медицинским днем!
Коля огромной лапой сплющил Сашину ладонь. У Саши на глазах выступили слезы.
— Не плачь, — печально сказал брат Коля. — Мне самому плакать хочется. Вчера рекорд рванул, а сегодня аппетита нету! Что делать, порекомендуй.
— Не знаю, что тебе порекомендовать.
— Как так не знаешь? Разве для того мы вырастили из тебя врача, чтобы ты ничего не