Непосильная задача. Рис. М. Ушаца. «Крокодил». 1963. № 07. Обложка
(«– Наш мастер даже здесь норовит всех перекричать!») Рис. Ю. Узбякова. «Крокодил». 1967. № 22. С. 55
Иногда русский образ, наоборот, становится эталоном: так, Василиса Премудрая противопоставляется Василисе Премодной (22/1969), или Василиса Прекрасная приказом переводится на должность Премудрой (07/1968). Аналогично очевидны отсылки к эпосу в обложке, тематизирующей освоение космоса (29/1964), где васнецовские богатыри провожают космический корабль «Восход». Присутствие трех богатырей еще раз подчеркивает, что это был первый космический полет более чем с одним человеком на борту.
Крайне любопытна обложка с отсылками к «Слову о полку Игореве» (32/1967). Несмотря на сниженные бытовые сюжеты, здесь очевидно считывается отклик на дискуссии о подлинности этого памятника, начатые А. А. Зиминым в начале 1960-х. В данном случае авторы и редакторы «Крокодила» явно держали руку на пульсе общественного интереса.
Иногда в иллюстрациях отражается очевидная конструктивистская[87] (имеется в виду конструктивизм как направление в истории этноса) природа современного фольклора и народной культуры: это и критика сельского активиста с гармошкой (16/1966), и саркастичное изображение русских в фольклорных коллективах (36/1966).
С образами других славянских народов происходят аналогичные трансформации: так, фольклорный украинский казак-запорожец недоумевает по поводу размеров «Запорожца» (33/1966). При этом надо отметить и явное наличие нативной рекламы: именно в 1966 году начался выпуск новой модели «горбатого» – ЗАЗ-966.
В отображении национальной темы в советской визуальной сатире в 1970-е годы произошли довольно существенные изменения, однако общие тренды сохранились.
Внезапно абсолютным лидером стала «русская» тема (81 изображение), на второе место вышел Кавказ (60), за ним следуют народы Средней Азии (51), далее с заметным отрывом – коренные и малочисленные народы Сибири и Дальнего Востока (10). Остальные этнические темы снова остались без внимания, за редким исключением. Например, украинцы удостоились особой чести: обложка № 3 за 1979 была посвящена 325-летнему юбилею воссоединения Украины с Россией. В целом этническая тематика по-прежнему находится в рамках статистической погрешности – 3,5% от общего числа карикатур.
По сравнению с 1960-ми можно говорить об усилении коллективного образа советского народа на фоне его достижений (35/1972). Появляется много сюжетов, связанных со строительством БАМа (06/1977), КАМАЗа («Какая смесь одежд и лиц!», 10/1972), строителями ГЭС (15/1972), туннелей в горах по всему Союзу и прочими «покорителями слепых сил природы» (30/1972). Как отражение многонационального советского народа показана Советская армия (06/1978). Иногда белокурые «покорители Сибири» даны в изображении коллег из стран соцлагеря, например из ГДР (30/1977). Подобное можно интерпретировать как легитимацию в массовом сознании культурно-исторической общности «советский народ» (10/1970, 11/1970).
С другой стороны, в отдельных случаях этнический колорит был необходим для оживления стандартных официальных отчетов с комсомольских строек, в результате чего получались довольно живые образы: русские лавинщики[88] в горах Памира (09/1971), бросившие вызов смежникам-таджикам на соцсоревновании русские строители (06/1976) или «русские ребята», которые «совсем отуркменились»: пьют на жаре чай из пиал, сидя по-турецки (25/72).
Подчеркивается общность советской культуры при сохранении этнического колорита. Так, на карикатуре «Подмосковные вечера» Дом культуры приглашает на вечера казахской поэзии, украинского танца и литовской песни (35/1972). Но иногда советская общность представала и в карикатурном виде, например в виде очереди «толкачей», представляющих различные регионы страны (02/1971).
Что касается изображений русских, то мода на изорепортажи дошла и до центральной России. Появляются этнографические репортажи из преуспевающих колхозов и совхозов РСФСР: Белгородской области, Волгоградской области, Ставрополья, где главной темой стало множество свадеб и повышенный спрос на детские коляски (08/1975, 13/1978).
Впрочем, по-прежнему остается популярной из-за своей метафоричности сказочно-фольклорная тема, тесно связанная с русскими образами, и снова она получает отдельную рубрику «На знакомые мотивы» (10/1970): здесь царевна-лягушка оборачивается стройной красоткой-аквалангисткой, а 33 богатыря становятся удачливой рыболовецкой артелью.
Не обошел своим вниманием «Крокодил» и тренд на «русскость», сформировавшийся как раз в 1970-е. Например, в юмористическом ключе обыграна мода на «русский» стиль в одежде – кубанки, дубленки и платки (13/1976): критикуются деревенские модницы (36/1970) или русский хиппи с заплатками на портах, в рубахе в горох и лаптях (01/1973). Модная внучка, не желающая тянуть репку, даже попала на одну из обложек (26/1970). Иногда встречается отсылка и к украинским сюжетам, например к «Тарасу Бульбе» («Поворотись-ка, дочка», 25/1970).
В целом образ русских окончательно фольклоризируется, и при этом большинство подобных сюжетов вновь связаны с негативом. Для них используется практически весь резерв фольклорных образов:
• Баба-яга, снимающая порчу с холодильника (26/1971);
• Емеля на авторалли (03/1973), на чужом месте научного сотрудника (36/1974), хамящий клиентам в сфере услуг (01/1976);
• Левша и «вытягивание плана» (13/1976);
• Снегурочка в роли секретарши-взяточницы (36/1976);
• Змей-Горыныч с выговорами (14/1973) и подпадающий под сокращение штатов (32/1977);
• Витязь на распутье с туристическими путевками (15/1977);
• старуха, просящая у Золотой рыбки корыто вместо сломанной стиральной машины (28/1978);
• колобок как символ бракованной продукции (05/1979);
• богатырь, путешествующий за детскими колготками (08/1979);
• несун-матрешка (23/1974);
• и даже Голова витязя из «Руслана и Людмилы», взявшая неожиданный отгул (24/1978);
Впрочем, вне конкуренции по популярности у графиков-крокодильцев была Репка, которую эксплуатировали в любых контекстах: чтобы покритиковать модную и ленивую внучку (34/1977), обратить внимание на бесхозяйственность (тянут репку зимой, 34/1978; репку не тянут, а подбирают с дороги, 29/1979), стремление к показухе (парадное вытягивание фальшивой репки для телерепортажа, 25/1978), традиционное использование «шефов» на уборке картошки (26/1979) и т. д.
Возможно, в данном случае образ репки был удачно совмещен с традиционными проблемами с агропромышленным комплексом, которые в 1970-е продолжали усугубляться[89]. Логично, что в конце десятилетия фолкперсонажи все вместе вышли решать проблемы села, причем в карикатуре на обложке (24/1979).
Важно отметить и продолжение реализации «Крокодилом» своей культуртрегерской функции, хотя это и случалось не так часто. Тем любопытнее специальная изошутка к 120-летию издания сборника сказок А. Н. Афанасьева (36/1974).
Однако в целом такое увлечение фольклористикой можно объяснить вариацией классического приема переноса фокуса внимания на «тяжелое наследие царского режима», которое в данном случае заменялось отсылкой к исконным традициям и проблемам с «культурным кодом». С другой стороны, здесь можно обнаружить и параллели с экзотизацией собственной культуры, которые были отмечены в советском кинематографе[90], или эксплуатацию традиционных комических элементов, присущих фольклору[91]. Кроме того, сказочная стилистика в указанный период активно использовалась и в прикладных проектах, например при дизайне туристических локаций[92].
Архетипические фольклорные персонажи не всегда изображались в черном цвете – периодически они появлялись на обложках в позитивном контексте, помогая со строительством (14/1975), прославляя станцию «Союз» (14/1977), пропагандируя русскую классическую литературу (15/1978), сигнализируя о проблемах с экологией (17/1975) или помогая самому «Крокодилу», как Хозяйка медной горы (30/1979). Иногда фольклорные герои предстают не героями, например, как Емеля или Баба-яга (17/1979), а, скорее, жертвами – туристов (08/1978), экологии (12/1978) или стереотипного хулигана с гитарой в исполнении Соловья-разбойника (12/1978)
(«– Какую еще жалобную книгу? Не было их в старину, и мы не держим!») Рис. Г. Андрианова. «Крокодил». 1971. № 27. Обложка
Впрочем, основное внимание в рамках сказочно-фольклорной темы снова направлено на негативные аспекты жизни. Высмеиваются браконьеры, расхитители социалистической собственности и несуны («Похождения Матрешкина» 23/1974), мелкое вымогательство секретарш «больших» людей (36/1976), раздутые штаты учреждений, хамящие официанты и работники торговли (27/1971), пьющая и не желающая трудиться молодежь (братец Иванушка у пивбара «Копытце» 36/1977), бесхозяйственность, неумение работать с импортной техникой (20/1977). Отдельной темой для карикатуристов становятся псевдофольклорные коллективы «а-ля рюс», в непременных косоворотках и кокошниках. Так, бледные интеллигентные городские «шефы» приезжают трудиться в подшефный колхоз, где их хлебом-солью встречает раскормленный ансамбль песни и пляски (18/1974), а карикатура на ВИА ложечников с усилителями и микрофонами названа «В ногу со временем» (07/1979). Характерно, что в предыдущие десятилетия для отображения негатива использовались в основном образы, связанные с национальными республиками.
Русские ребята совсем «отуркменились». Иллюстрация к репортажу «Добрая гидра пустыни» Св. Спасского. «Крокодил». 1972. № 25. С. 8