— Тот новогодний праздник, с которым совпала пропажа, встретили в вашем доме, Василий Васильевич?
— Да, в нашем. Потом — у Тронских, Мы ведь жребий обычно тянем... Традиция... Следующий будем встречать у Майоровых,
— Хорошо. Перечислите гостей.
— Все, кто здесь, только вот Виктора с Инной и Альберта Петровича не было. Тронские в полном составе. Майоровы без сына.
— Вы искали книгу, Василий Васильевич?
— Конечно. Тем более что у меня ее просили почитать,— как в воду канула! Стояла на видном месте. И вдруг — была и нету... Два тома стоят, третьего нет.
— Ни на кого не грешили?
— А на кого же?! — изумился Петухов.— Внука допрашивал. Думал, дружкам показать вынес. Но он парень серьезный. «Ты что,— говорит,— дед, теперь книжки из дома выносить нельзя. Про книжный бум не знаешь?» Я, конечно, знаю...
— Нет, наш Васятка,— подтвердила Аня,— парень аккуратный, Я всегда говорю: «Отец дурак, мать дура, в кого же ты такой умный...»
— Пропадало бесследно и у меня,— глухо сказал человек, о присутствии которого Быков почти забыл,— Валентин Зиновьев.— Очень болезненная пропажа. Я на даче хранил серебряный портсигар отца. Не очень ценный, но дорогой мне по воспоминаниям. Нашего производства, знаете, наверное, серийный — «Три богатыря».
— Откуда конкретно исчез портсигар? — Быков напрягся.— Из стола?
— Да, из письменного стола.
— При каких обстоятельствах?
— Лучше я расскажу,— вмешался в разговор Петухов.— Ты, Валя, не объяснишь толком. Наши дачи рядом — моя и Зиновьевых, что Вале от отца досталась. Прошлой осенью был грибной урожай. Народу было много, и я предложил, пусть молодежь ночует у Вали...
— Кто ночевал? Поименно!
— Люба и Андрей, Майорова Петра Николаевича дочь, внук Петуховых пришел из интереса...
Тронская вдруг сжала виски тонкими пальцами...
— Я все надеялась... Боже мой... Наш Андрей... Моя Люба...
— А ты все думала,— грубо оборвал жену Тронский,— кто спер у твоей сестрицы серьги... Теперь сообразила?! — Тронский зловеще приподнялся и навис над женой.— Первого выжила, мало, говорила, получает... Но ведь парень был порядочный, дочь нашу любил... А кого этот любит? Фрукты с рынка? «Фольксваген» свой? Ты когда-нибудь покупала зимой персики на полдник, а, Изабелла?
— Нет, нет, не может быть, не хочу верить, не верю...— шептала она,— нет... Поклеп, просто вы все ищете козла отпущения! Он не входил в квартиру! Клянусь вам!
— Ваш зять живет с вами? — Быков повернулся к Тронскому,— Ваш адрес?
— Нет! Да! — Тронский поднял руки, словно защищаясь.— Но он у нас не прописан!
Андрей Потанин .
Он остановил машину прямо у ее подъезда. Она запрокинула голову, взглянула; на свои окна, словно надеясь, что там кто-то ее ждет.
— Наверное, вы думаете,— сказала она, повернув к нему лицо,— что я приглашу вас на кофе? — Он только улыбнулся, показывая этим, что согласен на любой исход их встречи, и ее голос стал официально строг.— Этого не будет.— Она немного помолчала, взялась за ручку дверцы, произнесла многозначительно.— С вами еще придется разбираться,— и вышла из машины.— Да... Благодарю. Но я не беру взяток, а подарки принимаю только от близких.
Он онемел. В тишине легкий щелчок браслетного замочка прозвучал как выстрел.
Она взглянула на него, и в глазах ее он прочитал ничем не прикрытое презрение. Швырнув браслет, хлопнула дверцей и тотчас исчезла в подъезде, а он долго еще не мог включить скорость и нажать на акселератор. Что же это такое? Нет, что это такое?
Первое желание — догнать и набить морду! Изуродовать так, чтоб потом сидеть за нее, стерву, не жалко было! Даже руки затряслись... Кретинка...
Он, Андрей Потанин, работал экспедитором мебельного магазина, где директором была она, Ерохина Софья Григорьевна. Она стала директором полгода назад. Он же был фактически директором почти шесть лет. Два месяца ушли на то, чтобы из ее предшественника сделать послушную куклу. Всего лишь два месяца.
...Когда Андрей привел того директора к своему другу Володьке, никаких тайных мыслей у него, честно говоря, не было. Да и у Володьки тоже. Андрей хотел просто угодить начальству. У Сергея Степановича болело под ложечкой, а чтоб он в квалификации врача не сомневался, приврал: Володька хоть молодой, да талантливый и так далее. На деле же он толком-то и диагноз поставить тогда не смог. Порекомендовал директору сдать анализы и соблюдать диету и выпроводил его, сказав Андрею: «В человека не влезешь. Организм — дело темное». Полистал «Справочник практикующего врача», спросил:
— А шеф твой шибко поддает? Мне неудобно было задавать этот вопрос, все-таки человек с положением...
Андрей вспомнил: бывает, что и в кабинете стол накрывается, всяких нужных людей встречать. Пьет без закуски, конечно. Андрей раза два отвозил Сергея Степановича домой и до квартиры помогал добраться, поэтому ответил твердо:
— Принимает, и очень крепко.
— А почему к врачу по месту жительства не обращается? Чего боится?
Наутро Андрей со скорбным видом явился в директорский кабинет:
— Вы знаете,— подбирая слова, сказал,— Володя нехорошее у вас подозревает».— и примолк, глядя сострадающе.
У директора упала челюсть:
— Рак? Я так и знал... что они там в поликлинике понимают.
— Нет,— ответил так же печально Андрей, хоть и заметил, как разглаживается директорское лицо.— Гепатит... Но алкогольный. С таким диагнозом даже бюллетень не оплачивают, да и при вашем положении... Но лечиться все равно нужно. Володя может вас к себе в клинику положить, лечение проведут соответствующее, а в бумагах... Вы не волнуйтесь.
Говорилось все искренне. А бывалый, тертый директор понял все по-своему:
— Отблагодарю... Век буду... Только молчок! И тебя, Андрей, не забуду... Спасибо, родной! Никогда ни в чем отказу не будет...
Разумеется, посидев на больничной пище, Сергей Степанович быстро избавился от дуоденита, боль под ложечкой прошла, а за исцеление от «алкогольного гепатита» он щедро вознаградил Володьку, Андрею же только премии чаще других выписывались. Однако к этому времени он отлично понял и усвоил технику мебельной торговли. Нашел в ней массу прорех, из которых так и торчали купюры. Это был своего рода Клондайк! Только без директора его было не освоить. И они очень скоро стали союзниками. Дело пошло со скоростью курьерского поезда. Торг хвалил, оборот рос, карманы набивались не только у директора и Потанина. Поэтому людей приходилось, ох, как держать, ох, как выборочно к ним относиться! Ни один директор так не работая с кадрами, как экспедитор Потанин! Ибо залог его успеха был в круговой поруке.
Спасало еще потанинское врожденное чувство меры. Не позволял зарываться. С клиентов тяни, а государственное не тронь. Не раз приходилось сталкиваться с директором из-за его рвачества. Уж совсем хотел перепутать кассу с кошельком. Тут-то «алкогольный гепатит» на место и ставил. И в других конфликтных ситуациях тоже выручал. «Алкогольный гепатит» «работал последний раз, когда Андрей почувствовал, что вокруг магазина закрутились сотрудники ОБХСС, больше всего настораживало, что лица были новые, ему незнакомые.
— Иди, Сергей Степанович, на пенсию по инвалидности,— сказал тогда Потанин.— Срочно. Володя обеспечит ВТЭК. Гипертония у тебя второй степени.
Заартачился было старый прохвост, пока не обрисовал ему Андрей, как чувствуют себя люди в изоляторе временного содержания.
Но если он сейчас уйдет на пенсию, да еще по болезни, да еще по инвалидности, время сработает на него... Ревизия отложится. И кое-какие концы можно будет спрятать.
За себя Потанин особо не беспокоился. Ну кто он такой? Да в его орбите одни автомашины, шоферы да грузчики. С документацией полный порядок. К деньгам, что идут через кассу, касательства не имеет.
Это — с одной стороны. А с другой — где они у него, эти неправедные деньги? «Фольксваген» — так существует миф, что это подарок тестя. Запахнет жареным, он эту машину задним числом — есть вариант! — на Любку, жену, переведет. Ее машина, ей мама с папой купили.
Одет он как все. Может быть, чуть качественнее, но из толпы не выделяется. На такие тонкости, как качество, компетентные органы обращать внимание не станут. Наличности в советских рублях, валюте, драгметаллах у него нет. Небольшой эапасик на сберкнижке?.. Но помилуйте, это бухгалтерия с ним рассчитывается, зарплату на сберкнижку переводит, вот и накопилось. И еще — он страховался. Полученные страховки — по пятьсот рублей — тоже на книжку. Вот откуда у него еще и срочный «клад на тысчонку. А где он хранит свои настоящие деньги, так и господь бог не найдет.
Конечно, и за ним грешки водятся. Как, например, у публики, что его окружает, не стянуть какой-нибудь пустячок? Им ведь они без особого труда достались, поэтому ни разу не хватились, не сказали вслух о пропаже. Он даже наводящие разговори заводил. Специально потом у Петухова просил почитать второй том «Мужчины и женщины». Василий Васильевич дюже извинился, что куда-то засунул самый интересный том, никак найти не может. Тонька, Любкина тетка, небось о своих серьгах до сих пор не вспомнила — у нее этих безделушек полным-полно. Небось, со счета сбилась. A уж Александра Эдуардовна... Она долго будет думать, куда в суете праздника засунули коробочку. «Стоп! — подумал он.— Браслет надо было брать с футляром. Вот что значит несерьезна относиться » пятаковым делам. Впредь походя не стоит так рисковать. Впрочем, Агате Кристи после переезда еще надо барахлишко разобрать. Так что все будет о'кей!»
Вот как с новой начальницей совладать — это действительно серьезно. Что-то Софья усекла. Стала приглядываться.. Иной раз из торгзала не уходит целый день. Как завзятая продавщица норовит с покупателями общаться, рекомендации лезет давать, на отечественную продукцию, видите ли, ориентирует. Как будто все маленькие, не знают зачем пришли. Стал ждать, что планы гореть будут. Особенно когда директор отказалась принимать гарнитуры на трех комнатку. Говорит, надо о покупателе думать, о его реальных возможностях. Эти, дескать, гарнитуры не для рядового новосела. Пусть те, кому они по карману, обращаются в Дома мебели, там этим гарнитурам место, а не в нашем магазине. В центре района массовой застройки они как бельмо на глазу. И уставила ползала польскими кухнями за триста пятьдесят. Так их почему-то расхватали в одно мгновение. Не погорела начальница с планом.