Пройдя на ют вслед за капитаном, я поднялся на самую верхнюю палубу и вошёл в тёмную душную каюту, воздух которой был пропитан кислыми производными винных и пивных продуктов, а также очень давно немытого мужского тела. Вещей у меня было аж три сундука и два джутовых мешка.
- Мои документы? - Спросил я.
Капитан приподнял крышку одного из ящиков. Я, не вынимая их, пролистнул, потом взял, лежащий сверху замок и вставив его в петли, провернул ключ. Потом повторил эту процедуру с другими оставшимися сундуками. Тем временем капитан крикнул матросов и приказал им снести мои сундуки палубой ниже в мою каюту, - каюту штурмана.
На этом корабле я, оказывается, был штурманом, назначенным английским королём Генрихом Восьмым. Это я успел прочитать в удостоверении моих полномочий. И звали меня Педро Антониу Диаш. Я был вторым сыном португальского мореплавателя Бартоломеу Диаша, вспомнил я, который первым обошел Африку с юга. Пропавшим без вести в тысяча пятисотом году у берегов Бразилии. Оказывается, я португалец, но всё же ингл. И корабль был английским. Вернее, под английским флагом.
- "А где же мой португальский язык"? - Подумал я, не чувствуя себя его обладателем.
- "Сам себе не принадлежу", - подумал я, морщась, и почесав шишку на затылке, заглянул в мешки.
В мешках лежали: мушкеты запальные - два штуки, мешки с порохом и пулями, пара ножей, кольчужные перчатки, кираса и шлем. Мешки тоже были перенесены матросами в каюту ниже палубой.
- Выпьете, дон Педро?
- А что у вас есть? Что-то ещё разве осталось? Из приличного?
- Здесь есть местный спиритус. Весьма себе... Они его как лекарство употребляют. Только вода здесь... солоноватая. Но, в общем, получается прилично. На мой вкус.
Капитан вынул из сундука глиняную, примерно двухлитровую, бутыль и плеснул из неё мутной жидкости в стоящий на столе серебряный кубок. Понюхав содержимое, я прикинул, что там не больше двадцати единиц алкоголя, но пахло оно, откровенно говоря, мерзко. Меня передёрнуло. Я, сделав вид, что отхлёбываю, отставил кубок.
- Устал сильно, капитан. Пойду чуть поправлю спину.
- А торговля?
- Куда она денется? Устал. Спасибо. Если засну, толкните!
Я вышел на палубу и подошёл к борту.
- Сейчас они переместят корабль. Вы пока отгребите и займитесь своими делами.
- У нас на рынке своё место есть. Можно там твой товар продать.
- Да, я думаю, он и с борта уйдёт. Зачем его таскать туда-сюда?
- У тебя много ткани?
- Тебе хватит. А что?
- Если тонкая, я бы всю купил. А то, порту плохую ткань привезли. Араби тонкую возили.
- А чем заплатишь? - Спросил я тихо.
- Перл, мускат, жёлтый камень "голд".
- Я тебе всё продам, но только по нормальной цене. Ткань дорогая. Мою рубаху и штаны видишь? Такая же, только красивая. С цветами. Я пойду делами займусь, а ты отгреби пока.
Я пошёл в свою каюту и прилёг на короткий лежак. Каюта была шириной метра два, в одно окно. Кроме кровати в ней стоял стол с табуретом и рундук для сундуков, которые уже были в нём установлены и даже принайтовлены. Чтобы прилечь мне пришлось убрать с кровати три длинные доски, стоявшие наискось, упершись в переборки.
Я вспомнил, что на короткой лежанке не спал, так как слишком был длин, а спал на положенных поперёк каюты досках, один край которых лежал на шконке, а другой опирался на два табурета. Но, сейчас, свернувшись "калачиком" на короткой постели, я вдруг провалился в тревожный сон.
- Дон Педро, - услышал я голос капитана.
Глава вторая.
Расторговались мы с шаманом быстро и расстались почти друзьями. Капитан удивился, когда мой груз ушёл прямо с борта, а на его место, в те же ящики, где лежали ткани, перекочевали пятифунтовые мешки с мускатным орехом, жемчугом и золотыми самородками.
Сам капитан и двое английских купцов с шерстяной тканью прогадали, зато хорошо распродали рис, чуть выше номинала, и посему все были довольны.
Каракка встала в бухте на якорь. На утро назначили отход. Пассажиры остались на берегу. К ним присоединилась и вся команда, кроме трёх вахтенных. Капитан, узнав у меня, что я желал бы остаться на борту, с радостью оставил корабль на моё попечение. Я же, оставшись один, решил посвятить время изучению "своих" вещей.
Верхний сундук был наполнен носильными вещами: парадным камзолом со штанами, нательными шёлковыми рубашками, носовыми платками, чулками, двумя парами обуви, перчатками. Сверху лежали две фетровые шляпы, вставленные одна в другую. Рядом лежал футляр с перьями для них. Во мне проснулся "зоолог-орнитолог" двадцатого века и, поковырявшись в приобретенных когда-то наскоро знаниях, я признал в двух перьях петушиные, в одном - страусиное. Сюда же я положил перья райских птиц, подаренные мне шаманом.
Второй сундук был под завязку заполнен довольно подробными мореходными картами больших и малых размеров. Некоторые карты были старыми. Одна карта с новыми пометками пройденного нами маршрута, с помеченными на нём встреченными островами и мысами. На мой взгляд, карта была очень далека от действительности, которую я знал.
Особенно меня поразил размер острова Мадагаскар, нарисованный очень уверенно. Он был чуть меньше Индии. Разглядывая карты, я понял, что это наследство "моего" отца. Папа Бартоломеу зашел, вероятно, много дальше мыса Доброй Надежды и только потому, что у него с собой не было золота, он не смог закупиться товаром в Индии. А может и закупился, да никто об этом не знает.
В третьем сундуке в индивидуальных ящичках лежали навигационные приборы: астролябия, секстант, подзорная труба, на которой было выгравировано: "Леонардо да Винчи. MDIX.". То есть - тысяча пятьсот девятый год.
Я смотрел на эти чудеса "науки и техники" и понимал, что ими придётся пользоваться. И я даже понимал и знал как. Причём, я понимал, что сюда, в Индонезию, я шел с одними знаниями, а сейчас я совсем другой. К тому же у меня появился морской хронометр с логарифмической линейкой, коего до сих пор не было, и который я знал, как применить для штурманского дела.
Ещё было светло, и я вышел на палубу проверить "дальнозоркость" подзорной трубы, или, скорее всего, маленького телескопа, потому, что прибор был тяжёл и имел сборную треногу.
Как оказалось, труба выдавала перевёрнутое, примерно двадцатикратное, изображение, что было очень непривычно и не очень удобно.
Я посмотрел на берег, потом на корабли у причала, потом на корабли на рейде. На одном паруснике явно готовились к отплытию: разносили такелаж, расчехляли паруса. Мне показалось это странным. Уходить в ночь, по-моему, было неразумным. Хотя... Что я знал о здешних порядках? Парусник был португальский и здесь они пытались хозяйничать, навязывая сферу услуг, типа "охрану от себя". Они и нашему капитану предлагали сопровождение и защиту от пиратов.
Я увидел, как от их борта отчалила парусная шлюпка, и направилась в нашу сторону.
- Вахта! Слева по борту шлюп.
- Вижу слева, сэр! - Крикнул со стеньги вахтенный.
Шлюп сближался. В трубу я увидел с десяток хорошо вооружённых матросов и офицера.
- Могу я поговорить с вахтенным офицером?! - Крикнул командир подошедшего к борту шлюпа.
- Слушаю вас! - Ответил я.
- Мы досмотровая команда португальской королевской администрации порта Банданейро. Нам поступила информация, что на вашем судне скрывается очень опасный государственный преступник. Мы вынуждены осмотреть судно.
- Вы шутите, сэр? Это исключено. И о какой португальской администрации вы говорите, когда этот город - порт свободной торговли.
- Извините, сэр. У нас предписание и десятеро вооружённых матросов. Не рекомендую противиться. Иначе мы применим силу.
- Это противоречит морскому кодексу, сэр, и мы вынуждены будем защищать территорию Англии от вражеского вторжения.
Говоря это, я чуть выглядывал из-за большого деревянного блока, потому что видел направленные на меня стволы ружей.
- К бою! - Крикнул я, и тут грянул выстрел десяти стволов.
На фор-стеньге вскрикнул вперёдсмотрящий. Ютовый и баковый вахтенные ответили почти сдвоенным выстрелом, а я, высунув поочерёдно руки с пистолями, разрядил их в сторону нападавших и, судя по вскрикам на шлюпе, ни вахтенные, ни я не промазали.
Быстро выглянув из-за другого блока, я отметил, что примерно пятеро нападающих подняли заряженные мушкеты, а остальные намереваются нас штурмовать.
Увидя меня, мушкетёры повернули стволы в мою сторону и выстрелили, но я уже спрятался за фальшбортом, брякнувшись на палубу и откатившись, но предварительно издав громкий, хорошо слышимый за бортом стон.
- Вперёд! - Скомандовал командир штурмовиков и за борт зацепились две "кошки".
Подползя "крокодильчиком", я уселся перед ними на корточках, чтобы раньше времени не засветиться. Когда появился первый абордажник, я ткнул его снизу вверх шпагой, и он свалился обратно в шлюп, вероятно кого-то собой придавив.
Второго абордажника я встретил не стесняясь, встав в полный рост. И, так как его руки были заняты верёвкой, я легко пронзил его горло шпагой, провернув её для пущей надёжности.
- Заряжай! - Крикнул я. - Огонь по готовности.
Тут же раздался выстрел с носа. И следом вскрик от воды.
Я отошёл от борта, отбежал в сторону кормы и выглянул за борт. Шлюп пытался отчалить, но ветром его прижимало к нашему кораблю. Нападающих осталось пятеро, офицера среди них не было.
Я сунул шпагу в ножны, достал второй кинжал, разбежался, оттолкнулся от кнехта и прыгнул за борт.
Свалившись на голову кого-то из нападающих, я зацепился за него остриями обеих клинков и встал в шлюпке. Я стоял в центре.
Заколов и сбросив убитого в море, я зацепил кинжалом второго и отправил туда же. Все нападающие были в добротных кожаных камзолах, несмотря на жару. Третьего я зацепил остриём правого кинжала и подтянул к себе. Он споткнулся ногами о труп и упал на меня. Направив остриё в его сторону, я воткнул свой кинжал ему прямо в сердце.