«Крокодил» крайне редко печатал плакаты, посвященные профилактике венерических заболеваний. Плакат с поникшим тюльпаном с накрашенными ресницами, адресованный дамам («Случайная связь промелькнет, как зарница, а после, быть может, болезнь и больница», автор – А. Браз), – скорее исключение из правила, причем позднее – 1986 года. Заболевания, передающиеся половым путем, эвфемически именовались «болезнью», и в целом ясно, что ответственность в этой ситуации лежит в первую очередь на женщине. «Неразборчивая в связях» дама, разносящая инфекции, стала известным в культуре США образом, который активно использовался во время «войны с сифилисом» в 1940–1950-х годах (болезнь считалась разрушительницей порядочной мужественности и семейной гармонии). Женщины вне рамок социально предписанной женственности были мишенями, их следовало винить и стыдить. Как отмечает Элинор Клегхорн, в послевоенных США «беспокойство, связанное с заражением военных венерическими заболеваниями, привело к громким пропагандистским кампаниям, призывающим солдат держаться подальше от «женщин легкого поведения», «доступных дам» и «уличных проституток»[201]). Поскольку для подведомственного издания «Правды» было немыслимым признать существование этой категории гражданок вплоть до второй половины 1980-х гг., в журнале не было и быть не могло соответствующей тематики и ее визуализации.
(«– А это итог моей последней творческой командировки».) Рис. В. Чижикова. Сатирики об искусстве. Альбом. М.: Советский художник, 1975. (Мастера советской карикатуры). С. 42
Социальные плакаты куда чаще рассказывали о вреде алкоголя, курения, призывали тушить свет, экономить народное достояние и соблюдать технику безопасности. Редкий агитационный плакат о повышении рождаемости («А я хотела сделать аборт», 1961 г., А. Добров), изображающий счастливую мать со здоровым упитанным младенцем, разумеется, предназначался женским консультациям, а не центральной печати.
В первую очередь социум интересовало не здоровье женщины вообще, а ее здоровье репродуктивное, причем это касалось советских гражданок от Москвы до самых до окраин – отсюда многочисленные плакаты о колхозных/заводских яслях, фельдшерско-акушерских пунктах, женских консультациях и детских поликлиниках, куда счастливые матери в малицах, тюбетейках и вышиванках несли своих румяных грудничков. Призывал к повышению рождаемости плакат «Один ребенок – хорошо, два – лучше» (1968 г., В. Степанов) – один из многих подобных, восходящих к идее А. Макаренко о том, что «однодетная семья не имеет признаков коллектива, она слишком мала для этого».
Тема абортов в «Крокодиле» и вовсе стыдливо табуировалась: журнал не торопился брать на себя ни просветительские, ни морализаторские функции. При этом после постановления от 5 августа 1954 года с учетом статистики детской и материнской смертности женщин прекратили преследовать за аборты – и через десятилетие количество искусственных прерываний беременности превысило отметку в 6 млн в год; и еще долгие десятилетия аборт оставался для большинства единственным средством контрацепции. Очевидно, что нет в «Крокодиле» и визуальных образов социального сиротства, детей на попечении государства.
Без слов. Анастасов Г. Альбом. (Народная Республика Болгария). М.: Сов. художник, 1984. (Мастера карикатуры социалистических стран). С. 35
При относительном разнообразии семантики сюжетов необходимо отметить, что выбор визуального ряда оставался до 1988 года довольно скромным, если не целомудренным. Рисунки Е. Шукаева (33/1969) или Г. Анастасова с откровенно сексуализированными женскими образами, в стилистике зарубежных изданий, были редкими исключениями. Одновременно с этим на борьбу с еще одним проявлением аморальности – модой унисекс – были брошены лучшие силы «Крокодила». Эту тематику отработали Е. Мигунов («Мой салон Моды-69», 01/1969), Г. Вальк (26/1969), В. Мохов и В. Мочалов (01/1974), А. Крылов («Стога», 02/1974; 06/1975), Х. Расулов (20/1979), Б. Савков (10/1981), Ник. Соколов из Кукрыниксов (23/1989). Любые отклонения от гендерного эталона, в том числе и в одежде, должны были подвергаться публичному осмеянию[202].
Любопытно, что при этом символический травестизм как прием высмеивания оппонентов регулярно использовался крокодильскими карикатуристами. В женских одеждах на страницах журнала предстала масса политических деятелей от Александра Керенского (06/1957) до Мао Цзэдуна (09/1979). Во второй половине 1980-х тема секса стала разрешенной, и художники «Крокодила» с подростковым энтузиазмом визуализировали интердевочек, бесчисленных «мисс», мускулистых бодибилдерш (07/1989) и «красавцев» в разных позах и ракурсах, в том числе в рекламе самого журнала.
Подводя итог, можно сказать, что тема морального облика советских граждан, конечно, постоянно присутствовала в дискурсе советской официальной карикатуры. Вместе с тем круг сюжетов, связанных с этой темой, был довольном узким, а количество карикатур относительно невелико. Причины этого кроются в двусмысленности советской идеологии и самоцензуре авторов.
«Граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы»
Этикет, выработанный поколениями, придал водке значение олимпийского факела. Пока бутылка стоит на столе, между врагами заключается перемирие. Поэтому и пьют партийные с беспартийными, начальники с подчиненными, палачи со своими жертвами. Алкоголь – великий уравнитель. Как Французская революция, он декретирует мир, равенство, братство. И это позволяет советскому человеку сжиться с ложью и насилием, нищетой и бесправием. Более того, ему и не нужно бороться за свои реальные права, так как он легко их получает в иллюзорном мире опьянения.
Как бы ни было омерзительно пьянство в своем каждодневном проявлении, нельзя отрешиться от функций и результатов, привнесенных им в советскую жизнь. Трудно без ужаса представить себе те апокалипсические формы, которые эта жизнь бы приняла, будь она трезвой.
О роли алкоголя в советском социокультурном пространстве существует целый ряд публикаций, освещающих функции алкогольного потребления в советской повседневности[204], причем материалов как историографических[205], так и автоэтнографических[206]. Существует также большое количество исследований, анализирующих отдельные аспекты данного вопроса, например эффекты антиалкогольной кампании в СССР[207], борьбу государства с самогоноварением[208] и негативные демографические последствия советского алкоголизма[209].
Мы продолжаем традицию изучения визуального пространства советского мира и репрезентаций в нем реальных, в том числе и негативных, социокультурных явлений[210]. Тема алкопотребления в советский период уже рассматривалась в таком ключе[211], однако карикатура как источник при этом не использовалась, хотя в последнее время появляются исследования по смежным вопросам, например о роли «Крокодила» в пропаганде антиалкогольной кампании[212].
Важный аспект – эмоциональный градус изображений: алкоголь и его потребители часто изображались не сатирически, а юмористически[213] (36/1969, 05/1979). Мягкий сочувственный юмор в алкосюжетах свойственен, например, Виктору Чижикову в его серии «Веселая история» (19/1970, 16/1972, 25/1974).
В целом такое внимание к теме «под градусом» говорит о том, что она разрешена и поощряема, актуальна, но сами карикатуры малоэффективны и цели своей не достигают.
Советские люди с образцовой бережностью охраняют свой мозг и душу от всяких ранящих душу впечатлений и загадок. А может, люди впрямь устали от вечной замороченности, очередей, транспорта, пленумов, демагогии, обмана. Можно закрыть все газеты, журналы, издательства, музеи, театры, кино, оставив какой-нибудь информационный бюллетень и телевизор, чтобы рабы не слонялись без дела, гремя цепями. И, конечно, должна быть водка. Много дешевой водки[214].
Анализ визуальных источников позволил выявить в изображениях 15 сюжетных групп на тему потребления алкоголя, неравномерных в количественном и содержательном отношении.
1. Антиалкогольные кампании. Антиалкогольные карикатуры с зелеными змиями и пьяными халтурщиками нередки и в первое десятилетие существования «Крокодила»[215]. Но особенно многочисленными изображения данной сюжетной группы становятся в 1970-е и во второй половине 1980-х годов. В 1986–1988 годах эта сюжетная линия становится настолько актуальной, что регулярно удостаивается обложек номеров, – в 1970-х это происходило гораздо реже (09/1970). При этом зачастую сами карикатуры подчеркивали неэффективность кампанейщины (27/1974, 13/1986, 29/1989). Например, в рисунке Ю. Узбякова «Антиалкогольная кампания и алкогольная компания» (27/1974) занудный лысеющий очкарик читает в парковом лектории лекцию «Пьянству бой!» нескольким пенсионерам и бабушке с маленькой внучкой, в то время как вокруг в кустах резвятся еще полтора десятка нетрезвых «отдыхающих».
В 1970-е антиалкогольных карикатур становится так много, что «Крокодил» вводит специальную рубрику «Под углом 40°», которая может объединять несколько графических сюжетов и язвительный фельетон (25/1980). В конце 1980-х в этой рубрике появляются не карикатуры и шаржи, а антиалкогольные плакаты, более жесткие и эмоционально окрашенные (33/1987, 30/1988).