Мать остается в одиночестве. Разглядывает свою руку. Проводит ею по глазам и по телу. Потом вытирает ее о фартук, и в этот момент входит Священник.
СВЯЩЕННИК. Дорогой мой друг…
МАТЬ. Сударь, не желаете анисовой?
СВЯЩЕННИК. Нет, солнце так палило, лучше я не буду пить.
МАТЬ(показывая ему помещение). Сударь, это вот здесь.
СВЯЩЕННИК. А муж ваш не особенно упорствовал?
МАТЬ. Мой муж? Не будем о нем говорить. Мы сделаем ее вот здесь. (Про мужа.) Он, знаете ли… С ним никогда не знаешь…
СВЯЩЕННИК. Натура скрытная.
МАТЬ. Я полагаю, это место подойдет.
СВЯЩЕННИК(имея в виду ее мужа). Непонятно, что же он скрывает. (Расхаживает по залу, постукивая по стенам.) Идеально… идеально… И всегда нам будет не хватать приходов, и всегда нам будет не хватать церквей, особенно в ваших местах, где люди вроде вашего супруга, кажется, излишне пристально приглядываются к колодцам, посещают забытые подвалы… В общем, в вашей местности… Да, в вашей местности вы, пахари, получите часовню, как и непоседливые бароны… Под часовней я имею в виду церковь… И местным хозяевам, которые из Грессеклака или Монмейана, им теперь уж не придется в воскресенье поспешать к замку барона… Правда, поспешать им все-таки придется… Прежде, чтобы избегнуть таинств, они отнекивались удаленностью и крутизной дорог… Теперь, на равнине, у них не станет отговорок, чтобы пропускать мессу.
МАТЬ …Мессу, вечерню…
СВЯЩЕННИК …Причастие и конфирмацию…
МАТЬ …И обрезание…
СВЯЩЕННИК …День святой Каролины и святого Варнавы…
МАТЬ. Смерть…
СВЯЩЕННИК. И венчание, прежде всего венчание! Я вижу ведущую от вас дорогу, на ней черным-черно от прихлынувшей толпы. Немало будет праздников. Ведь без праздника вера ничто. Праздники, обряды — вот чем наша святая вера, не забывайте об этом, отличается от философии.
МАТЬ. А где будет алтарь?
СВЯЩЕННИК. Алтарь пусть будет здесь.
МАТЬ. Скамей поставим двенадцать. Муж их сделает. Плотничество — его увлечение.
СВЯЩЕННИК. Поскольку он так уж привержен плотничеству, пусть соорудит мне маленькую исповедальню. А алтарь будет там, в глубине, лицом сюда. Вот жалко, что окно выходит на закат.
В окне появляется Миртий. Мать и Священник его не замечают.
Следует, чтобы первые лучи света падали на Евангелие, а не на Послание. Это обязательно, и так по канону. (Стучит рукой по левой стене.) Будем здесь пробивать, три туаза на четыре.
Входит Миртий. Он одет чисто и просто, в камзол и штаны. Походка у него упругая, сложение атлетическое. Со Священником обращается почтительно. Несмотря на это, тот, по-видимому, относится к нему с опаской.
МИРТИЙ. Сударь!
Священник от неожиданности оборачивается.
Сударь, не смею вам перечить, но не полагаете ли вы, что дело заспорилось бы вернее, если бы не разрушать сарай, а похлопотать вон там (показывает в небо), дабы поменять местами рассветы и закаты?
Священник в нерешительности.
Мать моя более меня в сем не упрекает, но долгонько я слыл тем, кто день считал за ночь. (Матери.) Не правда ли?
МАТЬ(ласково). Шалунишка!
МИРТИЙ. Испросите у высшего судии, чтобы он и вам предоставил подобную привилегию.
СВЯЩЕННИК. Мы изучали пространство будущего храма. Теперь, сударыня, ежели вы не против, я пойду освежусь.
МАТЬ. Я провожу вас.
СВЯЩЕННИК. Нет-нет!
МИРТИЙ. Он здесь уже как у себя дома.
СВЯЩЕННИК. Ваша матушка лучше меня объяснит вам, каким незыблемым постоянством, что со всей наглядностью выражается в мощи этого строения, мы собираемся усилить христианское сообщество. Матушка вам объяснит. (Уходит.)
Мадлона, подстерегавшая его, выскакивает и следует за ним.
МИРТИЙ. Вот чудак. Он как будто бы хотел оставить нас с глазу на глаз.
Мать внимательно осматривает его. Обнюхивает его одежду. Находит на нем пушинку, снимает ее.
МАТЬ. Тебе не нравятся священники?
МИРТИЙ. Ни нравятся ни не нравятся.
МАТЬ. А наш священник все-таки учил тебя латыни, греческому и даже шахматам. Хотел, чтобы ты тоже стал священником.
МИРТИЙ. Но мне господь дал слишком много твердой плоти.
МАТЬ. Что ты там еще такого натворил? Ведь ты такой чистенький! А теперь на тебе следы мха.
МИРТИЙ. Это случилось в гуще леса.
МАТЬ. Она хоть была хороша?
МИРТИЙ. Нет, он был вовсе не хорош.
МАТЬ. А! Так ты дрался.
МИРТИЙ. Я ему надрал!
МАТЬ. Когда-нибудь нарвешься на того, кто надерет тебе.
МИРТИЙ. Возможно… Хотя вряд ли. Ты о моих бицепсах не горевала.
МАТЬ(ощупывая его). Ты такой большой и сильный… Мой дубок…
Появляются — их можно разглядеть из окна — Старшой дружинников барона и стражник Граппасуль.
Гляди! Дружинники барона…
МИРТИЙ. Уже! Не может быть… (Берет прислоненную к стене косу.)
МАТЬ. Не убивай их, пока сами не начнут.
МИРТИЙ. Я человек воспитанный.
Входят Старшой и Стражник.
СТАРШОЙ(заученно). Госпожа Мари… Господин… Сударь, я тут вам притащил привет от нашего патрона и барона Шарля д’Арьежа Дыруляляка. И я обличен бароном довести до вашего сознания, что война на грани. А она на грани. Ведь Тулуза, от которой мы зависим, да, Тулуза собирается бороться с Арагоном. Склока опять из-за пастбищ! Идиоты с того склона… А барон должен поставить двести человек. Вы же из семьи почтенной. У вас есть инструмент, овчарня… У вас есть и матушка… и обхождение… В общем, господин барон своею властью… Граппасуль, теперь ты!
ГРАППАСУЛЬ(заученно). Да, Граппасуль, теперь ты… Барон своею властью решил посвятить вас в рыцари, с условием, что епископ с графом подтвердят, чего барон заранее обещает. И барон вам доверяет руководство своим войском. Сам же он к вам присоединится там, в горах, когда уже вмешается победа…
СТАРШОЙ(протягивая ему свиток). Здесь у вас все в точности, маршрут, стоянки. Для обеспечения грабьте. Уж таков закон войны. Так что склонитесь.
ГРАППАСУЛЬ. Что же до воды, то выше в горы она бьет повсюду. Питьевая. Так что помните об этом.
МАТЬ. А барон… Почему сам не может?
СТАРШОЙ. Дабы быть в готовности для церемонии, он приказал установить во дворе замка этот… как его… скажи, Граппасуль.
ГРАППАСУЛЬ. Ну эту… как его… скажи, командир…
СТАРШОЙ. ...Да вертится на языке, дур-р-рак! Велел установить… ну, этот… ну, Граппасуль!
ГРАППАСУЛЬ. Те…
СТАРШОЙ. Ре…
ГРАППАСУЛЬ. На…
СТАРШОЙ. Жер! Те-ре-на-жер!
МИРТИЙ. Тренажер?
СТАРШОЙ. Ну веревку, в общем! Натянутую между двумя козлами! (Отмеряет рукой.) Вот настолько от земли, и так, чтобы была как палка. И потом ходит по натянутой веревке, вот отсюда и досюда, перед друганами, и пока совершенно цел.
МАТЬ(Миртию). Да ведь барон тебе завидует. Ты его с ума сведешь. Он никогда не станет таким гибким и сильным, как ты.
СТАРШОЙ. С тех пор как он себе вбил в голову натянутую веревку, наш барон только и делает, что зазывает к себе изысканное общество, с субботы и до понедельника, на этот… как его… слово забыл…
ГРАППАСУЛЬ. Да нет такого слова.
СТАРШОЙ …Выходные дни в конце недели! И в Оверни, и в Нарбонне, и, представьте, совсем рядом, в Аквитании, все так и говорят: «уи…»
МАТЬ. Да ну?
СТАРШОЙ. Да, так и говорят: «уи...» (Граппасулю.) Я ведь тебе велел это запомнить, Граппасуль. (Миртию.) Вы сами когда сделаетесь рыцарем…
МИРТИЙ. Да не пойду я на войну. С чего, по-вашему, мне вмешиваться в эту историю — одну из такого множества историй, что сама История о ней забудет?
СТАРШОЙ. Но ведь вас посвятят в рыцари, сударь, а это немало.
МИРТИЙ. Меня посвятят в рыцари… И кто — барон? Да, кстати, ваш барон, прежде чем коснуться клинком моего плеча, так, на всякий случай, пожелал всадить его мне в печень. Что это за тип с острым ножом, которого он на меня наслал? (Отряхивает камзол.)
СТАРШОЙ. То было недоразумение высшего порядка. Новый парень. Прибыл к нам из Фижака… Не успел получить приказ, как понесся сломя голову. Не остановишь.
МИРТИЙ. Вы найдете его в чаще леса.
МАТЬ. Как обычно. Человек бесшумно следует за моим сыном, изготовив клинок. А тот вдруг напрягается, оборачивается и разит его в живот. Его дорога усеяна убитыми убийцами.
СТАРШОЙ. Сударь, не мешкайте. Буребаклан за дверью.
МИРТИЙ. Кто такой Буребаклан?
СТАРШОЙ. Ваш конь. Немного нежен на ногу, зато здоров, как лошадь. Теперь же, Граппасуль, продемонстрируй меч, который ему причитается. Он аквитанский. Там они делают все, что угодно. Меч же ваш зовется Расклеитель.
МИРТИЙ. Да хоть Расклеитель, хоть Дыркоделатель, говорю же, не поеду.
СТАРШОЙ(Миртию). Молодой человек, вам следует поехать. Пятьдесят человек, из тех, что будут ваши, сейчас здесь, поблизости. Это вам не трубадуры… Это мужики. Мозги у них заплыли салом. И пока вы им не рыцарь, они слушают меня… Свистну — вмиг прибегут.
Миртий