Начало появления подобных карикатур довольно четко привязывается к середине 1967 года (18/1967, 19/1967), когда произошла Шестидневная война, завершившаяся победой Израиля над коалицией просоветских арабских государств. Привязка к этому моменту изменений в цензурной политике прослеживается и по другим источникам[143]. Советские карикатуристы не стеснялись заниматься даже анимализацией евреев – скорпион (18/1967), паук (19/1967).
Израильский скорпион в Синайской пустыне. Рис. А. Елисеева. «Крокодил». 1967. № 18. С. 5
Израильская, – говорю, – военщина
Известна всему свету!
Как мать, – говорю, – и как женщина
Требую их к ответу![144]
Пик подобных карикатур, посвященных сионистской агрессии, пришелся на 1970-е. Если в 1960-е таких изображений насчитывалось только шесть, то в следующем десятилетии их стало уже 14. Для сравнения надо уточнить, что больше изображений получили только русские и народы Северного Кавказа. Возможно, такой интерес к израильской теме был связан с началом еврейской эмиграции из Советского Союза: отдельные карикатуры были напрямую посвящены трудной жизни простых людей в Израиле (32/1975) или использованию молодых людей в качестве пушечного мяса (16/1973). Иногда в карикатурах возникали и негативные образы американских евреев (35/1974). Свою роль могло сыграть и очередное поражение арабских государств в Войне Судного дня (1973). По крайней мере, сюжет противостояния мирных арабов/палестинцев и милитаристов-израильтян становится относительно традиционным (25/1977, 29/1977; 26/1979).
Миротворец из Тель-Авива. (Выступая на словах за мирное урегулирование на Ближнем Востоке, израильские власти не желают в то же время освободить арабские территории, незаконно захваченные Израилем в 1967 году.) Рис. М. Абрамова. «Крокодил». 1974. № 33. С. 16
Не надо думать, что в брежневские годы антисемитизм исчез. Наоборот, он был живее, чем когда-либо, только принял другие формы. Он снова стал бытовым, неопасным – но вполне вдохновенным. Это особенно проявилось после победы Израиля в Шестидневной войне, которая наполнила гордостью советских евреев, даже полностью ассимилированных, но вызвала враждебность власти и значительной части населения. А когда позднее евреям предоставили возможность «покинуть страну», это чувство еще сильнее обострилось[145].
Что касается визиотипов, то они восходят к образам средневековой иконографии[146], которые активно использовались пропагандой ряда европейских государств в 1910–1940-е годы[147]. Здесь, как правило, акцент делался на маленький рост, низкий лоб, большие и крючковатые носы, к которым иногда для верности добавлялась звезда Давида на одежде (13/1979) или надпись «Израиль» (01/1979).
Средневековый антииудаизм строился на других посылках, нежели современный антисемитизм. Однако различия между ними не стоит абсолютизировать. Антисемитские доктрины, настаивавшие на биологической инаковости еврейства, вышли из домодерных антиеврейских теорий, которые были переведены на язык физической антропологии и неравенства рас. И легко интегрировали древние обвинения, перекодированные на новый лад или вовсе не изменившиеся. Но для нас сейчас важнее другое. В последние десятилетия историки находят все больше примеров того, что в средневековом антииудаизме с XII–XIII вв. стали множиться мифы, которые связывали инаковость иудеев не только с их верой, но и с их телом[148].
Все это вполне укладывается в концепцию государственного антисемитизма в Советском Союзе, которая сложилась в конце 1940-х – начале 1950-х годов[149], и во многом была ориентирована на удовлетворение запросов антисемитизма низового.
Впрочем, даже по сравнению с евреями абсолютным объектом умолчания на всем указанном периоде являлись российские немцы. Несмотря на то, что их численность к 1989 году достигла 2 млн человек, что было сопоставимо с населением отдельных социалистических республик, не говоря уже об автономных, «Крокодил» всячески избегал любого визуального упоминания этого народа, чтобы не поднимать тему массовых этнических депортаций в середине 1940-х годов[150]. Опять же данная ситуация не была уникальной для карикатуры: аналогичным образом из уже упомянутой книги Л. Кассиля исчезли практически все упоминания о немцах Поволжья[151]. Тем самым продолжалась маргинализация этой этнической группы, начавшаяся еще в 1941 году[152]. Практически аналогичная ситуация сложилась и с другими депортированными народами, за редчайшими исключениями (например крошечная иллюстрация, посвященная Калмыцкой АССР (19/1974).
Также показательно полное отсутствие в визуальных рядах упоминаний о Карело-Финской ССР (после 1956 г. – АССР).
«У вас негров линчуют»
«Голос Америки» спрашивает у армянского радио: «А правда, что зарплата советского инженера 120 рублей?», на что армянское радио после трехдневной паузы отвечает: «А у вас негров линчуют!» (Анекдот)
В последние годы тема расизма применительно к СССР практически исчезла из отечественной исторической и антропологической науки, что отчасти подтверждает тезис о том, что раса в российском научном дискурсе стала предметом умолчания[153].
В связи с этим имеет смысл обратиться к советской визуальной пропаганде и ее методам фиксации расизма и колониализма как явления. Противоречие между заказом на создание визуального национального конструкта и желанием художников использовать этническую экзотику национальных окраин[154] дополнялось «весомым, грубым, зримым» воплощением образов врагов – звероподобных фашистов, империалистов-колонизаторов и расистов всех мастей, и сочувственным – потенциальных друзей, угнетенных, но не сломленных окончательно.
При анализе визуального нарратива можно выделить три ключевых блока вопросов:
а) собственно, тема расизма и колониализма через популярную идеологическую оптику «их нравы»;
б) фиксируемые источником расовые и этнические клише по отношению к представителям зарубежных стран;
в) расовые и этнические клише по отношению к жителям собственной страны. Последняя тема может быть проанализирована также через призму дружественных и идеологически выдержанных зарубежных карикатуристов. Предыдущие главы показали, что в указанный период по отношению к собственному нерусскому населению практиковалась, по сути, колониальная схема визуализации этносов, где ключевая роль была отведена не раз уже упоминавшемуся «ласковому расизму» – мягкому, но постоянному подчеркиванию морфологических особенностей жителей отдельных регионов и выстраиванию четкой иерархии, где первенство отдавалось русскому этносу. Осознавалась ли эта схема художниками и темачами-редакторами – вопрос открытый.
Невысокий процент этнически окрашенных карикатур в «Крокодиле» и «Мастерах советской карикатуры» (в среднем до 2–2,5% от общего числа иллюстраций) объясняет тот факт, что даже в многотомное издание «История глазами Крокодила. ХX век. Люди, События, Слова» не вошла глава о национальном вопросе. В то же время появляющаяся из номера в номер политинформация о международном положении включает множество изображений, которые позволяют четко охарактеризовать визиотип союзников и врагов, людей и не людей.
Термин «расизм» широко распространился после Второй Мировой войны[155]. Советский Союз с первых лет своего существования официально выступал против расового неравенства, последовательно ратифицировав установочные документы ООН и ЮНЕСКО по противодействию расовой дискриминации и расовым предрассудкам[156]. При этом, как признают эксперты, вывеска идеологии дружбы народов и пролетарского интернационализма скрывала прямо противоположные представления и практики[157]. Некоторые из этих документов были приняты по итогам VII международного конгресса антропологических и этнографических наук (МКАЭН) в августе 1964 г. в Москве[158] и проводимого параллельно с ним совещания экспертов по биологическим аспектам расовой проблемы, инициированного ЮНЕСКО[159].
Так, в Декларации о расе и расовых предрассудках 1967 г. говорится: «Необходимо вести исследования в области общественного использования этих средств [массовой информации] для определения их влияния на формирование убеждений и норм поведения в связи с расовыми предрассудками и расовой дискриминацией. Так как средства массовой информации охватывают широкие слои населения, сильно различающиеся по уровню образования и общественному положению, они могут играть решающую роль как в поощрении расовых предрассудков, так и в борьбе с ними. Действия лиц, работающих в области массовой информации, должны быть направлены на развитие взаимопонимания между группами и коллективами. Они не должны давать стереотипных представлений о народах, рисующих их в смешном виде. В печати следует избегать упоминаний о расовом происхождении, когда это не имеет прямого отношения к сути дела»[160]